Но только не в том случае, когда речь не идет о самоуверенных, горделивых Грэдах, чье эго к тому моменту уже было подогрето четвертым бокалом вина.
— О, вот оно как! Я и не знал, что темным теперь позволено вступать в какие-то социальные отношения на территории империи или же привозить сюда свои семьи! Сплошные сюрпризы, не так ли, миледи?
— Не понимаю, почему вас это так волнует, лорд. — Как можно более вежливо произнесла Михаэль, зная, что портить отношения с этой семьей не в ее интересах.
— Я послушный подданный империи, чту ее законы… Рабы они и есть рабы. Потому мне немного не понятно… — Пожал плечами Грэд, услышав в ответ угрожающее шипение. Энгер напрягся, подаваясь вперед, и Миша увидела, как его руки сжимаются в кулаки, словно мужчина едва сдерживает себя от кровопролития.
Да, она понимала. Энгер был спокойным, сдержанным, уравновешенным мужчиной, его поступки всегда были обдуманы и логичны. Но только если речь не заходила о святом — его женщине.
— Белла — гость в моем доме. Проявляйте уважение. — Произнесла Миша, не обращая внимания на взгляды матери, кажется, возмущенной таким неприкрыто враждебным тоном своей дочери.
— Белла. — Произнес медленно Григорий, будто смакуя изысканное лакомство. — Я счастлив с вами познакомится, прекрасная сударыня. Этот бокал за вас.
Краем глаза Михаэль видела, как рука Беллы легла на колено Ворона, словно в успокаивающем и, в то же время, умоляющем не совершать глупости, жесте.
— Благодарю. — Проговорила вежливо женщина, явно не имея это в виду. — Но ваше внимание должно быть обращено к имениннице в этот день, не так ли, лорд?
Что ж, зато она отвела огонь от себя, и тут Михаэль была согласна — злить Ворона таким коварным способом не лучшая идея. И лорд явно был чересчур уверен в себе и своем статусе, раз думал, что находится в безопасности здесь. И что имеет полное право на оскорбление тех, кого опрометчиво считает грязными рабами. Очевидно, он до сих пор был уверен, что разницы между его несчастными слугами — бесправными, забитыми, жалкими существами из дома Грэдов — и гордыми темными Михаэль Джелли нет никакой. Григорий ходил по лезвию ножа и, очевидно, по своей глупости и самоуверенности не замечал этого.
Но, стоит признать, что даже такой случай как «Григорий Грэд» оказался не безнадежным. И это стало понятно уже через десять минут, когда охмелевший лорд опрометчиво позволил себе еще одну ошибку. Хотя, вероятно, дело не в Грэде, а Драконе, который во все времена славился своим «дидактическим» талантом.
— … и потому я так рад присутствовать здесь. — Заливался соловьем Григорий, поднимая в честь госпожи дома уже который бокал.
С каждой новой порцией спиртного речь лорда становилось все пространнее, запутаннее и горячее. К словам подключились жесты и мимика. Мужчина вошел в кураж.
— Какое счастье находится в обществе таких замечательных людей. — При этом лорд посчитал обязательным выдержать паузу и попробовать уничтожить взглядом тех, кто не был объединен этим понятием и потому, не являлись причиной «безумного счастья» Грэда, которое он продолжал изливать: — Как много мы пережили вместе, не так ли, миледи? Были и разногласия, кто спорит, ведь я, как человек умудренный годами, как человек с опытом, пытался удержать вас от поступков, продиктованных вашей молодостью. Ведь я и сам был таким когда-то, готовым на все ради славы и признания…
Миша обреченно закатила глаза, даже не пытаясь прервать Грэда старшего, которому активно поддакивал сынок.
— Миледи, ваше общество — солнце в холодные, беспросветные зимние дни. — Старался Александр. И если Григорий выбрал своей целью миссис Джелли, то его сын надеялся покорить своей лестью и романтической натурой саму Мишу.
Кто спорит, смазливое лицо парня наверняка пользовалось в женском обществе популярностью. Вполне вероятно, младший из Грэдов имел даже узкий круг поклонниц… а может, и не узкий. Одно оставалось неизменным: он был избалованным мальчишкой, мечтающим о власти, славе, деньгах. Выйти из тени отца, в конце концов. И согласно философии Григория Грэда, все дороги на пути к этому «добру» ведут куда? Туда, где они сейчас и собрались.
— …потому позвольте вручить вам этот скромный дар. — Продолжал Александр, отходя стол. Мама ахнула (к сожалению, от восторга), когда молодой человек достал из кармана маленькую бархатную шкатулку. И, увы, внешний вид вещицы не оставлял надежды…
Папаша парня промокнул уголки глаз платком, умильно следя за сыном, веря, что сейчас свершится исторический момент. Нэнси тихо, поспешно шептала о том, что ее молитвы услышаны богами.
Михаэль же замерла на своем месте, куда недавно опустилась после утомительной последней речи лорда. Все происходило словно в замедленной съемке: слащавый блондин подходил к ней, твердо уверенный в своей победе, предвкушая момент. Слуги и гости переводили взгляды с него на Мишу, которая, кажется, забыла как дышать.
Лорд и здесь все просчитал. Он прекрасно знал, что подобный брак будет одобрен императором, так же он знал, что откажись Михаэль от подобной «чести» и она обеспечит себе недобрую славу на много лет вперед, а так же обретет в лице их семьи надежного врага. А становится их врагом…
Но прежде чем Александр успел совершить глупость, когда до его «цели» оставалось не больше метра, произошло то, что навсегда отвадило Грэдов от этого дома.
Раздавшийся резкий металлический скрежет, мгновенно переходящий в громкий треск, заставил Михаэль вздрогнуть, а Александра замереть на месте и перевести свой расширенный взгляд за ее спину. Сначала на темного, потом на жуткого вида разделочный нож, вонзенный в праздничный стол. Каждый из присутствующих теперь смотрел на Дэймоса, который вопреки ситуации сохранял спокойное выражение лица. Несмотря на его жест и дальнейшие слова, глаза мужчины сохранили хладнокровие.
— Тронешь — убью.
Про такие ситуации говорят: коротко и ясно.
— Да как… да как ты… посмел, мерзкое ты животное! — Закудахтал очухавшийся Григорий, вскакивая со своего места. И теперь уже Мише пришлось, взяв пример с Беллы, положить руку на колено Дракона. — Я требую немедленного наказания. При свидетелях. Я требую удовлетворения…
Мама зажала рот руками, кажется, очень напуганная происходящим. Отец и Роберт, вероятно, еще не определились с той гаммой чувств, которые им довелось испытать минуту назад, потому теперь остановились на растерянности. Слуги же, а так же Белла и Энгер, с плохо скрываемыми довольными улыбками наблюдали бессильный гнев лорда и очевидный страх его сынка, сделавшего трусливый шаг назад.
