его свет выходит из-под контроля.
Стиснув плечо другого мужчины, он закрыл глаза и ещё сильнее вжавшись нижней частью тела в эту проклятую ладонь. Дигойз в ответ влил ещё больше света в его пах, и Териан издал прерывистый хрип.
— Ты знаешь, зачем, — пробормотал Дигойз.
Опустив губы, он поцеловал горло Териана, вкладывая свет в его губы, язык, притягивая его, пока Териан не застонал громче, упираясь лбом в обнажённое плечо Дигойза.
Голос Дигойза сделался ещё мягче.
— Ты знаешь, зачем, — сказал он, свободной рукой стискивая более длинные волосы Териана. — Так что ляг, бл*дь. Немедленно, брат. Чтобы я мог сменить чёртову тему…
Его не было рядом, когда Териан проснулся.
Кровать пустовала.
Такое не было необычным.
Его друг спал чутко, и его сон редко растягивался на всю ночь.
Териан лежал в темноте, и его живой свет метался вокруг него сбитым с толку облаком вопреки тому, что он только что проснулся, и его aleimi должен был успокоиться во сне. Его разум вернулся к тем часам до того, как он наконец-то отключился.
Смятение и жар в его свете мгновенно усилились.
И не только смятение… боль рябью пронеслась по нему, сдавив горло, вызвав прилив почти тошноты в сочетании с желанием.
Gaos, почему ему всё ещё хотелось трахаться, даже сейчас?
Нельзя сказать, что Дигойз не позаботился о нём в последние хрен-знает-сколько часов.
Чёрт, да его друг был в редком настроении.
Должно быть, у Териана случилась ломка от избытка секса.
Или световая связь между ними дурачила ему голову ещё сильнее, чем в начале… этого, чем бы это ни было. Ранее той ночью Дигойз был так глубоко в его свете, что Териан едва не потерял сознание. Теперь всё возвращалось к нему в мучительных деталях: мускулистая рука, обхватывавшая его грудь, выражение в глазах его друга, пока он говорил с ним, уговаривал сильнее открыть свой свет, требовал этого тяжёлыми, умасливающими словами.
«Откройся, брат… откройся мне…»
Его слова были чем-то средним между бормотанием и рычанием.
Когда Териан вспомнил об этом сейчас, его член мгновенно затвердел. Дыхание сделалось частым, превратилось в натужное пыхтение, пока он смотрел в потолок и вспоминал. Какая-то часть его не могла отвлечься от воспоминания, не могла перестать раз за разом прокручивать это в голове, смаковать на языке, запоминать своим светом.
Дигойз был так глубоко в нём, что это почти причиняло боль.
Он едва не отключился.
Он почти отключился, но не помнил, чтобы что-то в сексе ощущалось настолько хорошо. Жидкая боль собралась в его нутре от воспоминаний, пока его свет и тело напоминали себе, как приятно это было, как невероятно ох*енно это ощущалось.
Он никогда в жизни не кончал так сильно.
Он кончал несколько раз, потому что Дигойз не останавливался.
Его друг оставался с ним на протяжении всех оргазмов, скользя глубже в его свет, открывая его ещё сильнее, пока Териан терялся в ощущениях.
Он терялся… gaos, он реально по большей части был вне себя.
Бл*дь.
Господи Иисусе, бл*дь.
Это был не просто секс.
Это не походило на любой секс, который был у Териана до этого… с кем бы то ни было.
Он не знал, что это было.
А может, он просто боялся узнать, что это и что это означало.
Териан всё ещё не мог заставить себя повесить ярлык на эти отношения с Дигойзом.
Какая-то часть его также боялась это сделать.
Дигойз не помогал. В половине случаев Ревик до сих пор разговаривал с ним так, будто они были друзьями или кровными братьями, даже когда они были наедине. Он шутил с ним о прошлых партнёрах по сексу, о вещах, которые они делали вместе до того, как Териан напоил его той ночью в Новом Орлеане, наконец-то набрался смелости соблазнить его и разбудил, взяв его член в рот. Даже вчера, после того, как они занялись сексом на пляже, Дигойз дразнил Териана его прошлым любовником, будто ему всё равно, будто для него это ничего не значило, будто он не ревновал…
А потом он сделал ту штуку несколько часов назад.
Он открыл свой свет в сексе, уговаривая Териана поговорить с ним, мороча ему голову, вторгаясь в его свет, вторгаясь в его тело… и эта штука между ними ощущалась как нечто совершенно иное. Териан не знал, каким словом это описать.
Он не мог заставить себя признать те слова, что приходили ему на ум.
Он пока не мог думать об этом.
Во-первых, он совершенно не готов обсуждать это с Дигойзом. Каким бы ни был ответ другого видящего, Териан был вполне уверен, что ещё не готов это услышать.
Он не готов был узнать.
Он в особенности не хотел думать о том, что это означает для него — в смысле, для самого Териана. Проще было сосредоточиться Дигойзе, помешаться на том, каким словом называл это Дигойз, счастлив ли Дигойз в моногамных отношениях с ним, как Дигойз воспринимал их двоих вместе… и ревновал ли Дигойз когда-нибудь, как это бывало с Терианом.
Большую часть их времени вместе в тот день Териан был не в себе.
Он был не в себе большую часть секса, который начался на том приватном пляже в Малибу, а затем периодически продолжался в остаток дня.
На протяжении большинства сессий Дигойз был терпеливым, настойчивым, даже медленным.
Он не торопился, заставляя Териана ждать, просить, не давая ему кончить, действуя по-своему нежно — а для него это означало равное сочетание доминирования и мягкости.
Той ночью Дигойз вновь переключился в другой режим, привязал его к кровати, избил и использовал свой свет, чтобы взять над ним верх, пока Териан не утратил контроль окончательно. В какой-то момент он едва не кончил от одного лишь света Дигойза — и кончил бы, если бы другой видящий не остановил его.
Когда Дигойз наконец-то позволил ему испытать оргазм, Териану почти показалось, что он умер.
Ему определённо казалось, что он потерял какое-то время… как будто на какой-то период просто отключился.
Он никогда в жизни не испытывал такого оргазма.
Только потом до него дошло, что Дигойз подготавливал его на протяжении всего дня, морочил голову с того первого раза на пляже, играл с его светом, уговаривал, давил и заставлял Териана подчинить свой aleimi с того момента, как они впервые начали это на том одеяле поверх песка.
Теперь, когда он остался здесь один, его омыло смутной обидой.
Обида
