Зубы опять отбили короткую нервную дробь, а потом дрогнули и губы.
Поспешно вывернувшись из объятий, Алиса рассеянно начала собирать со стола грязную, кисло пахнущую посуду, скидывая с нее в одну кучу засохшие куриные кости, недоеденные куски хлеба, скрюченные и прилипшие ко дну тарелки кружочки колбасы и маринованных огурцов.
Данил с энтузиазмом взялся помогать, сваливая в и без того заполненную раковину чашки, ложки, вилки, рюмки…
Кстати, о рюмках. Их на столе стояло несколько. Три. Нет, четыре. Одну из них непонятно зачем опоясывала яркая разноцветная резинка для волос. Эдакий веселенький натюрморт на фоне зловонного безобразия. Алиса в недоумении покосилась на Даньку, но промолчала. Невозмутимо отправила странное украшение тоже в мусорку.
А Иванцов вдруг всполошился, даже побледнел, кажется, слегка.
— Это мы просто посидели тут немного на днях, — он еще больше засуетился. Выхватил из рук Алисы пластиковую коробку с остатками васаби, имбиря и разлитым поверху соевым соусом. – С Виталькой. И Вовчик еще, ну, из тех.отдела, знаешь же… И Витка тоже была, — честно сознался. – Мы просто пили.
То, что это Витка тут немного тоже посидела, догадаться было несложно. Кто еще мог здесь забыть свою идиотскую детскую резинку.
Алиса с досадой обвела взглядом обойму баллонов, бутылок и банок под столом.
«Хоть бы убралась, что ли, тут слегка после куража, раз одна среди мужиков бухала», — это единственное, что подумалось после Данькиных оправданий. И ничего больше: ни обиды, ни разочарования, одно лишь раздражение.
— Я тебе не изменял, — Данил не унимался, его напрягало отстраненное молчание Алисы. Он развернул ее и заглянул в глаза. – Честно. Можешь у Витальки спросить.
На нее смотрела голубая бездна. Лазурная лагуна с безмятежным убаюкивающим штилем. Такая родная и любимая, навсегда поселившаяся в сердце. Ей невозможно было не верить. Он действительно не врал. Ничего не было. Это факт. До Витки Данил точно не опустился бы.
— Зато я тебе изменила, — тихо произнесла Алиса.
Теперь пришла очередь замолчать ему. Вмиг заткнувшись, он смотрел растерянно, явно ничего не понимая и определенно не веря услышанному.
— Я тебе изменила, — тверже повторила она, чтобы не осталось никаких сомнений.
Всё. Возврата назад не было. Это конец. Конец ее надеждам цвета мирного безоблачного неба и васильков в поле под ним.
— С Пашкой, - уточнила.
— С Пашкой? – во взгляде Даньки промелькнуло еще большее недоверие.
— Да. С Пашкой. Сегодня.
В образовавшейся гробовой тишине Алиса, казалось, слышала, как надсадно скрипели мозги Данила, пытаясь просчитать и допустить невозможное. Потом он оглянулся и какое-то время разглядывал темный коридор, как будто именно оттуда сейчас должен был выскочить как черт из табакерки упомянутый Павлик. Никто, естественно, не появился. Данька ушел сам. Сначала на балкон курить, а затем и вовсе из квартиры.
А Алиса, наверное, еще больше часа не покидала кухню. Она тщательно, до скрипа стекла под пальцами, намывала посуду и зачем-то, не переставая, ревела. То тихо утирая катящиеся по щекам слезы, то захлебываясь ими, громко всхлипывая.
Глава 26
Данька вернулся часа через три, когда квартира и мысли Алисы обрели более или менее сносный порядок. Бардак исчез, и слёзы тоже. Обдумал все основательно и Иванцов.
Ввалился он в дверь в странно приподнятом настроении. Будто бы не существовало в его жизни ни только жуткого Алисиного признания, но и, вообще, всей этой нелепой затяжной ссоры. Словно выходил он в магазин ненадолго и вот теперь вернулся. А он именно оттуда, из магазина, и пришел с огромными двумя пакетами продуктов.
— Скоро Новый год, — заявил он, между делом взглянув на индикатор микроволновки (до полуночи и в самом деле оставалось всего ничего — чуть больше четырех часов), и взялся выгружать на вычищенный до блеска стол добытую провизию. Помимо ожидаемых к празднику овощей, фруктов, деликатесных закусок и спиртного, он притащил зачем-то ещё торт. Алиса обескураженно осмотрела сначала свой любимый «Кис-кис», заманчиво проглядывающий сквозь слегка запотевшую пластиковую упаковку, а потом уставилась на Данила.
Что все это значит?
— Надо же как-то отметить, — воодушевленно ответил он на немой вопрос.
— Чего отметить? — впала в еще больший ступор Алиса. Измену? Предстоящее расставание?
— Как чего? Новый год. Старый проводить. По-человечески посидим. Слушай, помидоры и огурцы просто нарежем или салат? — Закончив с освобождением пакетов, Данька, времени даром не теряя, схватил овощи и потащил их в раковину мыть.
Микроволновка все так же показывала время примерно в районе восьми часов вечера. Торопиться было некуда, даже если и в самом деле откинуть в сторону все мысли о размолвке и сделать вид, что как будто в эти две недели ничего не произошло, но Данил суетился — важно и озабоченно, словно боясь опоздать. Алиса не оценила затеянные хлопоты.
— Я думаю, вообще ничего не нужно. — Ни салат, ни просто нарезку, имелось ввиду. — Мне, во всяком случае. Мне ничего не нужно, — без энтузиазма выдала она.
Что за бред? Какой Новый год? Что он собрался отмечать по-человечески, когда между ними все случилось вот так — не по-людски. Некрасиво, неправильно. Не как у любящих и ценящих друг друга. Не до праздника им сейчас. Вчера «напраздновались» от души.
— Хватит обижаться. — Он отряхнул мокрые руки и, склонившись, невозмутимо чмокнул нахмурившуюся и растерянную Алису в ухо. — Прости дурака, — дохнул раскаянным шепотком и тут же снова ушел с головой в готовку. Все так же деловито достал разделочную доску, затем ножик. Оценивающе потрогал давно тупое лезвие, в поисках наждака зашумел, открывая ящики.
— Знаешь, и в самом деле, ерунда это все, — между делом вдруг взялся еще и размышлять на полном серьёзе. – В жопу Питер. Да и нахер мне эта должность. Гемора от нее только больше. Правильно же? Зарплата у меня сносная. И в логистике привычнее… — найдя нечто похожее на точилку, он старательно поелозил по ней ножом и снова взялся за овощи. — Я думаю, наверное, лучше просто их нарезать. Так ведь? Салат раскиснет до двенадцати, — решил он. — Как считаешь?
Алиса пожала плечами:
— Возможно.
— Вот. Так что ипотеку нам точно должны одобрить, — продолжил он выкладывать свои мысли, надуманные, вероятно, за эти пару часов, пока где-то бродил. — Можно студию какую-нибудь присмотреть. Пока студию. Можно даже в новом доме. А потом… Потом посмотрим. Просто… Просто, если ты решишь родить, мы вряд ли что-то большее вытянем.
Нож уверенно стучал по доске, с трудом ломая помидоры сначала пополам, а потом раздавливая их на четвертинки. Голос Даньки звучал так же без колебаний, на ходу просчитывая самые выгодные и логичные варианты в сложившейся ситуации. Размах планов, правда, выходил небольшим. С таким набором исходных данных не больно-то развернешься. Жена в декрете (если Алисе реально приспичит безотлагательно размножиться), недешевая роскошь — ребенок, а должность средненькая и зарплата такая же — ни то ни сё даже по провинциальным меркам. С этим всем шибко далеко не размечтаешься. Все что им может светить в ближайшем будущем — это два унылых штампа в паспортах без всяких церемоний и торжеств и максимум свадебное путешествие, например, в тот же Питер. Взглянуть на него разок глазами туриста, а потом осесть в родном крае навсегда, придавленными непосильным жилищным кредитом сначала на «однушку», а потом, когда ребенок пойдет в школу, там как раз придет время и расшириться хотя бы до «двушки». Вот такой четко разложенный по полочкам план-кабан на ближайшее десятилетие, а то и два.
В жопу все писанные вилами на воде перспективы. К чертям амбиции. В чужих землях — столицах-заграницах — таких ушлых понаехавших и питающих надежды, действительно, овердофига. Лучше уж здесь, у себя на родине. Где родился, там и пригодился, как говорится.
Может, кому-то это покажется смешным, но такая набросанная общими штрихами их предстоящая с Данькой жизнь, Алисе понравилась. Вот прямо очень-очень. Она даже на минуту размечталась. Сердце предательски дрогнуло и потянулось ко всему перечисленному, такому тихому, спокойному, где-то унылому и обыденному, но совместному. Нехитрому семейному счастью. У них ведь реально могло все это получиться. Новый год человеческий, без ссор, обид, в любви и согласии. Небольшая квартирка, где всё в кучу: гостиная, кухня, спальня и даже детский уголок с маленькой кроваткой, но зато уютная и, главное, — своя. И что самое важное — совместное будущее. Оно все еще могло быть. Несмотря на Пашку, на случившиеся с ним оргазмы чуть-чуть более эмоциональные и яркие, нежели с Данилом, смотрящим на нее сейчас покорно и с надеждой. Всё ещё могло быть.
