могли попасть только адепты. Что от меня хотел Таносович было не ясно, ни мне ни Егору.
Мы присели на диваны, и буквально из неоткуда появилась длинноногая красавица в облегающем платье, которое подчеркивало все её прелести. Мы с Кхирой переглянулись, понимая, что наша самооценка покатилась вниз и даже ручкой не помахала. Егор не обратил на нее внимание, лишь проговорил:
— Встреча на полдень!
И тут я вспомнила, что у меня же выписка! Я повернулась, схватила его за руку и протараторила:
— А как же моя выписка?
— Всё в порядке, Мирослава Силовна предупреждена, и все соответствующие документы у меня, не переживай, он погладил мою руку, и накрыл своей теплой ладонью.
Мирослава Силовна — какое чудное имя, но этой женщине шло. Она была и милой, и сильной.
— Хорошо, — выдохнула я. Но руку не убрала, так было спокойнее.
Глава 18
Первым пригласили Егора, мы остались с Кхирой вдвоем. Она аккуратно села рядом со мной, как только Велесов исчез в проходе массивных резных дверей.
И шепотом начала говорить на своем языке:
— Помни, Саша, о нашем договоре. Сегодня я уйду, а ты останешься здесь.
Я не ответила, а лишь мотнула головой. Было чувство, что нас слышат.
Она, видимо, тоже подозревала что-то подобное. Затем сняла с шеи какой-то предмет, попросила разжать ладонь, вложила мне что-то напоминающее амулет и прошептала на ухо:
— Никому не говори, что понимаешь язык, даже жениху. Надень мой амулет, он поможет.
— Но? — не понимая, спросила я.
— Он будет в опасности.
Я надела на себя амулет и прошептала:
— Рахагара.
Она похлопала по моему плечу и сказала:
— Сейчас меня пригласят.
Действительно, из неоткуда появилась длинноногая красавица и звонко произнесла:
— Ахрах Кира Бертрамовна.
Она встала, расправила плечи и двинулась в сторону двери. Как только двери распахнулись, на встречу Кхире вынырнул Велесов. Было видно, что он пытается погасить злость, как ранее в палате. Мне было не по себе. Я обхватила себя руками. Злость на лице Егора сменилась досадой и волнением, и он ринулся ко мне. Первое что он спросил:
— Саша, ты боишься меня?
— Что? Конечно, нет. Чего тебя бояться?! Я боюсь вашего ректора, уж очень много жути он наводит на всех остальных.
Велесов просветлел:
— Да, Афанасий Таносович умеет это делать, наводить жуть. А затем совершенно серьезно спросил:
— Ты когда-нибудь видела живых медведей?
— Нет, — немного задумчиво ответила я.
Велесов хихикнул, а затем добавил:
— Совсем? Никогда?
— Ну, конечно нет. У нас медведи не водятся, наверное. Я как-то не интересовалась этим вопросом.
— И в зоопарке не видела? — продолжал Велесов.
— Нет, когда мы ходили, медведей не привозили, — не понимая, к чему он клонит, продолжала я.
— Ясно, — не теряя энтузиазма продолжал он, — а хочешь увидеть?
— Нет, точно нет, — твердо отрезала я.
На что он намекает, что этот их Таносович оборотень-медведь или что? Я никак не могла взять в толк.
— Печально, — проговорил Велесов, и добавил:
— Всё-таки не отказывайся сразу…
— В этом удовольствии? — пыталась, съязвить я.
— Во всём, — как-то невесело произнес он.
Двери снова распахнулись, но Кхиры не было, на пороге стоял высокий статный мужчина, в темно-синем костюме аристократа двадцатых годов. У него было юное лицо, совершенно не соответствующее статусу ректора. Он тихим голосом произнес:
— Тихомирова Александра Олеговна, прошу в кабинет.
Голос у него был будто выцветший, не хватало звонкости. Но никого ужаса не возникало. Я двинулась в его сторону. Периодически посматривая на Велесова, который остался стоять возле дивана, с удрученным выражением лица.
Мы зашли внутрь, обстановка была всё в том же готическом стиле: красный бархат, темные шторы, резные полки, стол и стулья. Были и полки с книгами и антикварными древностями, но Кхиры внутри не было. Где же она?
Мои размышления прервал всё тот же бесцветный голос:
— Кхира Бертрамовна отправилась домой, знаете, немного загостилась она у нас. И продолжил, — присаживайтесь, Александра.
— Спасибо, я постою, — незамедлительно ответила я, волнительно прикусывая верхнюю губу.
Он присел на стул, который находился ровно посередине стола, медленно, будто бы стараясь не запачкаться, опустил руки на стол, едва касаясь запястьями кромки. И продолжил:
— Диалог предстоит долгий, поэтому не советую упрямиться.
Да чтоб тебя, долгий диалог. Я потопталась на месте, обдумывая, что же предпринять.
— Чашечку чая? Кофе? — предложил он.
Ну, в самом деле не чаи я сюда распевать пришла, или это прелюдия, перед тем как превратиться в медведя и шокировать меня по полной программе, не спроста же Велесов намекал мне.
— Хорошо, обойдемся без «аперетива», ближе к делу. И уселась на самый дальний стул от ректора, складывая руки в замок.
И сама про себя подумала, что это за ерунду я сейчас сморозила, какой аперетив? Ну да ладно…
Ректора впечатлило моё высказывание. Он немного подождал и сказал:
— Мне нравятся ваш настрой. Меньше воды, больше дела.
— Да! Именно так! — подтвердила я.
— Александра, не буду ходить вокруг да около, наш сотрудник совершил грубейшую ошибку и понесет за это наказание. Но мне бы хотелось, чтобы это досадное недоразумение было забыто. Поэтому я на правах представителя семинарии предлагаю пройти обучение в нашем учреждении, — завершил он, плавно растягивая каждое слово.
Хм… не будет ходить в округ да около, но завернул, так завернул…
Я приняла самый невинный вид и сообщила:
— Но я ведь уже прохожу обучение в другом месте.
— Конечно, конечно! Но наше образование ничем не уступает, тем более вы сможете не только читать о древностях, а собственноручно изготовливать их, узнать их технологию изнутри, — продолжал ректор.
Хм…очень мягко стелет…
— А смогу я с этим образованием вернуться за Грань? — начала я.
Ректор немного наклонился вперед и сказал:
— Как вы думаете, каким образом вы оказались на той стороне?
Я напряглась, как я оказалась…и ляпнула первое, что пришло в голову:
— Я родилась там…
Видимо, беседа пошла не по плану, мужчина удивленно вскинул брови и продолжил:
— А до этого момента ваша мама покинула наши земли и оказалась за Гранью. Как видите с нашим образованием можно быть полезным на любой территории.
Как складно всё получалось, только проверить его слова я не могла, так как бабушка и отец мало, что рассказывали о том, чем занималась мама.
Видимо, моё молчание спровоцировало мужчину идти с козырей, и он сказал:
— И потом ваш жених не сможет покинуть семинарию и княжество, так как он посмертно связан нерушимым контрактом, конечно, если вы сами не разорвете связь с ним.
Сначала меня холодный пот прошиб, и как-то защемило в груди, только об одной мысли об расставании
