- Вот так, моя сладкая. Здесь, думаю, тебе будет удобно и тепло.
На благо, пустых мест в автобусе хватало. Так что найти для Мии парочку свободных кресел Хантеру не составило особого труда. С чем он успешно и справился, когда усадил тело спящей девушки на одно из кресел в центральных рядах, заботливо с максимальной аккуратностью придавая ей удобную позу и ненадолго примащиваясь рядышком на край соседнего сиденья.
Кажется, он не мог ею налюбоваться (забыв обо всём на свете и не обращая абсолютно никакого внимания на трещащий в акустических динамиках за пределами автобуса искажённый и не слишком-то разборчивый голос полицейского). И понять его тоже было можно. Он же ещё никогда не видел её настолько близко и никогда до сегодняшнего дня не прикасался к ней своими руками. Возможно, только поэтому его так и пробирало, до самых поджилок и будоражащей сладкой дрожи во всех частях тела.
- Потерпи ещё немножко. Скоро мы будем дома, и я уже больше никогда-никогда не отпущу свою Королеву. Вот теперь нас уже ничто не разлучит.
Конечно, она его не слышала, да и не могла в этом мире. Этот мир не её, как и не его, поэтому и приходится здесь довольствоваться слишком ограниченными возможностями, теряя собственные силы с каждой пройдённой минутой. Хардинг, правда, пытался прорваться в его голову, но без каких-либо существенных успехов. Чтобы это сделать, надо иметь хоть какое-то представление, что же это такое и как этим пользоваться. Но куда этому недоумку до Хантера? Все свои возможности он давно просрал. А чтобы понять работу периферийных пространств, инерционных переходов и дверей, для этого надо хотя бы знать об их существовании и уметь распознавать их местоположение.
В общем, как подтверждают знания и правила об этом мире, здешние жители – просто конченные имбицилы и отсталые по развитию дегенераты. Кому вообще придёт в голову сюда возвращаться? Хантер и так не знал ни одного, связанного с этим случая. Хотя бы потому, что никто в Остиуме не мог вспомнить, как он попал в Великий Град и даже кем был раньше до этого. Кажется, он и сам, вернувшись в Священные Штаты после стольких долгих лет ссылки, ощутимо изменился. Словно физическая и ментальная близость к Николосу Хардингу в данном месте как-то искажала его поведение и его самого. Что, естественно, не могло не раздражать и даже в какой-то степени выбешивать.
- Моя Королева. Моя Мия. Как же долго я ждал этого момента… - и как ему не хотелось прерывать их первого воссоединения. Первого после столь долгих лет разлуки.
Поэтому он с такой жадностью её сейчас и разглядывал, поглаживая тыльной стороной своих горячих пальцев её холодную щёку, скулу и мягкие губы. Поэтому ему и не хотелось с ней расставаться ни на секунду и в особенности сейчас. Поскольку ему всё же придётся это сделать. Он же не собирается тут оставаться. Не для этого он сюда пришёл, нарушив все законы мироздания.
- Ещё совсем немного и совсем чуть-чуть. – Хантер всё же заставил себя встать и вернуться в центральный проход пассажирского салона. – И мы будем вместе уже по-настоящему. Навсегда. А Ник пусть сосёт. Он это заслужил. Ну, что, девочки и мальчики!
Князь изящно развернулся на сто восемьдесят градусов и, не обращая внимания на свой безумно странный и нелепый вид (по крайней мере, не более безумный, чем разгуливать голышом по нижнему Манхэттену), направился наконец-то в сторону водительского кресла, едва не пританцовывая на ходу и задевая разведёнными в стороны руками высокие спинки пассажирских мест.
- Уже все извелись от ожидания? Уже зудит и не терпится увидеть Млечный Путь на расстоянии вытянутой руки? Тогда советую не терять ни минуты драгоценного времени. Наш шатл готовится не к учебному запуску. Все двигатели включены и разогреваются перед предстоящим прыжком в стратосферу. Все, кто забыл перед этим сходить в туалет и плотно пообедал, к моему искреннему сожалению могут уже не дотянуть до ближайшей уборной. В любом случае, обещаю, путешествие будет крышесносным и незабываемым для всех без исключения.
Высокий мужчина с длинными до плеч светло-русыми волосами и очень крепкого мускулистого телосложения, с расписанным ярко-красной помадой симпатичным лицом, занял место водителя междугороднего автобуса Нью-Йорк-Монреаль, подставив всего себя под прямое освещение полицейских «фонарей» и автофар. Он до сих пор был одет в медицинский (скорей всего женский) халатик и в полупрозрачный жёлтый дождевик, частично прикрывавшие его вызывающую наготу. Не удивительно, почему никто из копов так и не рискнул сходить к автобусу на вылазку и проверить, что там творилось на самом деле.
Хантер снова подхватил свой волшебный ключик, ненадолго снимая его с запястья и вставляя в замок зажигания на панели водительского управления автобуса. В этот момент засветились не только все спидометры, кнопки, переключатели и экраны с коробкой передач. Магнитола тоже вспыхнула едва не всеми цветами радуги, а весь пассажирский салон залился яркими огнями, как минимум, рождественских гирлянд, переливающихся хаотичными световыми эффектами под оглушающее оркестровое стерео с чистейшим пением Фрэнка Синатры «Нью-Йорк, Нью-Йорк».
- Пристегните ремни, девочки и мальчики! – Хантер подхватил из личных вещей водителя Генри солнцезащитные очки с абсолютно чёрными линзами и как заправский брутальный байкер нацепил их на своё лыбящееся во все тридцать два лицо. – Сейчас немножко затрясёт. А может и не немножко. В общем, скажи «Прости-прощай, любимый Канзас!» и… Следующая остановка Пустошь. До скорой встречи, карапузики. Папочка уже ждёт не дождётся вас всех на том берегу…
Или, точнее, на той стороне Тьмы. Откуда, как правило, никто и никогда не возвращается.
10
Это продлилось не более двадцати секунд. Большой серо-синий автобус от компании междугородних пассажирских перевозок «Грейхаунд-Лайнз» съехал с припаркованного места и… набирая по инерции движения вперёд сумасшедшую скорость (даже вопреки недостающего для этого пространства), на глазах у изумлённых копов и прочих свидетелей, покрылся ярко-белыми вспышками то ли молний, то ли жидких лучей ослепительного света. И, похоже, загорелся этим светом изнутри и сам. А ещё он издавал громкое пение Фрэнка Синатры, которое усиливалось и накрывало стоявших на его пути свидетелей акустическим и насквозь парализующим вакуумом. После чего прошло, наверное, секунды две или три и…
И всё.
Кажется, Хардинг резко оглох. Будто что-то внутри него выключилось или попросту оборвалось. Что-то, что вынудило его понять с кристальной ясностью, что на этот раз уже действительно всё. Он больше ничего не чувствовал. Он не чувствовал Мию. Её в его мире больше не было. Не существовало. Она исчезла. Ушла. Навсегда…
Он и застыл на том месте, где сейчас сидел рядом с рабочим столом сержанта Макмёрфи, словно его оглушило, контузило или вовсе выбросило на край Пустоты. Где уже вообще ничего не было. Ни жизни, ни смерти, ни света, ни даже Тьмы. Лишь одна сплошная Пустота. Одно бесконечное Ничто и Нигде.
Похоже, и вправду прошла целая вечность, прежде чем Ник вспомнил о том, что он-то, в отличие от Мии, всё ещё жив. Вернее, когда его «разбудили» или вернули в пределы реальности. Его реальности. А ещё точнее, когда сержант Макмёрфи появился перед Хардингом и далеко не с первого раза дозвался до того.
-…вы меня слышите? Ник! С вами всё в порядке? Может вызвать врача?
Я сам врач – чуть ли не самое первое, что резануло его сознание рефлекторной фразой из личного словарного запаса доктора Николаса Хардинга.
Он поднял едва ли осмысленный взгляд на лицо чуть склонённого над ним, но навряд ли сильно обеспокоенного его состоянием копа. Хотя, да, Макмёрфи хмурился, и сам выглядел не очень. Только сомнительно, что его собственное потрясённое чем-то состояние с чуть посеревшей кожей лица было связано с физической (или психической) парализацией Хардинга.
- Н-нет… - хрипло выдохнул Ник, понимая, что ему всё-таки нужно что-то сказать. – Не нужно. Со мной всё… нормально.
