Только ждали её ответа.
— Нет, я запрещаю творить всякие глупости! — подытожила она раздраженно.
Но тут же осознала, что Платон всё равно провернет свой эксперимент. Просто сделает это чуть позже, в сторонке. А семья его поддержит. Вон, даже Илья придвинулся поближе к столу и разве что не кивнул Платону, мол, давай уже.
Агата просто останется как всегда не в курсе происходящего. Ей и так не нравилось, что дети не ставят её в известность своих занятий. А тут Платон спрашивает разрешения, а она запретит? Ну и смысл?
Да и что ей терять? Златон рожден от Серпа Адрона. Иного быть не может. Точка.
— Ладно. Делай что хочешь, — сказала она. — Я не против.
Платон усмехнулся и, откупорив крышку бутылька, пустил внутрь две волосинки. Затем закупорил снова и хорошенько встряхнул.
Прозрачное зелье поменяло цвет на мутно-желтый.
— Что значит желтый? — спросила Агата.
— Родство, — ответила Марьяна.
«Что и требовалось доказать», — устало вздохнула Агата, но невестка качнула головой, смотря на нее с тревогой.
— Не близкое родство, — уточнила она.
В комнате воцарилась тишина.
— Что з-значит не близ-зкое родство? — заикаясь, уточнила Агата. Это что шутка?
— Они не отец и сын. Тогда цвет был бы зеленым. И даже не близкие родственники, слишком мутный оттенок желтого. — Если про жидкую смерть она говорила четко, то тут будто сама себе не верила.
— Агата… — Тихо позвал ее Илья, но это словно послужила спусковым крючком.
— Я не изменяла ему, ясно?! Злат его сын. Серп был моим первым мужчиной. И ДНК тест это доказал. Да и с кем бы я, по вашему мнению, изменила? С каким-нибудь троюродным дядюшкой или дедом Максимом? Мари, наверное, напутала что-нибудь с зельем, такого просто быть не может!
— О чем это бабушка говорит? — Виолетта переводила взгляд с отца на мать, а затем на кулон. Кажется, она уже была не рада, что нашла его.
— Пойдем с тобой посмотрим, какие у бабушки еще украшения есть, — взяла ее под руку Тая и, переглянувшись с мужем, увела дочь из комнаты.
Агата на миг устыдилась. Рыкнула не как орчанка, а как орчиха какая-то! Напугала внучку.
— Я не это имел ввиду… — покачал головой Илья, вставая и подходя к ней, обхватывая рукой за дрожащие плечи.
Марьяна же выглядела озадаченной.
— Там еще несколько флакончиков есть, от предыдущей партии… Может быть, я, и правда, что-то напутала… или они испортились…
— С другой стороны… — протянул вдруг Златон, на его лице медленно, но верно расцветала улыбка. — Это же круто — Серп не мой отец. С ума сойти. Лучший подарок на Новой год!
Он взял сидящую рядом с ним Диану за руку. Та наблюдала за всем с настороженностью.
— Тогда и нас проверяй уж. — Дитрих сам выдернул у себя волосинку и протянул Мари. — Тоже хочу подарок.
Глава 6
Следующие полчаса, все остатки зелья родства ушли на то, чтобы проверить Платона, Дитриха и еще раз Златона для надёжности. Результат оказался странным. С Дитрихом и Платоном зелье работало как надо, а вот на Злате каждый раз становилось мутно-желтым.
— И что это значит? — слабо спросила Агата, уже окончательно переставшая что-либо понимать.
— Что Серп, за которого ты вышла замуж и от которого родила Злата, и Серп, с которым прожила всю жизнь и родила нас с Дитрихом, — приходятся друг другу дальними родственниками, — вынес вердикт Платон, сказав вслух то, о чем все вокруг думали.
— Но при этом выглядели они как братья-близнецы? Думаешь я не заметила бы подмену? — в ее голосе проскальзывали истеричные нотки, но ей было плевать.
— Не ты ли говорила, что Серп очень изменился после того, как принял семейный дар? — уточнил у нее Илья.
— Да, но баба Рая объяснила, что это всегда так. Из века в век, если дар тебе достается не первому в поколении, то у тебя меняется характер, и с ее отцом так было, и с дедом Максимом… — она запнулась, зацепившись за собственные слова.
«Из века в век…» — эхом повторялось внутри нее. Это кое-что напомнило. Слова, сказанные Альбеску ей сегодня:
«Так ты, значит, еще не в курсе? О его способе борьбы с вечностью… Грустно совсем не знать, с кем живешь? Вроде муж, а вроде чужак, хи-хи…»
Она замотала головой, отгоняя от себя эти мысли. Еще не хватало ломать голову над шарадами безумца.
— Мама, ты должна кое-что знать. — Платон перевел взгляд на Макарова, — А ты, Илья, пообещай, что это не уйдет дальше пределов этой комнаты. Хоть ты арбитр, но то, что я сейчас скажу, должно остаться внутри нашей семьи. Мы все считаем тебя ее членом.
— Говори, — напряженно кивнул он.
— Когда я был заперт в поместье, тот темный ритуал, на котором я попался — был не первым. Дит и Злат уже в курсе. Я пытался вернуть орочью сущность, использовал один семейный рецепт, скажем так, для этого. Но, использовав его, очнулся в теле Серпа в “Теневерсе”. Вместо того, чтобы восстановить магию, я поменялся с ним телами. Если бы не Мари, то я и сейчас бы продолжал быть им. Причем мне очевидно, что этот ритуал подсунул мне сам отец, он хотел, чтобы я его провел. Я очень долго над всем этим думал. Мама, помнишь ты говорила мне, что отец когда-то давно тоже лишился своей сути ненадолго. А что… что если именно тогда его место занял чужак?
Агата, даже не пытаясь дослушать, вновь резко выступила:
— Нет. Об этом не может быть и речи. Кому и зачем нужно занимать место вашего отца? Что за фантастические выдумки?
Разумеется, высказать сыну про то, что он использовал и другие опасные ритуалы во время заключения, ей тоже хотелось — но сейчас разговор был не об его поведении. Она всё же оглянулась на Макарова, но тот сделал вид, будто его очень заинтересовало содержимое своего бокала. Он слушал внимательно, но как бы отстраненно.
Видимо, чтоб в случае чего сказать: «Вообще не в курсе, не видел, не слышал».
Это к лучшему. Илья всё-таки слишком принципиальный. Он мог бы и осудить Платона, просто потому что так правильно, и за преступлениями должно следовать наказание.
Но семья — а он действительно стал членом семьи; Виолетта даже иногда, забывшись, называла его «дедом» — ему была важнее принципов.
— Ну-у-у. Например, кому-то из нашего рода, — подчеркнул Платон, указывая на желтый цвет зелья, — кто сам по каким-то причинам не мог продолжать жизнь в своем теле.
— Ты хочешь сказать, что я бы не заметила, если бы жила с другим мужчиной?
— Мам, но ты и так жила с другим мужчиной, — вклинился Дитрих. — Не с заботливым и добрым Серпом, за которого вышла замуж, а с орком, который портил тебе жизнь долгие десятилетия.
— Чушь. Его изменил дар.
Она горячо убеждала собственных детей в этом, но слова Альбеску тем временем терзали рассудок. Борьба с вечностью. Муж-чужак. Слишком откровенные намеки, если сравнить их с остальными фактами.
Неужели…
— Агат, ты явно что-то скрываешь, — теперь Илья оторвался от созерцания бокала. — Я же вижу по твоему лицу.
— Я вам кое-что скажу, — Агата нехотя скрежетнула зубами, — только, пожалуйста, не делайте поспешных выводов.
И она передала слова древнего вампира.
— Он мог сказануть это просто так, — добавила в завершении. — Мало ли что в его мозгу происходит. Он и…
Она порывалась добавить про куклу, но решила, что этот вопрос касается только Дитриха и Таи, а не всех домочадцев. Если захотят — сами им расскажут.
— Нику ничего никогда не говорит просто так, — шепотом ответила Марьяна, и Платон согласно кивнул.
— Мама, зелье не врет. Серп, с которым ты обменялась клятвами, на магическом уровне приходится лишь дальним родственником Златону. И родным отцом — нам. Если же сам Альбеску обмолвился о борьбе с вечностью, значит…
— Псевдо-Серп мог проворачивать эту схему не единожды, — хмыкнул Дитрих. — Целые поколения дар удивительным образом «менял» орка. Ты сама говоришь: и с отцом бабы Раи, и с дедом Максимом случилось нечто подобное. Тебе не кажется, что у всех тех, кого он «поменял», — сын явно добавлял насмешку в это слово, — характер становился примерно одинаковый? Властный, жесткий, деспотичный. Не слишком уж странное совпадение?
