- А...если не отобьемся?
- Значит - все поляжем. Какая разница, в какой стороне на костер идти, - пожал плечами колдун. Было понятно, что решение им принято, оно окончательное, и ничего, никакие просьбы, шантаж, угрозы - его не изменят.
- А если я тебе шею сверну, - все же попробовал Степа.
- Тогда точно не вернетесь, - пожал плечами Трей, - Марх не знает, на что я стрелу заговаривал.
Глава 6. Дыба - фигня. А вот мобильник...
Ну и как приказываете выкручиваться? Ситуация, что называется: "И рад бы заплакать, да смех одолел" - домой вернут, когда Арс разобьет наголову вчетверо превосходящие силы противника, причем, с непосредственной его, Степы, помощью... Интересно только, какой? Единственный выход - срочно отращивать крылья и учиться плеваться огнем.
...Когда не знаешь, что делать - делаешь то, что умеешь лучше всего.
На чародея, после всех его выкрутасов, глаза не глядели. Может он, конечно, и неплохой парень, и, действительно, не нашел лучшего решения... Но бывают такие решения, после которых тараканы в голове аплодируют стоя! Однако просить о помощи и содействии пришлось именно его - и Марха. Красный отряд, с которым так душевно "отметили" знакомство и первую победу на башне, второй раз лезть в "драконьи дела" отказался наотрез. Сакраментальное: "добровольцы - шаг вперед!" - не сработало, весь отряд остался на месте, как приклеенный "Моментом". Воины не испугались даже обвинения в трусости, чем заслужили огромное Степино уважение. Да-а... хэви-мэтл штука сильная. Что ж, будем надеяться, что и в стане противников после вчерашнего такие же раздрай и шатание.
Ну а колдун с палачом невозмутимо выслушали, задали пару уточняющих вопросов, внесли кой-какие разумные предложения. И, деловито кивнув, приступили к выполнению своей части плана. Этих парней не смутил бы и вышедший навстречу амурский тигр без намордника. А "Ромштайн" им, похоже, даже понравился. Во всяком случае, выходя "на дело", Трей насвистывал под нос что-то очень знакомое... Кстати, инструктаж парням понадобился самый краткий.
Гаморе-младший был человеком неплохим. Во всяком случае, так считало большинство его знакомых: ну, жаден немножко сверх меры, так ведь без этого хорошим хозяином гостевого дома не станешь. Ну, врал через слово. Так, если разобраться, это ж была часть его профессии. Услышь кто из гостей правду, например, при каких обстоятельствах свинья, пошедшая на похлебку, отдала душу Благому Тару, разорился бы хозяин ласковый быстрее, чем лысый причесался. Что еще? Кормил он сносно, вино разбавлял в меру, белье стелил сухое и чистое, а цены держал... Вот тут и хотелось бы сказать чего-нибудь хорошее, да не получалось - драл хозяин со своих постояльцев по три шкуры за раз, нахально пользуясь тем, что таверна у него - одна на весь Арс, конкурентов, стало быть, нет.
По той же причине, скупости в обостренной форме, гостей он всегда привечал сам, это позволяло с одной стороны, сэкономить на слуге, а с другой - самому получить чаевые. И поэтому ровно ничего удивительного не было в том, что, когда в таверну вошел дородный, богато одетый мужчина, за которым двое слуг несли объемистые тюки, Гаморе поспешил навстречу, ни на секунду не задумавшись о том, откуда мой взяться богатый купец в осажденном городе. Такие вершины мыслительного процесса Гаморе были недоступны.
- Хорошего дня, добрый хозяин, - густым голосом пробасил купец.
- И вам того же, уважаемый, - Гаморе бойко подскочил к перспективному гостю и склонился едва ли не пополам, не смотря на внушительный живот, - Чего желаете?
- Обед, комнату для меня и еще одну - для моих слуг...
- Сей момент будет сделано, - кивнул Гаморе, - что-нибудь еще?
Купец вопросительно вскинул густую бровь:
- А вы можете предложить что-то еще?
Гаморе не сменил позы, лица его не было видно, но согнутой спиной, или еще как-то он умудрился показать, что может многое, было бы желание - и то, чем желания оплачиваются.
- Хм, - задумался купец, - Если так... Утро мое началось плохо. Да и ночь была - врагу не пожелаешь...
Гаморе еще больше изогнулся, явив живое воплощение знака вопроса.
- Я бы не отказался от парочки кружек... Святого Утешения.
- Но, - Гаморе чуть приподнял голову, в сомнении взглянув на купца, - Святое Утешение можно получить лишь в храме и не раньше, чем на закате.
- Я бы щедро вознаградил вас, добрый хозяин, - солидно произнес купец и, помолчав, задумчиво добавил, - более чем щедро.
Глаза хозяина стрельнули по сторонам. Час был ранним и обеденный зал - обидно пустым. Гаморе давно раздумывал над тем, как заманить в свою таверну местных жителей раньше заката солнца, но пока ничего не придумал, у всех было полно дел. Оставалось лишь со скрипом зубовным подсчитывать убытки и стараться компенсировать их любой подвернувшейся мелочью.
- Знаете, уважаемый, - доверительно шепнул Гаморе, - вчера я сам, для себя взял в храме бутыль... чтобы развеяться после тяжелого дня. Но сон сморил меня раньше, чем я даже успел ее раскупорить. Так что, если хотите, я уступлю ее вам, скажем, за... пять реглей.
- Пять реглей? - слегка удивился купец, - но храмовая цена - два.
- Два с половиной, - пожал плечами Гаморе, - и только после заката.
- Хорошо, - кивнул купец, - несите.
Гаморе слегка растерялся.
- Но... не лучше ли будет подать обед в комнаты? Я так понял, что почтенный купец устал с дороги?
- О да, - подтвердил тот и завел волынку по второму кругу, - Утро мое выдалось не самым хорошим, да и ночи бывали поспокойнее...
Дородный купец сделал знак слугам, гибкий как хлыст, молодой парень торопливо отодвинул массивный деревянный стул, тот, что постарше, с той же скоростью распаковал тюк и, вынув оттуда плоскую подушку, с поклоном положил ее на сиденье. Гость с достоинством опустил на нее свой зад, поерзал, и, найдя, наконец, удобное положение, замер, всем своим видом показывая, что никуда он отсюда не двинется. И если добрый хозяин намерен получить свои пять реглей, то придется ему подсуетиться.
Гаморе мялся еще ровно полстука сердца, потом мысленно махнул рукой и нырнул под прилавок.
В ту же секунду один из слуг сделал несколько совершенно бесшумных шагов в ту же сторону. И едва хозяин показался, сжимая в руках тяжелую, керамическую бутыль, запечатанную печатью храма, тот молниеносным движением метнул свое тело за стойку и прихватил Гаморе за обе руки.
- Та-а-ак, - протянул Марх, "проснувшийся" и сбросивший личину заезжего купца, - Что я тут вижу, любезный Гаморе? Торговля Благодатью святого Тара да еще до заката? Можешь попрощаться со своим гильдейским знаком, барон тебе этого не простит.
- Какая торговля? - мгновенно сориентировался ушлый хозяин, - Знать не знаю никакой торговли. Послышалось вам, господин палач!
- А в руках ты что держишь, мошенник? Букет водяных лилий? - благодушно поинтересовался Марх.
- Ах, это?! - Гаморе с удивлением поглядел на бутыль с храмовой печатью в своих руках, словно только сейчас сообразив, что видит, - Ну да, ошибся, малость. Хотел достать яблочное вино, а она, зараза, под руку попала. Бутыли-то, извольте взглянуть, ну совершенно одинаковые. Не мудрено запутаться.
- Зачем же ты их рядом-то поставил?
- А - по недосмотру, господин палач. Исключительно по недосмотру, - Гаморе усмехнулся, уже не скрываясь.
- Понятно, - кивнул Марх, - а купил ты ее исключительно для себя. Такую здоровую, - взвесив поданную ему бутыль на руке, Марх уважительно присвистнул, - не лопнешь?
- Так ведь горе-то у меня какое! - Гаморе всплеснул руками, - маслобойка сломалась. Верите ли, господин палач, расстроился, как будто родную маму потерял.
- У тебя же никогда не было маслобойки, - вмешался Трей, тоже сбросивший личину слуги, и шагнувший поближе, - масло ты всегда у Тараби берешь.
