Я была рада, что у меня такая замечательная мама. Я легла и хорошо укрылась одеялом. На прикроватном столике стояла наша с Коулом фотография, которую мы сделали несколько месяцев назад. Мы были там такие счастливые. У меня от тоски защемило сердце, и по щеке скатилась одинокая слеза. Я взяла в руку амулеты и начала перекатывать их в ладони. Так я и уснула, и проснулась лишь утром, когда в мою дверь постучалась мама.
— Милая прости, что я тебя разбудила, мне уже пора на самолет. Я надеюсь, ты меня проводишь? — Ее жалеющий голос немного был не подходящим, но, все же справившись с раздражением, я ей улыбнулась, и, выползая из кровати, зацепила рамку с фотографией.
Рамка в стеклянной оправе упала на пол, и по середине замечательной фотографии, где Я и Коул были такими счастливыми, треснуло стекло. Как же эта трещина похожа на наши отношения, которые пошли по швам.
Я быстро привела себя в порядок, свои волосы завязала на затылке в конский хвост. Надев на скорую руку черные брюки и серую майку, я спустилась вниз. Сегодня мне не хотелось привлекать к себе внимания. Хоть раз в жизни хотелось побыть серой мышкой.
— Ну что поехали? — ободряюще подмигнула я маме. Мне сейчас нужно было показать ей, что со мной все в порядке.
Мама согласно кивнула, и мы отправились в дорогу.
(Коул)На улице было прохладно, и тучи заволакивали собой все большую часть неба. Хотя, что можно было увидеть в небе этого огромного шумного города? Конечно же, ничего. Давным–давно смог приглушил свет звезд, а потом и совсем стер их след на ночном небе. Белела лишь холодная безжизненная луна, превращавшая все знакомые днем вещи в жуткие тени на асфальте и стенах домов.
Коул теплее укутался в свою легкую куртку. Его до костей пробирал холод, но его беспокоило не это. Сейчас лишь одна девушка имела для него значение, но и с ней он не мог быть.
Где–то в районе груди завибрировал телефон, а на экране высветилось: «Мама». Парень долго думал, стоит ли сейчас отвечать ей? Нужно ли в очередной раз слушать, что пора бы забыть Камилу и начать новую жизнь?
Парень медленно поднес телефон к уху и ответил, в трубке зазвучал взволнованный женский голос. Коул не ошибся, угадывая тему, о которой хотела поговорить его мать. Так хотелось закричать ей, что он ее все еще любит и никогда не сможет жить без нее, но сцена, произошедшая накануне, выбила его из колеи.
Именно из–за этой немного разъяренной, но еще сильнее взволнованной женщины он находится в этом городе. Да будь его воля он бы плюнул на все и остался бы со своей любимой девушкой там, в их нелюбимом Скучновиле, там, где они вместе могли смеяться и просто быть рядом друг с другом.
Но мать поставила перед ним выбор, который не оставлял другого пути. Он должен был покинуть Камилу. Все это было трудно объяснить, но если бы дело касалось только его, он бы, невзирая на любые ее угрозы, остался там, где сейчас находится его сердце и душа, но все оказалось не так просто.
Да мама любила Кими, но она никогда не верила, что их отношения зайдут так далеко. С первого взгляда она разглядела в Камиле девушку легкого поведения, не готовую любить, но она ошиблась. Она увидела, что эти двое просто созданы друг для друга и это не давало ей покоя. Мама Коула была самой яркой представительницей Скучновиля, поэтому не стоит удивляться ее настрою.
Но когда она увидела, что с каждым днем их привязанность друг к другу все крепнет, а шансы на их расставание ничтожно малы, она придумала их разлучить и отправилась с этой целью в Нью — Йорк.
Семья Паркеров имела заметное влияние в обществе маленького городка и мать предупредила Коула, что если он не уедет с ними, она испортит жизнь Камиле, чего бы ей этого не стоило, и тогда он решился оставить ее в покое, лишь бы она была счастлива, пусть даже и не с ним.
Возможно, ссора с Камилой была ему только на руку? Как бы им было, если бы Коул постоянно был в Нью — Йорке, а его любимая в другом городе? Ему казалось, это убило бы их любовь, так что ссора сама расставила все точки по своим местам.
Да и так было легче верить в то, что она забудет его, если уже этого не сделала. Она ведь ясно дала понять, что нашла ему уже замену. Этого высокомерного парня — Ангела. Когда она рассказала ему об этом, сердце Коула словно прожгли раскаленным металлом, ему хотелось упасть и закричать от боли, но он должен был быть сильным ради нее.
На часах было ровно четыре часа ночи, наверное, поэтому на улицах было пусто. Легкий ветерок игриво трепал его волосы, желтые фонари своим светом слабо освещали мокрый от дождя асфальт. Из–за угла вынырнула странная компания из парней, и Коул решил поскорее убраться с их пути, а иначе могло произойти что–то нехорошее, что–то, о чем он будет потом жалеть.
— Паркер! — послышался грубый мужской голос. — Ты что ли?
Услышав свою фамилию, парень вздрогнул. Этот голос он бы узнал из тысячи.
— Грэй? — окликнул он. — Лукас Грей?
Из группы, на встречу Коулу вышел очень высокий, и немного странный парень. С каждым шагом Коул мог разглядеть лицо незнакомца, который оказался его бывшим другом.
Это был Лукас Грэй. Когда–то этот парень учился в школе Коула. Лукас был старше его на год, поэтому школу закончил раньше. Коул давно не видел своего бывшего друга. Лукас очень изменился. Когда–то он был немного ниже Коула, его нога после неудачной игры очень болела, и из–за этого он на нее прихрамывал. Да и тело парня было не таким уж и накаченным, простого телосложения. Но сейчас перед Паркером стоял высоченный, до бешенства накаченный парень. Его карие глаза, нагло изучали Коула, а тот неосознанно поежился под пристальным взглядом. На губах парня играла самодовольная ухмылка, а в глазах загорелся огонек.
— Черт! Сколько лет, сколько зим, — выкрикнул Лукас, и обнял друга. — Ты что здесь делаешь?
— Теперь я здесь живу, — грустно ответил Коул.
— Да ладно тебе Кент! Все будет отлично. Я тебя давно не видел, слушай, а пойдем с нами? Мы компанией идем в клуб. — И на этих словах Лукас замолчал. — Я надеюсь, тебя пропустят.
Замолчав, Грэй выжидательно посмотрела на Коула. Тот обдумывал дальнейшие свои действия. Вообще–то он хотел уже пойти домой, но почему бы и не отпраздновать свое воссоединение с другом? Что ему мешало это сделать? Теперь у него нет девушки, о чувствах которой приходилось бы беспокоиться, теперь он предоставлен сам себе. И плевать, что скажет мать, ведь она сама предложила ему переезд в Нью — Йорк, а значит, ей придется смириться с тем, как и с кем, он теперь проводит время.
