препарата закончилось, разноцветные точки пропали, а сама комната, которая казалась ярко-белой, обрела вполне себе обычные серые черты. Правый бок уже не болел, но как-то странно ныл, словно кто-то трет под кожей железной щеткой. При этом ни пластыря, ни самого пореза Алина не увидела. Только тонкий, едва заметный шрам. И еще кто-то успел переодеть ее в длинный серый балахон. Хотелось верить, что это был робот, а не тот странный инопланетянин.
А еще было непреодолимое чувство голода. Такое сильно, что первым звуком, что услышала девушка после пробуждения, был стон умирающего кита в желудке. Ведомая голодом, она без особого труда встала на ноги и побрела к выходу. За дверью простирался полутемный коридор, в конце которого горел яркий свет. Дойдя до него, Алина оказалась в просторном, но совершенно пустом зале. Даже мебели не было. Только яркий свет и серые стены. Наверняка в этих стенах есть скрытые двери, но найти их не удалось.
Зато она отчетливо слышала гудение за серой обшивкой. Монотонное и гулкое, словно под ногами был просыпающийся вулкан, готовый вырваться наружу. Тогда, в самый первый раз, звук под полом был не так ощутим. Алина встала на колени и приложила ухо к стене у пола, чтобы лучше услышать этот величественный гул. В этой странной позе ее и застал знакомый высокорослый инопланетянин.
— Что вы делаете? — Удивленно спросил он.
— Это двигатели корабля так гудят? — Не отрывая уха от стены спросила Алина.
— Скорее всего.
Она не знала насколько большой этот корабль, но почему-то подумала, что он внушительных размеров. И этот гул, как сердце неведомого морского чудовища, заставляет весь корабль жить, дышать и функционировать, медленно проплывая по бесконечным просторам космоса.
— Он словно живой.
— Кто?
— Корабль. Пока работают двигатели, он живой. Мы дышим, не замерзаем и плывем и космосе. Стоит двигателю замереть и мы умрем вместе с кораблем.
— Никогда не думал об этом. Но раз вы хотите, пусть будет так. Вы уже пришли в нормальное состояние?
Алина с легкой улыбкой поднялась с пола, все еще ощущая под ногами легкое гудение. Инопланетянин оказался действительно высоким, пришлось задирать голову, чтобы увидеть его лицо. Как она и думала, у него вовсе не фиолетовые глаза. Они вообще непонятного цвета, то ли темно-синие, то ли вообще карие.
— Спасибо. Мне намного лучше. Куда мы летим?
— Никуда, мы пока дрейфуем за пределами Альянса.
— Зачем?
— Для безопасности.
— Мы в опасности?
— Безусловно.
— Почему? В смысле, какая опасность нам грозит?
— Самая разная.
От односложных ответов и переводчика в ухе у Алины начала болеть голова. Совсем не хотелось искать скрытый смысл его слов на голодный желудок, поэтому она безмятежно ответила:
— Ну и ладно. У вас есть что-нибудь из еды? Умираю от голода.
Инопланетянин велел следовать за ним и повел странными коридорами и скрытыми в стенах дверьми на другой конец корабля. Пока они шли, преодолевая коридор за коридором, Алина пыталась представить размеры, но сбилась где-то после седьмой комнаты. Иногда в коридорах или в залах были небольшие иллюминаторы в стенах, за которыми сгущался черный космос. Из-за яркого освещения звезд практически не было видно, но она-то знала что они там.
Наконец они оказались в зале с мебелью. Ровно по центру круглой комнаты стоял круглый стол и вокруг него полукруглые кресла, рассчитанные на рост загадочного инопланетянина. Он вполне комфортно сел за стол, в то время как Алине пришлось карабкаться, чтобы занять свободное место.
Не успела она сесть, как из ниоткуда появился симпатичный белоснежный робот с большим подносом в щупальцах. Он ловко поставил в центр стола поднос и разложил перед девушкой прямоугольные тарелки со странными столовыми приборами.
— Сейчас день или ночь? — Поинтересовалась Алина, чтобы понимать завтрак сейчас или ужин.
— Не совсем уместно для космоса. Здесь нет дня и ночи.
— Вы наверняка живете по правилам своей планеты. А на ней скорее всего есть день и ночь.
— Есть. А на вашей планете?
— Конечно. Четыре времени суток: утро, день, вечер и ночь.
— У нас два — светлое и темное время. Но каждая планета вправе выбирать удобный для себя учет.
— Мне рассказывали, что ваши лиинцы стараются все унифицировать. Видимо у них не очень хорошо получается.
— Не всё. Мы даем абсолютную свободу в выборе. Любая раса может пользоваться любым удобным ей способом подсчета времени и расстояний, своим языком и традициями. Но для удобства общения между разными расами мы предлагаем использовать общий язык и общие меры.
— Так это вы лиинцы? — Чуть не поперхнулась Алина. — Простите, не хотела вас обидеть.
— Я ни сколько не обижен. — Инопланетянин протянул овальную тарелку с чем-то зеленым, похожим на водоросли. — Попробуйте, это не должно вам навредить. К сожалению, у нас пока нет данных о том, какая пища для вас предпочтительней.
— Все что угодно, но только не глисадианские сопли.
— На Глисаде специфическая еда. — Инопланетянин едва заметно кивнул.
— Вы простите, но я забыла ваше имя. Я помню, вы говорили, но…
— Ничего страшного. Вы были в плохом состоянии. Мое имя Инг.
— Алина.
— Я запомнил.
— Ну так, Инг, какие у нас планы? Я знаю, что незаконно нахожусь в вашем Альянсе. У меня нет документов или разрешений. — Девушка отправила в рот зеленые водоросли и неожиданно для себя поняла, что это чертовски вкусно. — О, это вкусно!
— Хорошо, что вам понравилось. В противном случае пришлось бы нести следующее блюдо и время еды могло бы затянуться.
— А мы куда-то спешим?
— Да, вы всегда спешите, а мы стараемся успеть за вами. — Философским тоном произнес Инг.
— В каком смысле?
— Не обижайтесь, я знаю эта тема не очень приятна. Я говорил о циклах жизни. Иногда мы забываем, как скоротечна жизнь большинства рас Альянса. Вы тоже не исключение. По нашим сведениям половина цикла уже прожито, верно?
Тема действительно так себе.
— Ну, что же, я надеюсь чуть меньше половины. Но, если брать среднее значение по моей планете, то вы правы, около половины жизни я уже прожила.
— Вам не грустно от этой мысли?
— Грустно? Вы смеетесь?
— Даже в мыслях не было смеяться.
— Ну хорошо. — Алина отложила странную вилку, больше похожую на миниатюрные вилы, и решила блеснуть перед инопланетянином своей жизненной философией: — Наша, как вы говорите, скоротечная жизнь — самое прекрасное, чем могла наградить природа.
— Простите, я не совсем понимаю. Что такое “природа”?
— Ну… космос, вселенная. То, что создало нас всех.
Инг положительно кивнул.
— Ну так вот. За нашу короткую жизнь мы должны очень много всего успеть: вырасти, научиться, влюбиться, разбить
