– Я знаю тебя… – сказала она, уткнувшись в его шею. – Ты приходил… ты говорил мне…
– Что я вытащу тебя.
Проходя через парадную дверь, он пинком закрыл панель… на этом идеи иссякли. Он хотел отнести ее в какое-нибудь чистое и свежее место, в гостиничный номер с простынями, пахнущими лимоном, с обслуживанием номеров, чтобы персонал принес ей гамбургер или курицу… или гребаные начо[71] с плавленым сыром, если ей будет угодно. Его возможности?
Спальни из сериала «Барахольщики»[72], работающая через пень колоду кухня, горы пыли и грязи.
Посмотрев на лестницу – словно это могло изменить благоустройство второго этажа – он остановил выбор на диване в гостиной. По непонятной причине, может, потому, что комната располагалась над котельной в подвале, она была самой теплой в доме. Но… дойдя до дивана, он бросил один взгляд на белое покрывало, укрывавшее чертову мебель, и решил, что нифига. Он не положит Сисси на это грязное безобразие… а сняв покрывало, только спровоцирует пыльную бурю.
– Я отнесу… – Дерьмо. – Наверх.
– Где я?
– Выбралась, – ответил он, вернувшись назад к едва ли покрытым ковром ступенькам. – Ты выбралась оттуда, и никогда больше туда не вернешься.
– Обещаешь?
Джим остановился и отодвинулся от нее.
– Никогда,– сказал он, глядя Сисси в глаза. – Плевать, что я должен буду сделать и куда пойти, она никогда больше не прикоснется к тебе.
Сисси моргнула. А потом кивнула, соглашение было облачено лишь в дыхание и голос, и все же выковано между ними.
Когда она снова рухнула на его грудь, он взбежал по лестнице, преодолевая по две ступеньки за раз, и зарычал на напольные часы, когда проходил мимо… если чертовщина пробьет хоть раз, он распилит ее ножовочной пилой и спалит останки в костре на заднем дворике.
Единственный способ обоснованно истратить гарантийный депозит[73].
Добравшись до фойе на втором этаже, он понес Сисси в свою спальню… простыни были спутаны, но, по крайней мере, их меняли два дня назад.
Положив ее на матрас, Джим сразу же хотел отойти… но оказался в плену.
– Сейчас ты можешь отпустить меня, – сказал он Сисси.
В итоге ему пришлось аккуратно разжать ее руки, ногти впивались в его кожу даже сквозь футболку.
Он убедился, что отошел достаточно далеко, пока не уперся плечами во что-то отштукатуренное. В другом конце комнаты, Сисси снова сжалась, став очень крошечной на этой огромной кровати, ее глаза бродили по комнате, будто она ожидала, что стены рухнут, показывая, где она была на самом деле.
– Тебе удалось выбраться, – повторил он… гадая, к кому из них двоих обращался. – И ты никогда не вернешься туда.
– Где я была?
Джим шумно выдохнул и мысленно потянулся к пачке сигарет. Но он же не станет курить рядом с ней.
– В нехорошем месте.
– Это действительно был…
В груди зажгло при мысли, что ее бросили в толпу мучимых Девиной.
– Да. Это был Ад.
Сисси задержала взгляд на нем.
– Сколько лет я там провела?
– Эм… не лет. Вовсе нет.
Она задрожала, и, казалось, собралась с духом.
– Тогда сколько… десятилетий? Или… веков?
Джим отшатнулся.
– Всего несколько недель.
Она покачала головой.
– Нет, это не может быть правдой. Я была там… целую вечность.
Какое-то предупреждение защекотало его затылок, и он подчинился инстинкту, который велел ему не спорить с девочкой. Гребаная Девина.
– Ты знаешь, что я никогда не причиню тебе вред, – сказал он. – Ты не должна волноваться об этом.
Сисси снова сосредоточилась на нем, ее глаза казались такими древними, он задумался, может, она и права. Может, она провела в той стене целую вечность.
– Я знаю, – ответила Сисси.
Такие простые слова, но они принесли ему столько облегчения, сколько не даст миллион сигаретных затяжек…
Топот маленьких ножек по голым половицам заставил его поднять голову и посмотреть в сторону открытой двери. Когда появился Пес, Джим поклялся кормить маленького приятеля индейкой весь следующий месяц.
– Твоя собака! – закричала Сисси.
Пес принял это за намек к тому, что он умеет лучше всего: забраться на чьи-нибудь колени. Когда он неуклюже запрыгнул на кровать, Сисси раскрыла свои объятия, девочка прижимала мохнатого парня к сердцу, животное льнуло к ней, будто она жила и дышала лишь с одно целью – обеспечивать ему тепло и комфорт.
– На самом деле… – Джим прокашлялся. – Он принадлежит всем.
Она не слышала его, но это нормально. Она бормотала что-то Псу, успокаивала его…. и себя, тем самым.
Джим потер лицо. В своих переговорах с Девиной он не заглядывал дальше сделки… не думал о том, что случится, если Сисси на самом деле вернут назад.
– Ты хочешь есть? – спросил он.
Она не ответила, ее внимание было целиком обращено к животному.
– Я принесу тебе… – Ну, не яйца, это точно. Но может, получится заказать что-нибудь… было еще далеко до полуночи. – Я сейчас вернусь.
Выскользнув из комнаты, он…
Врезался прямо в Эдриана. Ангел стоял в фойе второго этажа, его лицо мрачное, взгляд – острый.
И приподнятая бровь как предвестник понятного комментария: Твоя спальня? Да лаааадно.
– Все не так, – прорычал Джим. – Ради всего святого, она же ребенок.
В ответ вторая бровь поднялась до линии роста темных волос: Ага. Как же.
– Пошел нахрен, Эдриан. Без шуток.
Если ангел хотел что-то там напридумывать в своей голове, то Джим ничего не смог с этим сделать. Он знал границы своих отношений с Сисси… он спас ее и сейчас будет заботиться о ней. Пока все не кончится. После? Будем надеяться, он выиграет, и она сможет отправиться в Бастион Душ, там ее место.
Вот и все. Он мог зарабатывать на жизнь убийствами, мог нарушить тысячу разных законов в процессе, трахаться со шлюхами и женщинами, ломавшими черепа и убивавшими с закрытыми глазами… но он никогда не спал с девственницами, и уж точно не собирался начинать сейчас.
И сто процентов не с Сисси.
Видит Бог, она и так настрадалась…
Смутно он задумался, почему читает себе лекции на эту тему. Будто что-то подобное могло произойти в реальности.
– Ты хочешь есть? – спросил Джим у ангела. Когда Эд просто качнул головой, Джим пожал плечами и двинулся в сторону кухни, где он оставил свой телефон.
И пока шел, понял, что у Сисси возникнет куча вопросов.
Если ему хватит ума, то он начнет уже сейчас придумывать ответы.
Дерьмо. Это будет чертовски долгая ночь.
