— Воткнула нож, и повернула, — медленно проговорил он. — Не знаю, зачем вы хотите причинить мне боль — возможно, это неприязнь именно ко мне… А, может, вы просто глупы, как пробка. Вы на полном серьезе хотите сделать вид, что не знаете о истории, что случилась в Трентоне пять лет назад? Как будто, в числе прочих, не судачили о том, что…
— Что? — на одном дыхании выпалила я.
У Теодора было такое лицо, что все окружающее вдруг отдалилось от меня. Что-то случилось здесь пять лет назад и оставило в нем неизгладимый след. А, может быть, не только в нем…
Именно в этот момент я впервые увидела в нем живого человека, а не героя с постера фэнтези-фильма. Именно в этот момент в нем проглянули сильная и искренняя эмоция.
Это была боль. Боль… И что-то еще.
Что-то опасное.
Так что же все-таки произошло пять лет назад в этом замке? Это не моя жизнь и не мой мир. Но, кажется, я бы сейчас душу продала бы, чтобы узнать…
— Эта ночь явно не предназначена для того, чтобы я вспоминал то, что хочу забыть, — хрипло проговорил эсквайр и направился ко мне. — Вы не посмеете больше упоминать об этом. Никогда. А сейчас… Сейчас наконец-то вы со мной. Вы — моя. И ничто не сможет помешать.
Решительно так направился. Что мне сразу стало ясно — во-первых, задавать интересующие меня вопросы и правда нельзя. Себе дороже!
А во-вторых — вот она и наступила. Моя первая брачная ночь.
Ой, мама!
И не спрятаться, не скрыться. Не оттянуть…
Кстати… Зря я что ли всю дорогу сюда штудировала дневник заклинаний Нутеллы? Было там кое-что любопытное. Сейчас попробуем это применить!
Ох, магия! Первый раз колдовать ведь буду!
Один пламенный взгляд медово-карих глаз эсквайра — и отороченный мехом плащ упал к моим ногам. То же самое произошло и с платьем!
И вот я стою на ледяном каменном полу в одной полупрозрачной сорочке и отчаянно мерзну, поджимая пальцы босых ног. Одновременно пытаюсь скрыть руками свои округлости, которые так и просвечивают сквозь тонкий батист.
Это я зря.
Теодор буквально раздевает меня взглядом. Никогда не ощущала ничего подобного. Никогда в жизни на меня так не смотрели мужчины!
Мне холодно — чувствую, как леденеют кончики пальцев. Хочется укутаться. Хочется согреться.
Но одновременно мне горячо. Что-то дрожит внизу живота и под взглядом мужа оттуда начинает подниматься обжигающая волна.
Боже мой, как незнакомо и страшно, но в то же время… Незнакомые ощущения завораживают и пленят. Сильнее прижимаю правой рукой грудь, стараясь скрыть ее, в то время, как левой ладошкой пытаюсь спрятать то самое, сокровенное место…
Вот только нижняя сорочка и собственные руки — слишком слабая защита перед пожирающим взглядом Теодора Рутланда.
Всего лишь пара мгновений отделяет его от того, чтобы наброситься на Цицинателлу… То есть на меня.
Это я. Я стою перед ним, почти голая. Снаружи ежусь от холода и страха, а внутри ощущаю горячий неизведанный прилив… Чего?
Сама не могу дать определения этому чувству.
Знаю лишь, что оно меня погубит!
— В вас что-то изменилось, миледи, но я не могу понять, что. Что-то новое в глазах… Что-то трогательное, человеческое, теплое… Вы, конечно же, снова играете. И, как всегда, талантливо. Но сегодня вы как никогда сводите меня с ума. Даже будь я богом, я бы не вытерпел, — прорычал Теодор, сбрасывая с себя плащ и камзол.
Вроде бы никакого позерства, как у Миши со Светкиного утренника. А как эротично. Но это были еще цветочки!
Оставшись в бриджах и одной белоснежной рубахе с кружевом у ворота, Теодор небрежно расстегнул манжеты и отбросил ее от себя…
М-м-м…
А может, я зря боюсь этого… Ну, этого самого!
Его торс был великолепен. Вот честно, как с картины какого-нибудь художника эпохи Возрождения. Или скульптура самого Микеланджело, не менее. Идеально. Никакой стриптизер Миша там и рядом не стоял! Известные актеры, модели, культуристы и танцоры из моего мира — тоже.
Безукоризненные графические линии мышц, загорелая кожа с дорожкой жестких волос, уходящих вниз, симметричные кубики пресса и такой выдающийся рельеф… Вот прямо иди и в рекламу тренажерного зала его — от клиентов отбоя не будет!
— В вашем взгляде столько, что это становится даже интересно, — усмехнулся муж и прижал меня к кровати своим горячим телом. — Так я ли один пылаю от этой страсти? Сейчас у вас не будет от меня секретов, миледи Цицинателла.
Горячие руки Теодора оказались на моем теле, а губы — на моих губах, а в следующее мгновение…
Я просто провалилась! Провалилась на кровать, только не в этой спальне. Судя по всему, в соседней, потому что дверь открылась и я снова увидела его…
Бриджи, обтягивающие накачанные ноги, великолепный торс и медово-карие глаза, которые пылали…
В буквальном смысле пылали, пока Теодор шел ко мне, чтобы набросится и прижать уже к этой кровати, а я…
Я оказалась на каком-то диване. Ну, как на каком-то? На диване в его гостиной, на первом этаже — я узнала по лестнице. Именно по ней он нес меня на руках.
Смотри-ка, а сработало заклинание Нутеллы, что я пробормотала себе под нос, пока Теодор поднимал меня на верхние этажи Трентона, будучи убежденным, что его ждет первая брачная ночь.
Простейшая дверная магия, как мелким почерком было указано в пометочке к заклинанию. Бесполезная и, по своей сути, глупая. Но оттого убойная. Поэтому нейтрализовать ее и перекрыть другой магией невозможно.
Бинго!
Хотя, может, и нет…
— ЦИЦИНАТЕЛЛА!
Рев Теодора Рутланда потряс весь замок до основания. Я буквально слышала, как сотрясаются под его тяжелыми шагами ступени и заранее сжалась на своем диване. Я ведь снова перемещусь куда-нибудь, если он до меня дотронется? Это заклинание действует так, правда?
В смысле, муж не сможет меня убить прямо сейчас, да? И любить тоже не сможет?
Как там говорилось в любимой Светкиной присказке… Наш девиз непобедим — возбудим и не дадим!
Мне она никогда не нравилась, и, наверное, не зря. Наверное, надо все-таки прятаться, пока не поздно!
Правда, было поздно, потому что странное затишье, что вдруг опустилось за замок, было страшней гневного окрика Теодора.
Я сжалась на диванчике, стараясь слиться с обивкой, а затем эту звенящую пугающую тишину нарушил грозный рев…
Глава 14
Вот только ничуть не человеческий. Никакой человек, даже будь он в самом настоящем яростном припадке, так не смог.
Это был раздирающий душу звериный рев. Это было страшно. Впервые за все то время, что я пробыла в этом мире в теле Цицинателлы де ла Мередит, мне стало по-настоящему страшно.
Опасность. Реальная взаправдашня опасность. Это была она.
Рык повторился, но на более низкой, хриплой, и оттого пугающей ноте. Ох, не хотела бы я быть той, кто попадется этому… чудовищу на глаза.
Похоже, Трентон охранялся не только защитной магией, про которую говорил Теодор, но и кем-то намного более серьезным. Угрожающим.
Дракона у себя в подвале Рутланд держал, что ли?
И, кстати, где он сам?
Так страстно говорил про первую брачную ночь, а теперь куда-то пропал. Нет, я конечно, с этой дверной магией сама виновата…
А чего это он?
Вот не надо было изначально меня пугать. Не надо. Может, я с этим дверным заклятием намудрила, и стоило сцепить зубы и покориться судьбе? Вытерпела бы как-нибудь, перемаялась…
Зато сейчас не сидела в полумраке незнакомого зала с высокими сводами, обняв руками коленки, и не тряслась бы от страха, вновь и вновь переживая жуткий рев неведомого, но явно очень злобного монстра.
Может, эсквайр окончательно обозлился на свою непутевую новоявленную женушку, которая его приворожила, а счастьем не удостоила, и решился спустить на нее с цепи самое страшное чудовище из своего подвала?
Так сказать, была леди Цицинателла де да Мередит, но надежд не оправдала и после первой брачной ночи вся кончилась… Судя по физиономиям гостей на свадьбе и слуг, никто по мне (то есть по ней… нет все-таки по мне!) и слезинки не уронит. Нутелла была той еще штучкой…
