Свет в зале на мгновение погас: пора занять свои места, — и через пять минут поднялся занавес. К концу первого акта под чары Призрака подпала не только красавица Кристина.
Алекс Каррутерс покорил весь зал.
«И ведь явно работает на зрителей, а те и рады», — думала Луна, наблюдая за юным дарованием.
К тому моменту, когда Призрак запел: «Ты лишена пути назад...»[9], пытаясь соблазнить Кристину, атмосфера в зале достигла точки кипения. А к концу заключительного акта плакали даже взрослые мужчины.
После пяти вызовов на бис зажегся свет, и театралы повалили к выходу. Луна немного посидела, дожидаясь, пока схлынет толпа.
«Сильный мальчик, ничего не скажешь...»
И если помимо гипноза у него имеются и другие, столь же впечатляющие таланты — игрок, с которым нельзя не считаться.
«Осталось выяснить, кому он служит».
Луна встала и направилась к сцене.
— Отведи от меня чужие глаза, пусть невидим кою сделаюсь я, — прошептала она и улыбнулась верховной ведьме нет нужды произносить заклинания вслух, однако треволнения последних дней выбили ее из колеи.
Поднявшись по лесенке, Луна скользнула за занавес, минуя рабочих, которые готовили сцену для следующего спектакля. По пути ей попалась гримерная актрисы, игравшей Карлотту. Та настороженно вскинула глаза.
«Ведьма... Чует мое присутствие. Вон как дернулась... И не зря: ей есть что скрывать».
По странной иронии, у певицы, исполнявшей партию примадонны, которую так презирает Призрак, голос был и вправду весьма посредственный. Знали бы зрители, на какие ухищрения шла эта горе-певичка, лишь бы скрыть свою безголосость... Тут в голове мелькнула новая мысль, и Луна застыла.
«Уж не помогает ли ей кто-то другой?»
Вспомнив о своей миссии, Луна заскользила дальше. Оказалось, ее уже ждут: стоило гостье приблизиться к мужской гримерной, как навстречу ей поднялся Алекс. В отличие от остальных он прекрасно ее видел.
«Следуйте за мной».
Луна молча пошла за ним и вскоре очутилась у дверей его личной гримерной. Переступив порог, Жрица скинула покров невидимости — пусть Алекс рассмотрит гостью — и пригляделась сама.
Высокий, шести футов ростом. Светлые, чуть ли белые волосы, живые голубые глаза.
«Ни одной фамильной черты, и все же сомнений нет: в его жилах течет кровь Каоров».
Пусть внешне это никак не проявлялось, но духовное родство было налицо.
Алекс сел и жестом указал ей на стул.Луна воспользовалась приглашением и тут же вторглась в его сознание, почувствовав, что и в ее мысли проник некто незваный. Она беспрепятственно впустила его в те дверцы, которые готова была открыть, и наглухо задраила прочие, более сокровенные уголки своей души. Алекс отвечал тем же, и какое-то время они кружили, атакуя и парируя выпады противника.
Наконец наступило перемирие. И вовремя: еще немного, и от ее защиты остались бы одни лохмотья.
«Ничего себе! Вот это сила!»
— Зачем вы пришли? — спросил он без околичностей.
— Чтобы увидеться с вами.
— Кому вы служите?
— Богине. Я Луна, верховная жрица Материнского ковена, — Она подняла подбородок. — А вы?
— Алекс Каррутерс из ковена Воздуха... Я тоже служу Богине.
Луна прищурилась. В ответе чувствовалась какая-то фальшь: Алекс явно произнес не первое, что пришло ему в голову. Она пробежалась взглядом по комнате, отметив висевший на двери темно-синий шелковый халат с вышитой на спине луной, статуэтку Афродиты на гримерном столике... Другой магической символики в комнате не обнаружилось.
Она заставила себя успокоиться.
«Алекс — самоучка и, возможно, поклоняется иначе, чем мы. Быть может, именно это меня и смущает», — подумала она и усмехнулась.
Богиня многолика, и поклоняться ей можно по-разному. Каждая культура привносит что-то свое. В сущности, это не так уж и важно, ведь предмет поклонения остается неизменным.
«Вот и протестанты все никак не решат, методисты они или лютеране».
— Выходит, мы с вами в некотором роде коллеги, — заметил Алекс с обезоруживающей улыбкой.
Луна кивнула.
— Актеры из труппы — ваш ковен?
— Некоторые, — признался он. — Мы, люди Темного ремесла должны держаться вместе.
— А Карлотта — это вы нахимичили?
Алекс удрученно вздохнул.
— Да. Прекрасная актриса и всегда была мне чем-то вроде доброй тетушки. Вот только петь она совсем не умеет.
— Никто из зрителей не заметил.
— Кроме вас.
— Кроме меня.
Он посмотрел на нее долгим взглядом.
— Значит, вы пришли, чтобы поговорить со мной. Так что же вы хотите мне поведать, Луна из Материнского ковена?
Она улыбнулась и подалась вперед.
— Ваше прошлое.
Ведьмак нахмурился. Похоже, слова гостьи его действительно удивили. Наконец он заговорил:
— Когда мне было пять, я обнаружил, что умею то, чего не умеют другие. В десять я понял, что я ведьмак и что моя мать была ведьмой. Год спустя я стал членом своего первого ковена, а когда мне исполнилось пятнадцать, основал собственный Я ведьмак и всю свою жизнь скрывал этот факт от общества, которое со времен салемских костров мало в чем изменилось... Честно говоря, я не вижу, что к этому можно добавить.
Луна тихо рассмеялась.
— Очень и очень многое.
Сиэтл
Холли — вернее, то, что от нее осталось, — стояла у двери гостиничного номера.
«Так вот где вы прячетесь».
Она склонила голову набок и прислушалась к доносившимся изнутри голосам
«Смерть...» — разобрала она.
