Братья стояли лицом друг к другу под слабо мерцающем светом медной люстры.
Целый вихрь мыслей кружился в голове Елены.
«Все смотрят на нас, картинка, должно быть, почище чем в кинофильмах… Раньше я не замечала, что Стефан чуть выше ростом… Бонни и Мередит недоумевают гадая, что происходит… Стефан явно в гневе, но он все еще слаб, все еще болен… Если он вступит в противоборство с Дамоном, он безнадежно проиграет…»
И это произойдет прямо у всех на глазах. Елену озарило понимание, когда все встало на место. Именно за этим и пришел сюда Дамон – чтобы заставить Стефана на него напасть, причем якобы без всякой причины. И неважно, что будет потом. Дамон все равно останется в выигрыше. Если Стефан все-таки от него отобьется, это станет всего лишь очередным доказательством склонности Стефана к насилию. Больше улик для обвинителей Стефана. А если Стефан проиграет бой…
«Это будет означать его гибель, – подумала Елена. – Ах, Стефан, ведь он сейчас гораздо сильнее тебя, пожалуйста, не делай глупостей. Дамон хочет тебя убить, он просто ищет удобного случая».
И тут Елена заставила себя двигаться, хотя тело почти не слушалось ее и казалось несгибаемым, как у деревянной куклы.
– Стефан, – выговорила она, сжимая его холодную ладонь. – Пойдем домой.
Елена почувствовала в его теле напряжение, подобное электрическому току, бегущему под кожей. В этот момент Стефан был полностью сосредоточен на Дамоне, и в глазах его сиял свет, напоминавший отражение пламени на лезвии кинжала. В таком состоянии Елена его еще не видела. И она поняла, что ее это пугает.
– Стефан, – повторила Елена, взывая к нему так, словно она заблудилась в тумане и не могла его найти. – Стефан, пожалуйста.
И медленно-медленно Елена почувствовала, как он откликается. Она услышала, как Стефан дышит, и ощутила, как из его тела уходит напряжение, а сознание со щелчком возвращается к реальности. Смертоносное сосредоточение его разума рассеялось. Стефан посмотрел на Елену и внезапно ее увидел.
– Хорошо, – негромко произнес он, заглядывая ей в глаза. – Идем.
Елена продолжала его держать, пока они отворачивались от Дамона, одной рукой крепко сжимая его ладонь, а другой обхватив локоть. Ей пришлось собрать всю свою волю, чтобы не оглянуться через плечо, пока они уходили прочь. Однако ее кожа была словно наэлектризована, а по спине ползли зловещие мурашки, как будто Елена ожидала удара ножом.
Вместо этого сзади донесся низкий и ироничный голос Дамона:
– А вы слышали, что поцелуй рыжеволосой девушки излечивает герпетическую лихорадку?
В ответ послышался откровенно радостный смех Бонни. Она явно была польщена.
По пути к двери Елена и Стефан, наконец, столкнулись с хозяином вечеринки.
– Уже уходите? – спросил Аларих. – Но мне еще даже не удалось с вами поговорить.
В его голосе звучали укоризненные нотки. Аларих вел себя как собака, которая совершенно точно знает, что ее не возьмут на прогулку, но все равно скулит. В животе у Елены вдруг сжался комок тревожного предчувствия как в отношении Алариха, так и в отношении всех остальных, пришедших на вечеринку. Еще бы! Ведь они оставались в обществе Дамона!
Теперь Елене оставалось лишь надеяться, что ее более раннее предположение оказалось верным, и что Дамон захочет продолжить этот маскарад. Но сейчас с нее было довольно. Елена должна любой ценой вызволить Стефана отсюда, прежде чем он передумает.
– Я не очень хорошо себя чувствую, – сказала Елена, подбирая свою сумочку с оттоманки. – Извините. – Она крепко сжала руку Стефана.
Потребовалась бы сущая малость, чтобы заставить его прямо сейчас вернуться в столовую.
– Мне очень жаль, – сказал Аларих. – До свидания.
Только когда они уже оказались у порога, Елена вдруг заметила клочок темно-лиловой бумаги, засунутый в боковой карман ее сумочки. Вытащив бумажку, она машинально ее развернула, пока мысли были заняты другим.
Бумажка содержала надпись – четкую и недвусмысленную. Почерк показался Елене незнакомым. Прочтя записку, она вдруг почувствовала, как весь мир покачнулся.
«Только этого мне не хватало», – подумала Елена.
– Что там? – спросил Стефан.
– Ничего. – Елена сунула клочок бумаги обратно в боковой карман сумочки, заталкивая его поглубже. – Ничего, Стефан. Идем на улицу.
И они вышли под иглы проливного дождя.
– В следующий раз, – негромко проговорил Стефан, – я так просто не уйду.
Елена поняла, что он говорит совершенно серьезно, и это пугало ее. Однако сейчас эмоции схлынули, и ей не хотелось спорить.
– Надо же, – удивленно проговорила она, – Дамон был там. В самом обычном доме, полном самых обычных людей, как будто у него были все права там находиться. Никогда бы не подумала, что он на такое осмелится.
– Почему бы и нет? – горестно отозвался Стефан. – Я тоже оказался в самом обычном доме, полном самых обычных людей, как будто у меня были все права там находиться.
– Я вовсе не хотела, чтобы это так прозвучало. Просто единственный раз я видела Дамона на публике в Доме с привидениями, когда он был в маске и карнавальном наряде и было темно. А так это всегда бывало какое-то безлюдное место – вроде физкультурного зала, когда я осталась одна, или кладбища…
Едва лишь упомянув про кладбище, Елена тут же поняла, что допустила ошибку. Ведь она так и не рассказала Стефану, как она три дня тому назад отправилась туда искать Дамона. Сидя за рулем, он буквально оцепенел.
– На кладбище?
– Да… я имела в виду тот день, когда за нами с Бонни и Мередит кто-то погнался. Теперь я считаю, что нас тогда преследовал именно Дамон. А место было совершенно безлюдное, если не считать нас троих.
Зачем Елена ему лгала? А затем, мрачно ответил еле слышный голосок у нее в голове, что в ином случае Стефан мог сломаться. Знания о том, что Дамон ей сказал, что пообещал ей, могло вполне хватить чтобы Стефан шагнул за край.
«Я никогда не смогу ему об этом рассказать, – вдруг болезненно осознала Елена. – Ни про ту сцену на кладбище, ни про то, что Дамон может сделать в будущем. Если Стефан вступит в схватку с Дамоном, он погибнет. А значит, он никогда об этом не узнает, – пообещала она себе. – Я приложу все силы, чтобы удержать его от поединка. Любым способом».
На какое-то время Елену наполнили леденящие опасения.
Пятьсот лет тому назад Катрина тоже попыталась удержать братьев от единоборства, но все ее усилия привели к смертельному поединку.
«Нет-нет, я не допущу той же ошибки», – яростно думала Елена.
Методы Катрины были глупыми и детскими. Кто, кроме неразумного ребенка, мог покончить с собой в надежде на то, что два врага, борющиеся за ее руку, станут друзьями? Это была самая скверная ошибка во всем этом печальном деле. Из-за нее затаенная вражда между Стефаном и Дамоном вылилась в откровенную ненависть. А что казалось еще хуже, Стефан с того самого дня жил с чувством вины – он винил себя за глупость и слабость Катрины.
