Ну правда же!
Почти сросшиеся брови, маленькие узкие глаза, кривой рот, коренастая невысокая фигура.
Он не обращал на нее никакого внимания, как будто это было в порядке вещей — топтаться на пороге и бесцеремонно таращиться на человека.
Щелкнул выключателем, улегся на диван, аккуратно накрывшись одеялом, сложил руки на груди и закрыл глаза.
— И чего тебя вообще потянуло в видовую полицию? — спросила Люся.
Свет горел только в ее спальне, и яркий прямоугольник из темноты казался неестественно белым.
Как будто операционная.
И откуда такие странные ассоциации?
— Из-за одной стервы, — не открывая глаз, сонно сказал Ветров.
— А я тут при чем?
— А ты тут при чем? Я говорю о той мерзавке, к которой я тогда ехал.
Люся как-то сразу поняла, когда «тогда».
ДТП в состоянии алкогольного.
— Та девушка, к которой ты мчался, — припомнила она, — лада. Неожиданный выбор для студента-марена.
— Не то слово, — согласился он спокойно. — Все воспевают лад — ах, они такие одухотворенные. Мечтают о семье, растворяются в детях, идеальные супруги, идеальные родители. Символ чистоты и невинности, мать их. Мне досталась чокнутая на всю голову.
— Да ладно преувеличивать, — фыркнула Люся, — ни разу не встречала человека, который хорошо бы отзывался о своих бывших.
— Она была одержима желанием выскочить побыстрее замуж, а я вообще не собирался жениться. Случайно вляпался в эти отношения, думал — ничего серьезного, мало ли с кем ты спишь в двадцать лет.
— Вот дурак, — она пораженно покачала головой, — лада тебе не ярилка, с ладами нельзя просто спать. Это чревато.
— А знаешь, что особенно чревато? Изменять ладе.
— Не-е-ет, — протянула Люся весело, — даже ты не мог быть таким мудаком.
— Мог и был, — даже с некоторой гордостью подтвердил Ветров, — за это мне и прилетело ладовским фирменным приворотом. В наказание.
— Ну почему, — едва не взвыла Люся, — я не знала таких подробностей пятнадцать лет назад! Мои репортажи про придурка-мажора заиграли бы новыми красками! Я-то думала, что ты просто избалованный, зажравшийся сыночек, поверивший в свою безнаказанность. Но ты же еще и идиот в кубе! Любой школьник знает, что лады — строгие приверженцы моногамии. Что они безжалостно карают за измены! Что они заточены чисто под семью, никаких похождений налево. Этому же учат на уроках по видовому разнообразию.
— Рад, что позабавил тебя, — раздраженно процедил Ветров.
— Нет, подожди, — взбудораженная Люся просто не могла заткнуться. — Ладовский приворот — мощная штука. Ты поэтому все время ломился к ней, как зомби? Хах, это невероятно смешно. И когда тебя отпустило?
— Года через три.
— Да ты в заключении, наверное, на стенку лез!
— Не то слово.
Тут она не выдержала, расхохоталась.
Чтобы переварить эту историю, ей нужно было написать ее.
Хотя бы в своем блоге.
Хотя бы не называя имен.
Иначе ее разорвет изнутри.
— Даже не вздумай, — ясным и четким голосом предупредил Ветров, — придушу.
— Ну это же гребаный анекдот!
— Я привык называть это своим прошлым, — саркастически заметил он.
— Ладно, ладно. Я честно стараюсь. Смотри, я уже почти серьезна. Как это связано с полицией-то? Сам же говоришь, видовые способности не запрещены.
— Возможно, мне хотелось компенсировать всю эту постыдную историю. Стать кем-то, с кем побоятся связываться.
— Вот ты чудила. Сам везде накосячил и сам теперь обиженная печенька. Интересно, как сейчас поживает твоя лада?
— Люся, не лезь в это!
— Ветров, кто тебя просил откровенничать с журналистом? — крикнула она уже из коридора и снова засмеялась. — У меня профессиональная деформация, имей в виду!
Вдогонку ей донеслись ругань и угрозы демонстрации ветровской деформации.
Люся забралась в кровать и уснула крепким сном довольного человека. Всегда приятно знать, что есть те, кто лажает сильнее тебя.
— Люсь, а Люсь?
— Ммм.
— А может, ты его совсем заберешь?
— Кого?
— Пашу.
Люся ошалело моргнула.
— Нина Петровна, ну вы совсем уж! — возмутилась она.
Послышалась мелодия домофона. Кого принесло в такую рань?
— Люсь, курьер! — крикнул Ветров. — Я впустил.
— Ну конечно, — проворчала она, — заходи кто хочешь, убивай кого хочешь.
— Типун тебе на язык, — рассердилась Нина Петровна.
И в то же мгновение у Люси тренькнул мобильник. «Это от меня курьер, — сообщал Великий Морж, — не дергайся».
— Ветров, это Китаев прислал! — завопила Люся и повторила высокомерно: — Не дергайся.
Нина Петровна, любившая тишину и покой, страдальчески сморщилась и улизнула на кухню, бурча под нос что-то неласковое.
Люся, подтягивая сползающие штаны пижамы, вышла в коридор. Ветров уже отпустил курьера и теперь недоверчиво рассматривал длинный футляр темного дерева в своих руках.
— Что это может быть? — спросил он озадаченно.
Не так уж и сложно догадаться, между прочим. Если бы его хоть немного интересовала Люся как человек, а не как средство для карьерного роста, Ветров бы такими тупыми вопросами не задавался.
Она вздернула подбородок и плавно открыла футляр.
На кремовом атласе лежала новая трость — прежняя так и осталась у экспертов. Матовая гладкая поверхность обожженного ясеня с изящными древесными прожилками и латунный набалдашник с янтарной отделкой. Восхищенная, Люся взяла подарок в руки, с удовольствием отмечая, что он достаточно тяжел, чтобы проломить им кому-то голову, но не настолько, чтобы оттягивать руку.
Ветров молчал — и потом за завтраком к общему удовольствию не проронил ни слова.
Спросил уже в лифте:
— И не противно тебе спать со стариком?
Люся стояла к нему спиной, разглядывая себя в зеркале: тяжелая, темно-красная, почти коричневая помада, безжалостные стрелки, квадратные очки. «Не подходи, убью», — отличный образ.
— Что ты хочешь услышать? — уточнила она холодно. — Если я скажу «да», то ты сможешь меня презирать за неразборчивость. Если «нет» — то за продажность. Тебе не важен ответ, тебе важно высказать свое «фи».
И Ветров снова замолчал.
Так же, как и вчера, он проводил ее паровозиком до конторы, поднялся в редакцию, чтобы поторопить Носова с видеозаписями, но того еще не было на месте.
— Неужели больше ни у кого нет доступа к серверам? — угрюмо спросил Ветров.
— Ни у кого, — злорадно подтвердила Люся, что было чистой правдой.
Носов любил, чтобы все вокруг от него зависели.
Оставив Ветрова пугать Машу Волкову и Олега Зорина, она шагнула в комнатку к Синичке, плотно закрыв за собой дверь.
— О, — редактор, уже изрядно выведенная из душевного равновесия прямо с утра, шефу обрадовалась. — Ставлю тебя в известность, Люсь, что властью, данной мне Розенталем, я издаю указ по редакции. Больше никаких «Вы» с прописной буквы ни в рекламных материалах, ни на баннерах. Если, конечно, кто-то не решит написать личное письмо папе римскому… Во всех остальных случаях это признак дурновкусия.
— Ладно, — легко согласилась Люся, которая рекламные тексты, присланные заказчиками, давно не читала, но подозревала, что там по-прежнему ад и ересь. — Ты мне лучше вот что скажи, о всезнающая. Что нам известно о ладовских приворотах?
Синичка задрала бровь повыше, явно потешаясь над Люсиным самоуверенным «нам». Кащи пытались относиться к остальным снисходительно — ну не всем же даны уникальная память и генетические запасы знаний, — однако прекрасно понимали свое превосходство.
— Известно, — веско сообщила она, — что это такое сильное воздействие, к которому прибегают только от отчаяния. Уж очень высока цена.
— Например?
— Например, лад может стать бесплодным. Или тяжело заболеть. Или психически двинуться. В общем, от этих приворотов больше проблем, чем пользы. Иначе, наверное, жизнь лад была бы сплошным праздником: приворожил кого надо — и наслаждайся результатом. А так трижды подумаешь, прежде…
