Спустя каких-то две минуты лекарь уже сидел на полу у изголовья Елены Васильевны.
— Что случилось? — задал вопрос какой-то боярин, рядом стоящего князя.
— Елена Васильевна поднималась по лестнице, внезапно потеряла сознание и упала, кувырком с самого верха скатилась, бедняжка… — князь сокрушительно покачал головой.
— А может её… того… императрица?!
— Нет. Та уже после пришла. Да как давай голосить. У меня чуть кровь из ушей не пошла.
— А может Елена Васильевна… сама…
— Чего сама?
— Ну… не смогла смириться с тем, что Андрей Иванович гарем собирает и…
— Великая княгиня не настолько глупа, не мели чепухи.
— Может, просто хочет внимание привлечь, чтобы государь император от своей затеи отказался?
— Слишком хорошая из Великой княгини лицедейка, тогда я скажу. Глупости всё это. Может, отравили и делов-то. О, смотри! Кажется, в себя приходит!
Я открыл глаза и с облегчением выдохнул. Жива.
Елена резко закашлялась и не без помощи Агриппины Фёдоровны села.
— Не стоит беспокоиться, — уверено сказал лекарь, убирая в саквояж нюхательную соль. — Причина недомогания кроется в раннем сроке беременности. С ребёнком, как и с Великой княгиней всё хорошо.
Несколько минут спустя. Елена Васильевна.
— Как ты? — задала вопрос сидевшая у моего изголовья императрица.
Я немного приподнялась на кровати и повернула голову.
— Нормально. Только тело немного ноет, должно быть получила пару синяков во время падения.
— Ты носишь ребёнка русского императора, — тихо шептала Агриппина Фёдоровна. — Ты знала? Как давно? — её глаза были полны нерешимости.
— Нет, не знала… — я сжала руками край одеяла. — Я это не планировала. Всего одна ночь… до сих пор не могу поверить.
— Ты ведь не станешь делать глупостей? — вселенка странно на меня посмотрела.
— Что? Нет. Разумеется, нет. Хотя, этот ребёнок сейчас «ни к селу, ни к огороду». Какой статус он будет носить? Как Андрей Иванович будет к нему относиться? Я ничего не смогу дать этому малышу, ничего не смогу гарантировать. Я наложница.
— Не думай об этом, Елена, — императрица взяла меня за руку и аккуратно погладила.
По телу прошла волна тепла, и я улыбнулась. Я не одна.
4 ноября 1528 года. Елена Васильевна.
— Государь император! Мы не можем закрыть на это глаза! — в гневе кричал боярин. — Новгородцы твою власть день за днём попирают! Если так пойдёт дальше, то скоро город отделится от империи и мы потеряем мало того земли, так ещё и огромный доход!
Я сидела на очередном заседании Боярской думы и пыталась унять гнев. Андрей Иванович, сидевший рядом со мной, выглядел не лучше. Бояре уже несколько месяцев подбивают императора «наказать» Новгород. Бывший вольный город за последний год вырос чуть ли не в два раза. Заводы, фабрики, стекольные предприятия, книгопечатные издания и прочие прибыльные стартапы появились в городе как грибы после дождя. Торговля с Европой и Османской Империей приносит средневековым бизнесменам огромные доходы. Но Бояре считают, что новгородцы платят недостаточно, думают, что если пойти на зазнавшихся купцов войной, то можно получить больше прибыли. Мы с Андреем Ивановичем обсуждали эту проблему накануне, и пришли к одному выводу. Да, Новгород стал не менее богатым городом, чем Москва, но идти за это на своих же людей войной — это край.
Промышленность должна развиваться, в Москве таких пробивных вселенцев нет. Поэтому было решено выбрать политику невмешательства. Но бояре были категорически против, они толи не понимали, толи делали вид, что не понимали, что карательная война против новгородцев ничего хорошего для империи не принесёт.
— Я своё слово сказал! И всем, кого это не устраивает, придётся смириться! — император громко хлопнул кулаком по трону и в ярости вышел из Грановитой палаты.
— Великая княгиня! Хоть ты поговори с Андреем Ивановичем! — продолжал гнуть свою линию боярин. — Если так и дальше пойдёт, в Новгороде свой царь-государь объявится!
Я глубоко вздохнула.
— Ну, начнём мы войну. А дальше что? Гордые новгородские купцы купят себе армию, и брат пойдёт на брата. И даже если нам с огромным трудом удастся победить, то мануфактуры да фабрики нам не достанутся. У нас нет знаний, чтобы их обслуживать. А те, кто знает, как да что, сбегут в Европу и начнут там обустраиваться. Тогда мы лишимся процветающего Новгорода и его диковинных товаров, а также налогов, поступающих с запада. И я ещё не говорю, что придётся опустошить половину казны, чтобы победить в этой бессмысленном мероприятии. Вторая часть казны уйдёт на то, чтобы восстановить город после всего, что вы там планируется делать. Зачем это империи? Незачем. Зачем это вам, бояре? Пограбить и приструнить Новгород, как это было прежде при Иване Васильевиче. Это эгоистично. Это бесчеловечно. Это политично. Направьте свою удаль да жадность на врагов, окажите империи милость. Великое княжество Литовское и Татарская Империя стоят вашего внимания не меньше… — я сжала подлокотники и ненадолго задумалась, вспоминая недавние политические события.
Двадцатитрехлетней Сахиб Герай — будучи ханом Казани — в 1524 году присоединил к своим землям Астраханское ханство (осколок павшей Золотой Орды), затем присоединил Ногайскую орду (включающую земли распавшейся Большой орды) в 1525 году, Касимовское царство в 1526 году, а после ещё и стал ханом Крыма в 1527 году, тем самым создал огромное государство между Великим княжеством Московским и Османской империей. Называлась сия красота Татарской Империей.
Ныне в Казани (столице империи) правил двадцатисемилетний Султан Сахиб Герай Хан Хазретлери, который в последние годы полностью прервал вассальную зависимость от Османской Империи. Осколки Золотой Орды собрались воедино, но бояре по-прежнему считали своим единственным врагом зазнавшийся Новгород. У меня на этой почве нервно дёргался глаз всегда, когда мне доводилось слышать об этой новообразовавшейся «Золотой Орде». Я боялась, что русский народ снова ждёт зависимость, ярлыки на княжение, дань и рабство. Но на удивление, правитель Татарской Империи был лоялен к нашим землям, я бы даже сказала, что обычных набегов и стычек на границах стало меньше, чем обычно. Это-то и пугало.
Разумеется, без попаданцев тут дело не обошлось, это ежу понятно. Кто такой этот Сахиб Герай? В этой реальности брат Валиде Айше Хафсы Султан — матери Султана Тамерлана (Сулеймана). Молодой амбициозный завоеватель, образовавший свою империю в кратчайшие сроки. Опасный сосед для Русской Империи.
— Великая княгиня, — боярин вышел вперёд. — Великое княжество Литовское последнее время планирует воевать с Европой, а Татарская Империя…
Я подняла на мужчину глаза, чтобы тот продолжал. Боярин прокашлялся, покраснел и сказал:
— Государь Император Андрей Иванович планирует заключить с Татарской Империей вечный мир через брачный союз!
Я удивлённо приподняла бровь. Кого император собирается оженить? Уж не себя ли? А как же Агриппина Фёдоровна?
— Султан Сахиб Гирей Хан Хазретлери сватает в жёны свою единственную и горячо любимую дочь Айбиге Нури Султан.
— Кому сватает? — нервно спросила я.
— Андрею Ивановичу! — в Грановитую палату вошёл митрополит Даниил. Улыбка до ушей, моська надменная и покровительственная. И чего спрашивается припёрся? Вызвать у меня несварение желудка и преждевременные роды?
— А религия? Разве мусульмане своих дочерей за «неверных» отдают? — вопросила я в замешательстве. — Да и в христианстве с многожёнством разве не строго? Ладно, наложница, но жена! Разве возможно такое?!
— В Ветхом Завете многожёнство встречается сплошь и рядом, Елена Васильевна. Он рекомендует государю иметь не больше восемнадцати жён и наложниц любого числа. Три места в пасторских посланиях (первое послание Тимофею 3:2, 3:12 и Послание Титу 1:6) устанавливают, что дьякон, пресвитер и епископ должны быть «мужем одной жены». Одни направления христианства воспринимают это как запрет многожёнства для всех христиан, другие утверждают, что эти слова означают запрет многожёнства только для священнослужителей, а для христиан, не являющихся дьяконами, пресвитерами и епископами, такого запрета нет. Мы поддерживает вторых! — самодовольно вещал митрополит, окидывая меня снисходительными взглядами. — А что касаемо религии Татарской Империи, так вы Елена Васильевна так сказать отстали от жизни и должно быть не в курсе новой религиозной политики соседней империи… — митрополит Даниил ненадолго замолчал, чтобы все прониклись его речью, после чего продолжил. — Персидский государственный деятель и историк Джувейни говорил — «поскольку Чингис не принадлежал какой-либо религии и не следовал какой-либо вере, он избегал фанатизма и не предпочитал одну веру другой или не превозносил одних над другими. Напротив, он поддерживал престиж любимых и уважаемых мудрецов и отшельников любого племени, рассматривая это как акт любви к богу». Чингисхан приказал уважать все религии и не выказывать предпочтения какой-либо из них. Его преемники чуть меньше двухсот лет назад приняли ислам под влиянием своих жён-мусульманок. И как говорит сам Султан Сахиб Гирей Хан, ни к чему хорошему это не привело. Земли бывшей Золотой Орды возвращаются к своим религиозным истокам. Ведь до принятия мировых религий — ислама, христианства и буддизма, тюрки (и монголы) имели древнюю оригинальную религию — тенгрианство…
