Дориат мерцал. Деревья по периметру поляны перед воротами были обмотаны новогодними гирляндами, белые огоньки перемигивались друг с другом. На поляне горел костер, у костра настраивала гитару девушка в синем платье. Рядом с ней сидел Серегон с видом мученического смирения на лице, а две девчонки, хихикая, заплетали в косички его длинные волосы. Другой парень сидел напротив и крутил в руках флейту. — Вы на праздник? — спросил он.
— Ага, — Лея улыбнулась и потащила Ирку к костру.
— Скоро начнем. Сейчас еще Гавани подтянутся, я надеюсь.
Лея села рядом с Серегоном, спросила у него тихо:
— Ну что там?
— Понятия не имею. Дал письмо, велели ждать ответа. Жду вот. Если к концу праздника не родят, пусть сами утром несут.
От лагеря, спрятанного за тканью, принесли вино и светодиодные фонарики. Девушка с гитарой запела про луч солнца золотого. Потом они попробовали немного поводить хоровод под аккомпанемент флейт и ехидных комментариев Серегона, потом начали учить какой-то сложный танец, в котором все постоянно менялись местами. Ирка путалась, но это было мило и весело. Подошло еще несколько человек, то есть, эльфов, из Гаваней, их сразу же втянули в общий круг.
И только когда совсем стемнело, ворота распахнулись. Под тихую музыку из них выходили люди, в руках у них тоже были фонарики, а ярче всего сияло ожерелье на груди у мужчины, шедшего впереди.
— Как здорово, — тихо сказала Лея и легонько толкнула Ирку в плечо: — Смотри. Это Наугламир, гномье ожерелье, а в нем — Сильмарилл, который Берен добыл из короны Врага.
Фонарики мигали, музыка стала громче, и все это было так красиво и почти по-настоящему, что Ирке прямо обидно стало, что завтра сюда придут Айфе, Толик и компания, чтобы играть в войну.
— Ничего хорошего нет от того, что камень оказался в Дориате, — хмуро сказал Серегон.
Парадный строй рассыпался, королю и королеве принесли стулья, кто-то сел возле костра, остальные завели хоровод, и девушка в синем платье снова начала объяснять, сколько шагов надо сделать в какую сторону, чтобы получился танец. Серегона утащили в круг танцующих. Флейтист с поклоном подал руку Ирке.
Два шага вправо, два влево, повторить, потом партнер понимает партнершу в воздух и ставит с другой стороны. И снова два шага вправо, два влево, и очень важно не наступить ни на подол платья, ни на рукава.
Когда музыка сменилась, и кто-то начал объяснять, что следующий танец — контрданс, Ирка потихоньку улизнула из круга и вернулась к костру. Ей сунули в руки кубок с вином, Лея подвинулась, освобождая место рядом с собой.
Как раз вовремя, чтобы Ира услышала слова дориатского короля:
— Мне не до праздника. Сыновья Феанора требуют вернуть камень.
Ирка вздрогнула. Интересно, а что будет, если здесь узнают, что они с Леей из крепости на Амон-Эреб. Посчитают их шпионками?
— И что ты, государь? — тихо спросил мужчина, сидевший по левую руку от короля.
— Я не дал ответа. Сильмарилл — великое сокровище моей матери, как я могу его отдать?
— Сыновья Феанора не отступят, — грустно сказала королева.
— Попробуем выиграть время. Я отвечу на их письмо утром.
Пальцы Леи сжали Иркину руку, словно предостерегая — молчи.
27
Назад они возвращались хорошо за полночь, веселые, чуть подвыпившие и усталые. Сзади тащился Серегон, трезвый и злой оттого, что дориатский король велел ему прийти за ответом завтра утром. Фонарь зажигать не стали, хотя поначалу темнота показалась Ире совершенно непроглядной. Но потом глаза ее привыкли, и стало почти терпимо.
Разговор как-то сам собой ушел от игры в сторону реальности и мужчин в реальности. Наверное, виновато было в этом вино. Ирке даже было немного стыдно, ведь Влад пообещал ей не пить вообще. Об этом она и сообщила Лее.
— Я потому и не езжу с Лешкой, — сказала та. — Он волнуется, когда я ухожу из лагеря, нервничает, давление скачет. Кому оно надо?
— Никому, — согласилась Ирка. — Но Влад уговаривал.
Серегон приотстал. То ли чтобы не подслушивать, то ли женские разговоры его не вдохновляли. Иру полностью устраивал любой из вариантов.
— Влад славный, — голос Леи потеплел. Лица ее видно не было, но Ирке показалось, что она улыбнулась.
— Ага, — согласилась она без особого энтузиазма. — Не знаю. Не хватает в нем чего-то. Так вроде все хорошо, а чего-то нету.
— Брось, — Лея махнула рукой. — Ну да, у нас тут и посмазливее есть, а толку. Вот хоть Келегорм.
— А у него есть прозвище? — неожиданно заинтересовавшись, спросила Ирка. — Ну как у Цемента или Дунадана?
— Не липнет к нему. Он и Талионом был, и Талосом, но Толик — он Толик и есть.
— Он и в самом деле на эльфа похож, — со вздохом призналась Ирка.
— Они что-то коллективно в покраску ударились к этой игре. Толе в пепельном неплохо.
— Ага. А Айфе плохо.
— Она русая на самом деле. Роланду, кстати, тоже идет. Лучше, чем парики у близнецов
— Парик в шлем не влазит, — со знанием дела сказал сзади Серегон. Ирка хихикнула.
— Ой, у меня был парик на одной игре, — Лея рассмеялась тоже. — Я не рискнула краситься в синий. На работе не поняли бы.
Какое-то время они шли молча, потом Ирка спросила:
— А как выбирают лордов? Ну, кто будет эти роли играть?
— Иногда кто первый заявился, того и тапки, — отозвалась Лея. — Иногда мастера сами приглашают. Иногда кастинг. Смотрят, кто заявился, и выбирают, кто подходит больше. Не внешне, конечно. Айфе внешне совсем не похожа на эльфа-мужчину.
— Это точно, — Ира фыркнула. Подумала, что интересно, а куда их Карантир все-таки дел свой четвертый или пятый размер. — А Толик похож. И Маглор.
— И Роланд, — согласилась Лея. — Его персонаж был в плену, пережил всяческие муки, так что даже здорово, что он визуально постарше остальных.
— Не знаю даже. Мне казалось, взрослые люди этим не занимаются, — с сомнением в голосе протянула Ира.
— Стереотипы, — сказал Серегон. Видимо, стереотипы ему были интереснее, поэтому он догнал девушек.
— Мне тридцать пять, — судя по голосу, Лея усмехнулась. — Мне тридцать пять, и я не чувствую себя слишком старой, чтобы перестать играть. Может, потом, когда меня скрутит какой-нибудь остеохондроз на пару с гипертонией. Но сыграть вредную бабку было бы забавно, почему нет.
Ирка вздохнула. Значит, можно не надеяться, что Влада через пару лет отпустит.
— Дело не в возрасте, — рассудительно сказал Серегон. — Дело в приоритетах. Появляются семьи, для семьи нужны деньги, для денег нужно пахать, времени и сил не остается. У меня брат завязал, как женился. То есть, он до сих пор пудрит мне мозг, что в следующий раз обязательно поедет, только что-то я не верю. Его Наташа скорее прикует к батарее, чем отпустит куда-то. Тем более туда, где есть девушки.
В голосе Серегона отчетливо звучало неодобрение, адресованное неизвестной Наташе. Сама Ира с ней была скорее солидарна, но предпочла промолчать. Зато Лея сказала, что зная серегонова братца, Наташу вполне понимает. Тот коротко хохотнул. Потом неожиданно сказал:
— А ну тихо.
Его рука легла Ирке на плечо, предостерегающе тяжелая. В наступившей тишине шелестели на ветру ветки, звенели комары, а откуда-то издали доносились искаженные голоса. Когда Ира глянула через плечо, ей показалось, что где-то там на дороге прыгает белый огонек фонарика.
— Отойдем лучше, — сказал Серегон серьезно. — Хрен его знает, кто тут лазит.
Лея кивнула — Ирка отчетливо заметила ее движение, несмотря на темноту — и первая отступила к обочине.
Серегону показалось мало просто отступить под защиту сосновых стволов, и он повел девушек глубже, в густые кусты подлеска. Подлесок противился вторжению, и Ирке показалось, что треск веток слышен на весь полигон. Рукава постоянно пытались за что-то зацепиться, длинная юбка путалась в ногах.
Наконец Лея и Серегон решили, что они отошли достаточно далеко, чтобы быть в безопасности. Фонарь мелькал все ближе, голоса стали отчетливее. Серегон подался вперед, словно пытался разглядеть идущих, Лея, наоборот, присела на землю.
