Все посмотрели на него.
— Если они знают, как обезвредить бомбу, то знают и как ее сделать, — сказал он.
— Хорошая идея, — похвалил Барсук.
— Нет честно, — усмехнулся Янси. — Ты достаточно здоровый, чтобы поднять грузовик, и при этом умный.
Никки ухмыльнулся:
— Ну да, я не просто еще один симпатяжка.
Мы расплылись в улыбках, которые несомненно нам сегодня понадобятся, хотя, может, это все влияние моей пессимистической половины. Ой, постойте-ка, у меня же ее нет, так что это просто мой обычный позитивный настрой.
— Как и истребители; у них в каждой группе должен быть человек, обученный действиям в чрезвычайных ситуациях при борьбе с вредителями.
— И насколько чрезвычайными они могут быть? — спросил Янси.
— Последний раз, когда я охотилась на зомби-убийцу, меня прикрывала группа истребителей с огнеметом в запасе, просто на всякий случай, пока я ходила по кладбищу в поисках нужной могилы.
— Какая тебе польза от того, что ты найдешь могилу, из которой подняли этого зомби? — спросил Барсук.
— Это может дать подсказку, кто поднял его и привести в его дневное логово, или поможет понять нам, почему он стал плотоядным. Большинство зомби становятся плотоядными вследствие желания возмездия; и когда вы удовлетворяете их жажду мести, зачастую они становятся обычными неуклюжими зомби.
— Эти стали такими тоже из жажды мести?
— Большинство агрессивных зомби — жертвы убийств. Они поднимаются из могил лишь с одним желанием — отомстить, и все, что встает между ними и их целью, они убивают. Некоторые из них отправляются есть людей, которые при жизни им ничем не навредили; опять же, никто не знает, почему одни зомби-убийцы просто душат людей или избивают их до смерти, но никогда не пытаются кем-то закусить.
— А все эти зомби — жертвы убийств? — спросил Янси.
Я поразмыслила над этим.
— Все может быть. Большинство из тех, кого мы смогли опознать, проходили по делам о пропавших, так что да, полагаю, они были жертвами. Но странность в том, что все они должны были бы стремиться убить того, кто убил их. Как только они убивают своего убийцу, становятся безобидными.
— Но их убили гниющие вампиры, да? — уточнил Никки.
— Ага, или другие зомби-убийцы.
— Так что будет, если ты поднимаешь зомби, которого убил другой зомби? Они не могут убить своих убийц, потому что те уже мертвы.
— С обычными зомби существует два варианта: или смерть их убийцы спишет все на нет и они будут просто не совсем нормально анимированы, но мирными. Или же они будут движимы местью, которая никогда не будет удовлетворена. Зомби, которые не получают возмездия, потому что их убийца уже мертв, иногда уходят в мокруху, пока их не сожгут.
— То есть, можно сказать, что каждый зомби, которого поднимает этот гниющий вампир, жаждет возмездия, но из-за того, что предмет его мести уже скопытился, он начинает уничтожать все на своем пути? — спросил Янси нахмурившись, как будто не мог все это уложить у себя в голове.
— Думаю, ты в чем то прав, но разница в том, что эти зомби находятся как будто под его контролем, а кровожадные зомби — вообще непредсказуемы.
— А это вообще возможно — поднять зомби в качестве оружия? — спросил Янси.
— Да, — ответили мы с Никки одновременно и переглянулись. В ту ночь, когда встретила Никки, я спасла себя — нас — обратив все кладбище в зомби и направив его на плохих парней. Эти люди под дулом пистолета пытались заставить меня поднять зомби, угрожая расправой над Микой, Натаниэлем и Джейсоном, но они и представить не могли, что с кладбищем за спиной я поверну шансы в свою сторону.
Я оглянулась на других двух мужчин:
— Фольклору известны случаи, когда ведуистские жрецы поднимали зомби и натравливали их на своих врагов.
— Ведуистские, ты имеешь ввиду вуду? — уточнил Барсук.
— Религия та же, обозначения разные. Я обычно говорю ведуизм, потому что это меньше напоминает людям о киношных монстрах. Когда говоришь вуду, у людей в голове возникает вполне однобокий шаблон идей. Это прекрасная религия и большинство верующих — законопослушные граждане.
— Это значит, что зомби видят вампиров как уже умерших? — спросил Янси.
Я пожала плечами.
— Думаю, да, в противном случае они бы последовали за своими убийцами.
— Или, может, они еще не нашли своих убийц, — предположил Никки.
— О чем ты? — не поняла я.
— Если покажем им двух вампиров, что у вас сейчас за решеткой, и у них будет возможность убить их, вернуться ли они тогда к состоянию обычных зомби?
— Не знаю, — ответила я.
— Ты говорила, что если убитый ставший зомби не может найти своего убийцу и отомстить ему, он начинает убивать и пожирать все, что встает у него на пути, правильно?
— Ага.
— Тогда почему бы нам не отдать тех вампиров зомбакам, чтобы их усмирить?
— Можно, но тогда мы отправим двух граждан на растерзание. Обычно, вампиров намного сложнее убить, чем людей, а значит они куда дольше будут оставаться в живых во время всего этого процесса.
— Разумно, — кивнул он.
— Это был бы самый скверный способ умереть, Никки.
— Ага, — ответил он таким тоном, что ему, в общем-то, было на это плевать.
— Если мы так или иначе собираемся уничтожить этих вампиров и это спасет десятки жизней… — Янси позволил каждому самому закончить его мысль.
Барсук посмотрел на него:
— И ты сможешь на это пойти? Отправить кого-то к тем тварям, что мы сегодня видели?
Он пожал плечами:
— Это простое предположение; мы же устраиваем мозговой штурм и собираем информацию, разве нет?
— Они гниющие вампиры, — сказал Никки. — Если не сможешь научить их как выглядеть человеком, женщина, кажется, не прочь умереть.
— У них должны быть две формы; и одна из них полностью человеческая, такая, какими они выглядели при жизни.
К нам подошли Дев и Лисандро.
— Чего это у вас такие серьезные мины, ребята? — спросил Дев с улыбкой.
— Решаем, отдать ли двух вампиров, что у нас под стражей, на откуп зомби, чтобы те прекратили убивать людей, — ответила я.
У Дева распахнулись глаза и он чуть сбледнул с лица.
— И кто выступил с подобной идеей? — спросил Лисандро.
— Я, — ответил Никки.
— Ты больной ублюдок, — сказал Лисандро.
— Да, да, я такой, — ответил Никки, совершенно не обращая внимания на комментарий.
Лисандро рассмеялся, как будто не мог до конца в это поверить.
— Ты же не собираешься на самом деле так поступить? — спросил Дев.
— Они граждане и у них есть права, так что — нет, — ответила я.
