Я резко отпрянула от него.
— Так вот зачем вся эта романтика, — чуть расстроилась я, — ресторан, прогулка…
— Вовсе нет. — Най хотел снова подойти ко мне, но я выставила перед собой руку. — Я хотел порадовать тебя, сделать приятное. Что плохого в том, что я…
— Ничего, — ответила я и прошла мимо него в ванную, закрылась там и смыла макияж.
Приняла душ, не обнаружив на вешалке халата, я завернулась в полотенце и вышла. Взяла расческу и начала бродить по комнате, где сидел на кровати Най, и расчесываться.
Анайдейе снял пиджак, резко сорвал с себя галстук, отбросил его со словами «удавка» и начал расстегивать рубашку. Я увлеклась расчесыванием и начала напевать привязавшуюся в ресторане песенку и пританцовывать.
— «Унижаться любя, не хочу и не буду», — пропела я песню группы «Белый орёл», которая называется «Горький мед», — «я забуду тебя, я тебя позабуду. Ты приносишь беду, ты с ума меня сводишь. Только как я уйду, если ты не уходишь».
— Я все испортил и теперь ты меня дразнишь? — брюнет вытащил ремень из брюк.
— Нет. — Я выключила яркий свет, вместо него я зажгла лампу у кровати. — У меня и в мыслях не было дразнить тебя.
— Ты случайно тут в полотенце разгуливаешь, — Най поймал меня за руку и притянул к себе, — смотри, доиграешься.
— Выйди и я переоденусь, — я поцеловала его в ключицу, дотягиваться выше было опасно для полотенца, которое хотело упасть на пол.
— Приходи на кухню, — он поцеловал меня в губы, — и прихвати ликер.
Мы с ним почти до утра сидели на кухне. Разговаривали и целовались. Все было просто атас.
Во сне пришла Ювента. Она чуть ли не за шкирку притащила Диспатера и гневно на него смотрела, подталкивала и кивала в мою сторону. Он скрестил руки на груди и не реагировал на нее. Выглядело это забавно. Потом Ювента в очередной раз толкнула его в бок и он, вздохнув и смерив ее недобрым взглядом, вдруг сам стал выглядеть точь-в-точь как его жена. Он схватил меня за ту руку, где остались синяки от Ювенты. До меня дошло. Это не дама в бордовом, так грубо со мной поступила, а ее муж. Он притворился ею.
— Простите, — сказала я, — ваш гобелен украли до меня. Я подвела вас.
Ювента лишь улыбнулась мне, сжимая в тонких руках появившуюся каллу, а Диспатер закатил глаза. Я проснулась. Было светло. Най гладил меня по волосам, приподнявшись на локте.
— Кто украл твой гобелен? — спросил он.
— Я не знаю. — Я повернулась на бок и посмотрела на брюнета. — Когда мы с Сумманом пришли его уже не было…
— Куда вы с Сумманом пришли? — Най резко сел на кровати и уставился на меня.
— Разве ты не знаешь? — я тоже села. — Мы вчера проникли к светлым. Гобелен уже украли до нас, и мы вернулись обратно. Разве ты не знал об этом?
— Откуда же мне было это узнать?! — он явно разозлился. — Ты же мне не сказала.
— Прости, — я положила руку ему на плечо, — ты же всегда в курсе моих перемещений и дел. Я думала, ты знаешь.
— Сумман совсем охренел! — Анайдейе надел халат и вышел из комнаты.
На кухне щелкнул чайник. Я упала обратно на кровать. Однако, странно. Лилейные всегда все про меня знают. Кто что мне сказал и где я, и с кем, и когда. Все знают. М-да, все интереснее и интереснее. Помаявшись еще минуту, я встала и, надев милые белые пушистые носочки, пошла на кухню.
— Не сердись, — попросила я, садясь на стул.
— Я не сержусь, малышка. — Най стоял спиной ко мне и жарил яичницу на сковороде.
Завтракали мы практически в молчании. Потом Анайдейе ушел отдавать долг Аластору, подменившему его вчера. Он обнял меня и поцеловал на прощанье, сказал, что будет поздно, чтобы я отдыхала, и, может, сходила куда-нибудь погулять с Тамаркой. Взял ключи от моей «собачьей упряжки», сказал, что хочет лично опробовать прокачанный «Туарег». Все, после этого он ушел.
Я позвонила подружке, но она оказалась на заказе, и сегодня мы вряд ли смогли бы встретиться. Все заняты. Только я не знаю, куда себя деть. Пынька запрыгнула на тумбочку, где лежали поводки доберманов. Мне захотелось погладить моих собак, погулять с ними.
Спустя двадцать минут я уже на всех парах неслась в дом родителей Ная на его машине. Мало ли что кто мне сказал, я сама могу для себя решить.
Сегодня снова было достаточно солнечно и тепло. Когда я уже подъезжала к особняку Лилейных, Пупыркина позвонила мне, начала жаловаться на свою «Калинку» и просить меня помочь ей. Я сказала, что заберу собак и пулей примчусь к ней.
Сибилла в окружении четверых своих детей и мужа неспешно гуляла по аккуратным дорожкам. Две мои и еще три собаки Аластора носились по полянке. Энио и Тайгета весело закричали, увидев меня. Близнецы начали подкалывать и веселиться. Танатос начал прикидывать, как бы меня тут задержать. Сибилла только закатывала глаза, бросая взгляды на чересчур заботливого супруга. Половина семейства заявила, что доберманов мне увозить не нужно. Они тут ни в чем не знают отказа и вообще тут много места для всяких игр. Аластор гоняет их и дрессирует. Энио охала, что я стала уж слишком бледной. Тайгета начала меня буквально ощупывать и говорить, что я окончательно превратилась в мумию, но потом сестры вынесли вердикт, что я мила и очаровательна, как всегда. Обласканная, я поехала спасать подружку.
Машина супруга очень резко набирала скорость, резче и быстрее, чем мой, пардон, папин «Туарег». Но в целом я была очень довольна транспортом и даже подумывала о том, как бы половчее отжевать его у Найки. Я сама себе улыбнулась в зеркало заднего вида и вихрем влетела в город.
Подружка ждала меня и шуганулась, когда вместо расписной машины рядом с ней резко затормозил черный «Астон Мартин». Вот как я буду объяснять мой новый транспорт, я не придумала. Сообразила подумать об этом, только увидев вытянутое от удивления лицо Тамарки.
— Привет, — усмехнувшись, сказала она, — ты перестаралась с краской. Аж габариты машины изменились.
— Привет, — я даже ей рукой помахала, — что у тебя сломалось? Машина?
— Ага, что б ее! — Тамарка открыла капот. — Ты давай не увиливай. Откуда эдакий экипаж?
— Махнулась, не глядя, — засмеялась я, а ведь это правда, — ты же по телефону говорила, что опаздываешь. Так что не отвлекай вопросами.
Я начала ковыряться в горячей машинке подружки. «Калине» нет и полугода, а она сыпется как самая раздолбанная «копейка».
— Видела прикольные объявления, — Пупыркина все же не могла удержаться от разговоров, — там твой номер. Ты что? Гадалкой заделалась? Тебя теперь Азой называть не надо?
— Это чья-то не очень умная шутка, — не отрываясь от дела, ответила я. — Хотя, можешь называть меня Марией Ленорман.
