это просто демон знает, что такое.
Я подскочила на кровати, собираясь дать деру, когда Анхард перехватил меня поперек живота и припечатал обратно к подушке.
— Лежи, больное неизвестное существо, — хмыкнул он.
К сожалению, моим партнером по кровати оказался именно Пепельный, левое плечо у него было тщательно перевязано, а на лице красовался новенький порез.
Как детская неваляшка, я снова выпрямилась, прикрывшись казенным одеялом и насколько было возможно в таких компрометирующих условиях, приняла вид достойной молодой дракониры.
Помимо нас с Анхардом в комнате находился сурового вида немолодой вояка и вейр Ранаш, вытащивший меня из-под атаки безумного Пепельного командора. При этом оба сидели на стульях около кровати, а мы с командором в ней лежали, каждый под своим одеялом.
— Почему неизвестное? — спросила я, чтобы хоть как-то разбить тишину, в которой трое мужчину с интересом меня изучают.
Нет, внимание в любой из его форм было мне привычно, но обычно при этом я сидела в парадном платье на троне второй ступени рядом с Теофасом. А не в мужской одежде на голое тело в чужой кровати.
— Повтори для пациентки на бис все что только что сказал нам.
Вояка смущенно откашлялся и повысил голос:
— По первичным результатам осмотра драконица полностью здорова, хотя и очень ослаблена. Полагаю, она недавно перенесла серьезную болезнь.
Сердце у меня отчетливо рухнуло куда-то в желудок и затаилось по-заячьи. Вот именно поэтому я ненавижу лгать, даже очень обдуманно и для спасения жизни. И вовсе не потому, что я борец за истину, а потому что всегда попадаюсь.
Впрочем, репутация моя была вконец испорчена, так что солгала я или нет, большого значения уже не имело.
Пепельный развалился на подушках в позиции полулежа, скрестив руки на груди:
— То есть, в северное крыло вошла вея из пансиона Фаташ, а вышла целая драконица… Скажи-ка мне, загадочная дева, как ты претерпела такие метаморфозы меньше, чем за два часа?
Хуже, чем врать, я умела только оправдываться, поэтому немного помолчав ринулась в ответную атаку:
— А как так вышло, что вея из пансиона Фаташ пошла на уборку, а вместо этого оказалась один на один с перевертышем?
Анхард скис, а после мельком взглянул на военного лекаря и махнул ему рукой:
— Свободен, Варц, и скажи своей подружке, чтобы не раскидывалась ценными амулетами. В это раз я ее награжу выходным, а в следующий плетей выпишу. Только лекарство назначь нашей новоявленной драконице.
Лекарь тут же взял под козырек и повернувшись ко мне гаркнул:
— Позвольте обратиться! Чем болели, чем лечились, как долго, анамнез, сроки?
Ну вот что можно ответить на такой вопрос? Болела Теофасом, лечилась разрывом истинности, в анамнезе потеря семьи, титула и десяти лет жизни.
— Лихорадка была, по срокам две недели, — сказала я, избегая внимательного взгляда вейра Ранаш. — Лечение стандартное.
Звучало неправдоподобно. Где это видано, чтобы драконицу свалила лихорадка на пустом месте? Но мой визави философски кивнул, явно сообразив, что правды от меня не дождется.
— Будь мы в столице, я бы прописал вам добрый сон и хорошие новости, а также овощи на пару и променад трижды в день, но раз уж мы в Ленхарде, скажу, что с вами и так все отлично. А теперь, позвольте откланяться.
Вояка щегольски стукнул каблуками и чеканным шагом вышел из комнаты, а Пепельный перевел взгляд на меня.
— И сколько девочек погибло на уборке в северных покоях? — спросила я, едва закрылась дверь.
Пепельный жестко усмехнулся.
— Штук пять, а солдат эта зараза десятка два схрумкала.
— Как перевертыш вообще здесь оказался? — наконец, заговорил Атоль. — Мне солдаты твои признаваться не хотели, зачем щит поставили, насилу вызнал.
— Видел я, как ты вызнал, — расхохотался Анхард. — У одного морда разбита, а второй хромает. Едва заявился, как в драку полез. Где благодарность, что я тебя из четвертого крыла вытащил? А?
Атоль серьезно кивнул.
— Я благодарен. Но убивать вей, чтобы перевертыша не тревожить, не дам.
Анхард покосился на меня и только рукой махнул.
— Ненавижу твою принципиальность… А Госс еще огребет за самодеятельность. Ты мне скажи лучше, чего ты полез незнакомую вею спасать с таким напором? Она у нас столичная цаца, как и ты, неужто знакомы?
Атоль окатил нас с Пепельным холодным взглядом и поджал губы:
— Вейру. Обращайся к ней соответственно.
На этот раз я не дала Анхарду даже рот открыть.
— Так как же так получилось, что в сердцевине армии оказался перевертыш?
— Мне тоже интересно, — невольно поддержал меня Ранаш.
Этого Анхард не знал.
Он прилетел меньше двух месяцев назад по приказу его Высочества. Черные пики встретили его холодом сходящей зимы и полностью посрамили свое название. Пики оказались не черные, а серые от грязи и копоти трех пожаров, скалистое основание было загажено солдатней. В самом замке воняло кровью и болезнями: раненых было велено класть прямо в холле. Перевертыши шли на запах крови, как оголтелые, лезли на скалы, рыли норы, их не останавливали ни штыки, ни огонь. Предыдущего командора к тому моменту уже месяц, как убили, и всем распоряжалась Госс при поддержке десятка отчаянных головорезов, которые называли себя солдатами.
Впрочем, Анхард был не в обиде.
В четвертом крыле он был бы мертв, а в седьмом он был командором. Стоило ему отбить атаку и скинуть перевертышей на поля, ситуация переменилась. Госс хватило ума перейти на его сторону, головорезы тоже присмирели, Вирцег так и вовсе оказался добрым малым, замок заблестел чистотой, перепуганные прислужницы выползли на белый свет и взялись наводить глянец. А в северных покоях завелась мерзость…
Он и не сразу заметил, что солдат кто-то ухватывает. Уйдут в ночной караул четверо, а одного поутру нет. Пойдет вея в лекарский огородик по темноте и сгинет. Никто поначалу не спохватился, а когда заметили…перевертыш стрескал два караула и трех девиц.
Анхард дураком ни был, поэтому во главе небольшого отряда отправился на зачистку покоев и… никого не нашел.
— Как это возможно? — поразилась я. — Перевертыши реагируют на магию и кровь, они бы не пропустили целый отряд полных сил дракониров!
Атоль напряженно кивнул.
Мы даже покосились друг на друга с неловкостью. Вроде должны быть врагами, а теперь поддакиваем друг другу, не говоря уже о том, что я ему отныне крепко должна.
— В том-то и дело. Этот перевертыш был другим. Выманить его
