Ознакомительная версия.
— А что было с тобой?
— Да ничего страшного. Я уже говорил, что за такое бывает. Выговор, отстранение от работы, беседы с ангелом-психологом, курсы усовершенствования ангелов.
— И только ты оправился, как тебе снова досталась самоубийца, то есть я?
— В общем, да. Но тебя-то мы спасли. — Вася беспомощно улыбнулся. — Ведь спасли?
— Конечно, спасли. Ты спас. Мой мужественный спаситель. Спасибо. — Фима порывисто поднялась, подошла к Васе, обняла пустоту в том месте, где она видела ангела с легкомысленными кудряшками, облаченного в белые льняные одежды. Ей на мгновение показалось, что она почувствовала тепло и трепет тонкой материи, из которой состоят ангелы и которую не дано осязать людям.
— Ты молодец, что не ревнуешь меня к прошлому. — Улыбнулся Вася и придал лицу менторское выражение. — К прошлому ревновать глупо. Потому что есть только настоящее, прошлого нет, но судят именно за него. — Ангел расхохотался над собственным каламбуром.
— Шут гороховый. — Сказала Фима с нежностью.
Приближался Новый год. Фима в первый раз со школьных времен была озабочена проблемой покупки подарков. Со времен поступления в университет покупать новогодние подарки было некому. А сейчас: начальнице, Шурочке, Леночке, Татьяне, деду, Надюше, дядюшкам, тетушке… Фима сбилась с ног, бегая по магазинам. Это было так необычно. Это было так утомительно. Это было так приятно. Вся это предновогодняя суматоха сводила Фиму с ума. Впервые за много лет вернулось ожидание чуда, волнение и восторг предвкушения чего-то лучшего. Впервые за много лет Фима получила много приглашений на Новый год. Ее звала Шурочка, звала Татьяна, звал дед. А Фима всем отказала. Они с Васей договорились встретить Новый год вместе. 31 декабря Фима развезла подарки. Ей тоже подарили множество ненужных безделиц. Фима была счастлива. Уже много лет ей дарили новогодние подарки только родители, когда им удавалось встречаться накануне праздника. Фима заехала в магазин, купила шампанского, икры, мандаринов. Она купила много разных вкусностей. Она купила елку на уличном базаре. Она положила ее в свою машину, и там запахло предчувствием счастья. И Фиму не беспокоило, что весь багажник теперь завален иголками. Фима купила великолепное фиолетовое платье. Она в него влюбилась с первого взгляда. Оно было страшно красивое и страшно дорогое. Фиме уже не жалко было денег на такую роскошь: с некоторых пор ей приятно было баловать себя. Тем более что сейчас ее образ жизни был таков, что ей было куда надеть великолепные наряды. К тому же она знала, что ангел, которого она любит, был эстетом, и прекрасная Серафима в прекрасном платье могла доставить ему истинное удовольствие. Пожалуй, это был единственный подарок, который она могла ему подарить. Фима не любила готовить только для себя. Поэтому готовила она редко. В ее распоряжении были замороженные овощи и готовые салаты, рыба в вакуумной упаковке. Фима часто мечтала, что у нее будет семья. Она мечтала, что будет готовить для мужа борщи и луковый суп, который пробовала во Франции, и который ей очень нравился, лепить пельмешки и жарить котлеты. Но мужа до сих пор не было, и по-прежнему любимым Фиминым блюдом был шпинат из морозильника, сваренный в маленькой кастрюльке с кубиком синтетического чеснока. Порция на одного человека. В этот вечер Фима решила вообразить, что она нормальный человек, который живет нормальной жизнью. Как будто она любит не ангела, а обычного мужчину, и впереди у них не платоническая, полная духовной близости, вечность, а несколько лет или десятилетий страсти, нежности, недоразумений, непонимания, доверия, радостей и горестей, взлетов и падений, кризисов и периодов безмятежного счастья. Смешно, Фима не знала, что это такое, могла только представить. И вот она готовила новогодний ужин, будто в гости она ждала настоящего мужчину. Она приготовила традиционный «оливье», пожарила свинину в кисло-сладком соусе, наделала бутербродов с красной икрой. И знала, что все это она одна не съест, и знала, что все это глупо, но так хотелось создать хотя бы иллюзию, что у нее есть мужчина. До Нового года оставалось всего два часа, когда Фима очень быстро навесила на благоухающую несбыточными надеждами елку золотые и серебряные шары. До Нового года оставалось полтора часа, когда Фима разложила на столе свою бельгийскую кружевную скатерть, расставила свой изысканный английский фарфор, свой хрусталь и свое серебро, зажгла свечи. Когда до Нового года осталось полчаса, Фима мысленно крикнула: «Вася, отвернись!» и надела свое потрясающее фиолетовое платье и снова залюбовалась своим отражением, и снова представила, как она танцует с солидным господином во фраке, и как он шепчет ей на ушко какие-то милые глупости. Фима закрыла глаза, а когда открыла, в зеркале у нее за спиной маячил Вася в черном фраке с восхищенной улыбкой на лице.
— Позвольте вас пригласить, сударыня! — сказал он и галантно поклонился, хлопнул в ладоши, и из невидимых динамиков полилась неземной красоты музыка, и Фиму закружила в танце невидимая сила, и голова ее тоже кружилась от неожиданности и восторга. Очнулась она уже за столом, и ее бокал сам собою наполнялся шампанским, и Вася призывал поднять тост за уходящий год, который начался для Фимы с пустоты и отчаяния, а закончился обретением любви, смысла существования, планов и надежд.
— Да, за уходящий год, в котором я встретила тебя! — провозгласила Фима с сияющими глазами. — За уходящий год, в котором я впервые полюбила!
— Ах, женщины, женщины. Могут рушиться империи, мир могут сотрясать войны, революции и кризисы, а для них все равно главным останется любовь! За любовь, девочка моя!
Фима выпила шампанского.
Время стремительно приближалось к полуночи.
— Где бы ты хотела встретить Новый год? — спросил Вася.
— Мне все равно где, мне, главное, с тобой. А, вообще, мне хорошо дома.
— Скучно с тобой, Серафима. Никакой романтики. Никаких афер. А ведь мы сейчас могли бы оказаться где угодно, хоть в Париже, хоть в Венеции, хоть в Сан-Франциско, хоть на Ниагаре. Я бы мог проявить себя всемогущим магом, а ты могла бы совершить волшебное путешествие. Не дала мне почувствовать себя настоящим мужчиной. — Обиделся ангел.
— Ну, извини, хорошо, побудь мужчиной, я в Стамбул хочу, только давай после боя курантов. Традиция все-таки. Так хочется желание загадать. Я уже придумала.
— Да, ты права, традиции вещь серьезная, въедливая, дающая ощущение стабильности и даже бессмертия. Ладно, будь по-твоему. Дождемся боя курантов. А почему Стамбул? Выбор какой-то… неожиданный.
— Это мой любимый город. Безумный, хитрый, веселый город, на который я никогда не буду похожа.
Ознакомительная версия.
