Но он уступил место доктору, а сам обошёл кровать и как ни в чём не бывало сел с другой стороны от меня. Опять-таки, не скинув сапог!
— Руку, — велел доктор, присаживаясь на место Габриэля. К счастью, только присаживаясь, ничего лишнего!
Доктор был, кажется, ровесником моего дракона. Быть может лет тридцать? Или немного меньше?
Я всегда думала, что лекари это почтенные старцы, которые непременно устраивают из лечения шоу, но мужчина сел, разложил на коленях пару артефактов и испытующе на меня посмотрел.
— Меня зовут Самуэль Масон, не буду себя хвалить, но можете довериться мне.
Кажется, самоуверенность - черта всех дорнийцев. Даже за Таттой, которая надо мной не так давно в голос хохотала, нельзя было заметить кротости и стыдливости, что отличала большинство бреваланских слуг. Трикс и Беа не в счёт, они просто ни во что меня не ставили.
Самуэль пощупал мой пульс, посмотрел горло, приложил руку к груди под ледяным взглядом Габриэля и велел глубоко дышать.
— Мне кажется, что вы заболели не сегодня... быть может, организм испытал стресс? Вы оборотень, верно? — он изучал меня так внимательно, что я покраснела, и тут же сидящий рядом Габриэль сжал ту мою руку, что не была занята Самуэлем, всё ещё следящим за пульсом.
И что самое дикое - Татта, не скрываясь, за этим наблюдала и хихикала. Молодая горничная, что встретила меня в первый день тоже была тут, и так же не отказывала себе в том, чтобы во всю следить за цирком, устроенном вокруг меня.
— Моя анимагическая форма изменилась, — кивнула и почувствовала боль в горле, будто подавилась чем-то, и следом, ожидаемо закашлялась. — Я была котёнком, а стала... тигром.
— Быстро?
— За пару дней.
— Вот как, — Самуэль выпустил моё запястье, а Габриэль сжал руку сильнее. — Вы истощились. Потом переохладились. Нужно немного восстановить силы.
Он отошёл от меня и начал смешивать какие-то порошки, а мы с Габриэлем остались на кровати. Неловко, мне было крайне неловко! А дракону будто совершенно ничего не мешало, он увлечённо рассматривал какой-то перстень, что снял с пальца. Потом начал подбрасывать его и ловить... ну, мальчишка, одним словом.
Хотелось его подколоть, рассмеяться, но я держалась из последних сил.
Потому что Самуэль Масон мастерски орудовал со своими порошками и, кажется, выделывался не меньше Габриэля.
— Рекомендации, — Самуэль оставил на столе записку и её тут же взяла Татта.
— Спасибо, — улыбнулся Габриэль.
— Обращайся, — улыбнулся Самуэль.
Они смотрели друг на друга какое-то время, а потом доктор попрощался и вышел.
Татта тут же принесла мне лекарство и стакан воды. Сироп оказался приторным, и я залпом выпила воду, потом мне подали пахнущий травами чай, и тело обдало жутким жаром, а на лбу выступил пот.
— А вы... тут будете? — спросила я Габриэля, когда Татта и молоденькая горничная ушли.
— Да, конечно.
— Зачем?
— Не собираюсь вас бросать в одиночестве. Я уже вполне выспался, такой чудесный снился сон, — он откинулся на подушки и хотел было продолжать рассказ, но я перебила:
— Снимите по крайней мере сапоги.
— Как легко вы заманили меня в свою постель, — он в ужасе отпрянул. — Да ещё и без сапог!
Я не удержалась и захохотала. Это было так комично, я поверить не могла, что этот же человек в первую нашу встречу поцеловал мою ступню, а до этого обозвал Унылой Дамой.
— Ах! Вы же считаете меня унылой! — воскликнула я.
— М-да, — пожал плечами Габриэль.
Он скинул обувь и растянулся на кровати. Его рубашка была как обычно расстегнута, волосы разлохмачены, а глаза сонные.
— И я работаю над тем, чтобы вас изменить. Выпили свой чай? Нет? Пейте! — он настойчиво подтолкнул мою руку с чашкой ко рту.
— Ужасно...
— Самоуверенно?
— Да.
— Вы покраснели из-за Сама, — сощурился Габриэль.
— И что?
— Ничего. Не нужно так делать, — это было увлекательно и так дразняще, что я не могла удержаться.
— Почему?
— Мне это не понравилось.
— И что?
— Я ревную.
Как страшно, когда не можешь подловить человека, ведь он и сам готов признаться в своих слабостях...
— Не ревнуйте зря, я ничего вам не обещала, — я отвернулась и почувствовала, что страшно краснею. До самых ушей.
— Так-то лучше, — довольно улыбнулся князь.
— Что лучше?
— Вы покраснели сильнее, чем при Самуэле.
— Мальчишество!
— Даже спорить не буду. Ничего плохого в этом не вижу.
Он протянул руку и прижал меня к себе, а у меня не оказалось сил испугаться и перейти в сопротивление. Слишком уж этот дракон был тёплым. И слишком уж это лекарство путало мысли.
Двадцать первая глава, раскрывающая проблемы Турсуазы с новой стороны
— Чья теперь будет мечта? — Габриэль держал мою руку.
Мы стояли практически в объятиях друг друга, а я не могла взять в толк, когда это мы стали легко относиться к таким нежностям?
Пришлось отвернуться, чтобы не застыть на долгие минуты, рассматривая глаза дракона.
— Моя, — выдохнула и отстранилась.
— Не романтично, — хмыкнул Габриэль.
Мы стояли перед кладбищенскими воротами. И я покачала головой, глядя, как гаснет в небе солнце. Было совсем темно, над нашими головами зажглись фонари, но звёзд было не видно на этот раз. Небо заволокли тучи, только луна, словно недремлющее око, наблюдала за нами.
Кладбище. Мой самый страшный сон.
— Не пойду, — всхлипнула и отвернулась.
Я понятия не имела, почему после таких прекрасных свиданий мы оказались в таком страшном месте, и от неожиданности в горле застыл ком, а тело будто парализовало.
— А если вместе? — Габриэль сжал мои пальцы. Очень-очень крепко.
Это и правда мало напоминало мечту, о нет… это был настоящий ужастик. И моё личное проклятье.
Кладбище. И мой самый страшный сон.
— Тут кто-то близкий вам? — поинтересовался Габлиэль.
Его голос был серьёзнее и тише обычного. В тишине и пронизывающем холоде, он казался живым, витающим в воздухе и щекочущим мою кожу. Такое волшебное и поразительно глубокое чувство.
— Родители, — я к своему ужасу поняла, что будто бы не могу солгать.
Габриэль ничего не ответил, но сжал мои пальцы крепче, а я помотала головой:
— Не стоит… Я совсем их не знала. Но от этого не меньше боюсь кладбища...
— Вы были ребёнком, когда они погибли?
— И да, и… нет, — я пожала плечами, глядя на могильный камень, что виднелся впереди. — Дело не в их смерти. Меня не это пугает.
Я сразу поняла, что камень принадлежит им, хоть никогда в глаза его не видела. Этого было вовсе не нужно.
Законы сна делают всё, чтобы мы играли по его правилам. Могила была слегка подсвечена, и туман, что устилал землю молочно-белым покрывалом, словно стекался к одному единственному надгробию.
Мейвес и Талла Урсмар
Камень был совсем скромным, стоял в окружении величественных деревьев, статуй и фонарей, что охраняли других мертвецов. А у родителей ничего. Только скромная надпись с именами, даты жизни и смерти, да иссохший розовый куст.
Неухоженная, неприбранная могила.
— О… — выдохнула я, когда насытилась сполна этим кошмарным зрелищем. В глазах стояли слёзы, а губы дрожали.
— Вас оставить…
— Нет… Я никогда о них не говорила, никогда… И мне кажется, что тут, — я прижала кулак к груди. — Сидит столько горечи, что она жжёт изнутри… Я никогда не видела этого места, ну откуда оно в моём сне? — слёзы полились по щекам, а я стала задыхаться и жалко хлюпать носом, потом упала на лавочку, что стояла у соседней могилы. Богатой, ухоженной.
— Я прошу прощения, — прошептал Габриэль.
Его взгляд был прикован к надгробию за моей спиной.
— За что? — даже руками всплеснула от возмущения.
— Что никогда не обращал внимания на эту могилу, — пожал он плечами, и я тут же развернулась, чтобы понять, на что он там уставился с таким интересом.
