исчерпала, — произнес он и поднялся. — Задашь его позже. Завтра на рассвете пришлю за тобой…
Лойд присмотрелся, отмечая мое не самое лучшее состояние.
— Карету. Перед поместьем маркиза придется пересесть на лошадь, представлю тебя, как одного из рыцарей личного сопровождения. Но, как ты выразилась, — едва заметно усмехнулся уголком губ мужчина. — Надеюсь, ты хорошая актриса и найдешь способ сделать так, чтобы тебя не узнали.
— Я мастер преображения, не переживайте, Ваше… — я едва удержалась от язвительности. — Лойд.
То ли бессмертие на меня снизошло после пары дней в коме, то ли жизнь стала недорога, то ли у короля была комфортная энергетика — непонятно, однако характер пересилил страх. Правда, и заигрываться с этим тоже не стоило.
— Регинлейв, — произнес мужчина, открывая дверь.
Так он со мной прощался. Просто и в тоже время как-то по-особенному. Хотя бы потому что в магическом обществе никто не называл своих настоящих имен. Даже Клемент большую часть времени лукаво кликал меня Хельгой.
— Лойд.
Легкий щелчок замка, и я осталась одна в своей каморке под крышей. Напряжение окончательно отступило, позволяя упасть спиной на подушки. Ими у меня была усеяна вся кровать. Взгляд уперся в скучный темный потолок. Усталость смыкала веки, но мне нельзя было позволить ей взять над собой вверх. Раз завтра предстояла внеплановая поездка, стоило выпить лечебный отвар и воспользоваться мазью, чтобы не стать обузой королю. Руку, конечно, так быстро срастить не выйдет, но с поддерживающим корсетом появится возможность создавать видимость рабочей конечности.
— Ви-и-и!
Рунольв с возмущенным и даже слегка напуганным визгом врезался в мой лоб. Уменьшившись до размеров крысы, он начал тарабанить по мне своими маленькими ладошками. Он что-то недовольно бормотал, пыхтел и поскуливал. Наверное, ему очень не понравилось присутствие постороннего на нашей территории.
— Я знаю, — миролюбиво произнесла я. — Просто ужасные деньки выдались, да?
Рунольв закивал и, сжалившись надо мной, полетел ставить чайник. Губ коснулась умиротворенная улыбка: теперь свое лечение можно было доверить заботливому фамильяру. Рунольв был первым, с кем я заключила контракт. Мы сосуществовали вместе уже долгие, долгие годы и даже научились взаимопомощи. Какими бы сильными ни были сущности, даже у них случались нехорошие периоды.
Рунольв гремел металлической посудой, нарезал свежие коренья, доставал готовые сборы, кипятил воду… А я просто лежала, вслушиваясь в эту суету и думала о Лойде. Значит, сбегать из дворца у них с Каисой было семейным. Правда, я бы ни за что не догадалась, что та щуплая малышка может оказаться особой королевских кровей. Да уж, отплатила так отплатила — по-крупному. Если бы еще неделю назад кто-то сказал, что ко мне заявится король и согласится на сотрудничество, я бы покрутила пальцем у виска. Однако как же непредсказуема бывает жизнь. И пусть она такой и остается, если в один прекрасный день не приведет меня на гильотину.
Джерте, Церковь, день
«Лучшая защита — не попадать в рискованные ситуации».
Он ненавидел солнце. Каждый раз, когда жаркие лучи касались его кожи, это вызывало отвращение. Как опарыши, копошащиеся в утренней порции овсяной каши. Маска плотно прилегала к лицу, но не скрывала глаз. Кристиану приходилось прикрывать их рукой, пока монахи суетливо задергивали тяжелые шторы. Ему стоило наказать их за такую оплошность — все же, новость о прибытии Святого в главную молельню была передана во все уголки Церкви еще десять минут назад. А оправдания оставались прежними. Верующие полагали, что закрывать окна — недопустимо, ведь в них смотрел Всевышний.
Фонберга забавляло это суждение. Разве у Бога не было иных дел, кроме как внимать глупым просьбам смертных? Наивные глупцы.
— Передай Оливии — я жду ее, и проследи, чтобы ответственным за молельню монахам нанесли пять ударов плетью.
Мужчина коротко кивнул сопровождающей его боевой ведьме, дозволяя ей идти. Как только помещение опустело, Кристиан позволил себе расслабить затекшие плечи. В последнее время он чувствовал себя особенно уставшим: очень многие дела не требовали отлагательств. Святой медленно, но верно шел к своей цели, и чем ближе подбирался, тем труднее становился его путь. Разрастался колючими кустами, проваливался в трясину и выпускал навстречу путнику стаи голодных волков. Приходилось выгрызать свое, не щадя зубов, и со временем они наточились до состояния лезвий. Однако каждое лезвие нуждалось в должном уходе, чтобы оставаться таким же острым.
Фонберг убрал руки за спину и двинулся к стойке со священной книгой. На ее пожелтевших страницах еще много лет назад люди осмелились написать божественную историю его родной империи — Бейншира. Некогда действительно великой, стойкой, богатой державы. Казалось, ничто и ни при каких обстоятельствах не вынудит ее преклонить колени пред кем бы то ни было. Но однажды в Бейншир пришла неизведанная болезнь, убившая почти всех носителей священного дара. Долгие годы правитель и его семья не могли понять, почему это произошло и продолжало происходить, пока к его младшему сыну не снизошло озарение.
В соседнем королевстве за морем, Этразии, появился второй источник силы — эгрегор могучей ели. Некогда пустые равнины заросли еловыми лесами, укрывая под их кронами кочующие колдовские народы. В Этразию пришли ведьмы. Империя Бейншир полагала, что король прогонит их, но он этого не сделал. Люди радушно признали тех, кто так сильно от них отличался. Нерелигиозное королевство приняло свою первую официальную религию — культ истинного темного Бога. Бейншир пытался образумить Нормана Сигвальда Стейнвульва первого — правителя Этразии, пока он не пригрозил войной в случае дальнейшего вмешательства во внутренние дела государства. Торговые отношения оказались под угрозой, как и шаткое мирское равновесие. Бейншир не рисковал нападать на Этразию, ведь тогда на ее защиту встали бы боевые ведьмы и колдуны. Нелюди, что могли своей магией стереть все живое с лица земли. Так империя прожила в страхе перед ними целые столетия, пока однажды императору не посчастливилось узнать — новый король Этразии презирал тех, кого так долго любили и почитали предыдущие правители. Это стало маленьким шансом на победу в большой войне.
— Ваше Святейшество.
Низкий осипший голос вынудил Кристиана оставить колыбель своих мыслей. Мужчина не спеша перевернул несколько страниц книги, прежде чем обернуться. За непроницаемой маской виднелись лишь его ледяные голубые глаза.
— Оливия, — произнес Святой. — Докладывай.
— Есть.
Склонившаяся в почтительном поклоне боевая ведьма сложила перед собой две ладони, прежде чем начать говорить. Она не смотрела вверх, не смела. Кристиана могла разгневать любая мелочь, и об этом знал каждый в его окружении. Никто не хотел необратимых последствий. Все же, никакой закон
