На щеке Сэди были следы от ногтей и красновато-голубая кровь. Меня буквально раздувало от гордости.
Котенок выпустила коготки, да еще как.
— Она себя очень плохо ведет, — фыркнула Сэди. — Так что я в самом процессе обучения ее хорошим манерам.
— А я в шаге от того, чтобы вырвать тебе сердце, сука.
Несмотря то, что все здесь, на хрен, было кувырком, мои губы дрогнули в легкой улыбке.
— Убирайся.
Сэди посмотрела на меня ненавидящим взглядом.
— Я...
— Проваливай!
Когда Сэди не сдвинулась с места, я скользнул туда, где она стояла, схватил ее и вытолкнул из ванной. Она пришла в себя, и направилась обратно к нам.
— У Ролланда на тебя сегодня планы, и если не хочешь подвести его, больше ни шагу в мою сторону.
Ее ноздри раздулись, щеки пошли пятнами от гнева, но она остановилась, сжав руки в кулаки. Прошла секунда, а она продолжала стоять в дверях. Сэди испытывала мое терпенье — и очень сильно.
Я захлопнул дверь ванной прямо перед ее носом, а затем развернулся. Сердце колотилось, я снова увидел ее и тут же позабыл о Сэди.
Она по-прежнему стояла перед ванной, с куском зеркала в руке, и смотрела на меня, словно загнанное в угол животное. В тот момент она совсем не напоминала мне безобидного маленького котенка. Она напоминала взрослую тигрицу, и по-прежнему выглядела так, словно хотела наброситься. На меня. Мог ли я на самом деле винить ее за это? Пока мы, уставившись, смотрели друг на друга, на ее глазах наворачивались слезы, и уж лучше бы она ударила меня между ног.
Я был глубоко в дерьме. Мы оба были в нем, и я не хотел, чтобы она была здесь. Я хотел, чтобы она находилась как можно дальше от всего этого, но было слишком поздно.
Слишком поздно для нас обоих, и, возможно, для всех остальных тоже.
Ее нижняя губа задрожала, когда она переступила с ноги на ногу, касаясь пальцами ног пролитого кондиционера и шампуня. Казалось, я целую вечность поедал ее глазами.
Калейдоскоп воспоминаний обрушился на меня — со дня, как она постучалась в мою дверь и изменила всю мою жизнь, до первого раза, как она произнесла те три слова, сделавших мою жизнь такой, какой она есть.
Но это было больше, чем просто воспоминания. Я знал, что в тот момент не должен был чувствовать всего этого, но каждая моя клеточка требовала ее. Моя кровь бурлила.
Я хотел ее.
Я нуждался в ней.
Я любил ее.
Она попятилась, наткнувшись на ванну.
— Кэт, — сказал я, произнося ее имя впервые за эти дни, позволяя себе действительно думать об этом, и в тот момент, когда это произошло, все мои внутренние барьеры рухнули.
КЭТИ
Острие осколка впивалось в мою ладонь, пока я смотрела на Деймона. После всего, что произошло внизу в кабинете, а затем с этой ужасной женщиной, я никак не могла отдышаться или остановить дрожь в руках.
Я наблюдала, как он медленно направился ко мне. От его пылающего взгляда и уверенных шагов по моей спине прошла дрожь.
— Не смей... !
Его глаза сузились.
Безумная боль разрасталась у меня в груди, смешиваясь с теми отвратительными вещами, которыми, как сказала Сэди, она планировала заняться с Деймоном, вещами, которыми, судя по ситуации в кабинете, Деймон был совсем не против насладиться.
Моя кожа была влажной, а внутренности выворачивало. Мне хотелось наброситься на что-то или кого-то. Слезы обжигали горло.
— Уверен, что не хочешь убраться вместе со своей новой подружкой?
От его глаз осталась только тонкая полоска зелёного цвета.
— Да, уверен.
— Это не похоже на то, что я видела недавно. Вы двое...
— Ни слова больше, — прорычал он.
Я моргнула, гнев бушевал во мне словно тайфун.
— Прости? Что за…?
Деймон был на другой стороне ванной комнаты, а через мгновение он уже стоял прямо передо мной, из-за чего мне пришлось сделать шаг в сторону, прямо в клейкую жижу на полу.
Я вскрикнула.
— Ненавижу, когда ты...
Он сжал мои щеки, и тут же всем телом прижался ко мне, в голове, казалось, все перемкнуло. Кусок стекла выпал из моей руки, безобидно приземлившись на пушистый коврик.
Он опустил голову, и наши губы оказались настолько близко, что мы дышали одним воздухом. Все это было так несправедливо. С того момента, как он исчез, все, чего я хотела, это слова увидеть его, коснуться его и любить его, но сейчас я даже не знала, кто стоял передо мной.
С тех пор, как прибыли Лаксены, все потеряло свой смысл.
Он не двигался. Вместо этого его светящийся изумрудный взгляд путешествовал по моему лицу, будто он вбирал каждый дюйм в свою память. За его взглядом последовало тепло, и пульсация в носу, куда эта гнусная сука ударила меня, исчезла.
Он исцелял меня. Снова. После того, как он оттолкнул меня и сказал, что он ЛЮБИЛ меня, и все в прошедшем времени, и после уподобления меня ужаснейшему чудовищу… Я уже ничего не понимала.
— Это неправильно, — произнесла я, и мой голос дрогнул. — Все так запуталось…
Деймон поцеловал меня.
Поцелуй не был мягким или неуверенным. Его губы прижались к моим, смело раздвигая их, он целовал меня так, словно изголодался. Прилив ощущений почти выбил почву у меня из-под ног.
Внутри все перевернулось, низкий звук вырвался из меня, сотрясая все мое тело.
Крохотная надежда в груди вспыхнула с новой силой, но смятение и гнев бежали за ней по пятам, словно надоедливая собачонка.
Деймон склонил голову, скользнув рукой по моей щеке. Его пальцы зарылись в мои волосы на затылке. Мое сердце колотилось, это было уже слишком.
Я положила руки на его грудь и оттолкнула.
— Котенок, — проворчал он, кусая мою нижнюю губу.
Я резко выдохнула.
— Ты...
— Она все еще за дверью, — прошептал он мне в губы, а затем снова поцеловал меня.
На какое-то время его слова где-то затерялись, когда его другая рука скользнула по моей спине и легла на изгиб моей талии. Он притянул меня к себе, соединяя наши тела, и это ощущение было так поразительно ново и одновременно так восхитительно знакомо.
Поцелуй углублялся, пока он не был повсюду.
Мои руки дрожали, а пальцы сжимали его мягкую рубашку. Хриплый стон вырвался из меня. Дрожь скользнула вверх по моим рукам, и дальше, пока каждая частичка моего тела не задрожала.
— Она ушла, — Деймон оторвался от меня, но я продолжала стоять с закрытыми глазами. Я все еще дрожала.
— Ох, Котенок...
Я хотела сказать ему, чтобы не смел, называть меня так, если все это не по настоящему, но слезы подступили к горлу. Я сжала губы, потому что в данный момент, слезы и слабость ничем не смогут помочь, и между нами уже и так было слишком много не пролитых слез.
