делал это с невероятной для него грацией. Разряд, который он получил от защитной сети, заставил его двигаться медленно и осторожно. На спине дракона, согнувшись в три погибели, виднелся всадник. Горыныч неожиданно мягко ступил на траву и аккуратно сложил крылья. Бежать до дракона оставалось метров сто. Но уже сейчас я видела, как наездник сполз со спины дракона и скрючился на земле в позе эмбриона. Эрвин первый добежал до несчастного, я была второй. Нам впору самим грохнуться рядом с бедолагой. На нас смотрел Ларри, бледный, с синими дрожащими губами и спутанным комом волос на голове.
— Ларри! Как ты… что … совсем плохо? — Эрвина затрясло при виде друга. — Можешь встать?
— Эрвин, — всхлипнул Ларри. Он не мог сдержать чувств, когда друг помог ему подняться, — Соня! — из глаз белого китайца катились слёзы, — вы живы. Я долетел. Вы не представляете. Я смог. У меня получилось.
Я не знала, кого обнимать в первую очередь: Горыныча или Ларри. Я металась от одного к другому, не в силах успокоиться. Ларри плакал, я плакала, Эрвин глубоко дышал, стараясь не присоединиться к нам, Добромир улыбался. Эмоции били через край.
— Как вы нашли нас? — в глазах Эрвина сверкнула настороженность, — никто не знал, где мы.
— Это Горыныч, — приходя в себя, произнёс Ларри. — Он нашёл. Он… он…. Вы же не знаете самого главного! — вскричал юноша.
— Что? — я испуганно пискнула, глядя на парня, вид которого стал полубезумным.
— Он говорит! Он может говорить! — возопил Ларри.
— Кто? — хором воскликнули мы, испугавшись за психическое состояние Ларри.
— Горыныч заговорил. Правда. У меня с головой всё в порядке. Соня! Горыныч — гений! Ты была права, он самый …необыкновенный, — Ларри вновь не смог сдержать слёз.
— Тише, тише, — я гладила Ларри по голове, как маленького ребенка. — Да, что ты стоишь, Эрвин, — обернулась к нему, — успокой Ларри. Видишь, он не в себе.
— Я не вру. Что вы так смотрите? — Ларри кинулся к дракону. Белый китаец задыхался, его била дрожь, губы тряслись, на лбу выступила испарина, — Горыныч! Скажи им, ты же умный. Ты же говоришь! Скажи! Скажи! — в исступлении выкрикивал Ларри.
Дракон наклонил голову, утробно зарокотал, кажется, настраиваясь. Он не мог говорить, его связки не приспособлены для этого. Серебристый маломерка гудел, а мы замерли как в стоп-кадре.
— Р-р-да! — рыкнул Горыныч победно.
По команде «отомри» я икнула, Добромир вздрогнул, а Эрвин зашёлся в кашле.
— Горыныч, еще скажи! — ликуя, орал Ларри. — Ты можешь!
— Р-р-да, — проревел дракон.
Ларри обхватил Горыныча за шею, целуя его. Белый китаец был невыразимо счастлив, будто он сам научил Горыныча говорить.
— Жаль, с нами нет Асанны, — медленно произнес Эрвин, — я бы не отказался от её успокоительного.
— Я тоже, — прошептала, но меня услышали.
— И я, — откликнулся Добромир.
— А мне бы водички, — жалобно произнес Ларри, обернувшись к нам. Услышав его охрипший голос, мы вдруг разразились неконтролируемым хохотом. Кроме белого китайца, конечно, у него просто не было сил смеяться.
Наш сумасшедший смех разом прекратился, когда от входных ворот раздался призывный сигнал. Мы с Эрвином, не сговариваясь, повернулись к Добромиру.
— Кто это? — спросил Эрвин.
Что-то странное творилось сегодня. Мы не успели отойти от шока – появления Ларри с говорящим Горынычем, как на пороге стояли новые гости. Провидение написало сценарий и втёмную распределило роли. Добромир и Эрвин чувствовали что-то подобное, но осмыслить надвигающиеся события были не в силах. Добромир стряхнул нахлынувшее наваждение и прислушался.
— Сигнал моего мобиля. Я его оставил на полигоне, когда забирал Грома.
— Интересно, — Эрвин пристально взглянул на чемпиона.
Добромир вытащил из кармана устройство, похожее на небольшую блокнот, открыл его и уставился в чуть засветившееся изображение страницы.
— Барановский. С ним какая-то девушка. Странно, Йохан не мог приехать без причины. Я ему открою.
Второй акт пьесы «Двое из ларца» набирал обороты, сигнал мобиля около ворот звучал, не переставая. Актеры заждались выхода на сцену.
— Стоп, они могут нас увидеть. Думаешь, Барановский не помнит победительницу гонки?
— Давай так, я поговорю с ним и отправлю назад, — предложил Добромир. -- Еще один свидетель не нужен.
Круг людей, которые знали о нашем местонахождении, слишком быстро расширялся.
— Не вздумай финтить, — предупредил Вышнев, — я буду рядом.
Опять снова долодом.
— Вы идите, я останусь с Горынычем. Надо его осмотреть. Горыныч, как же я соскучилась, — обняла дракона, которого не видела целую вечность.
— Я с тобой, Эрвин, — Ларри постарался придать голосу твёрдость, — вдруг помощь нужна.
— Только обопрись на меня, — ответил Вышнев, даже не улыбнувшись.
Зрители рванули в партер — к аллее, ведущей к дому. Всё это время около ворот настойчиво пиликал аэромобиль. Парни скрылись из виду, а я почувствовала сильнейшее желание увидеть, что там происходит. Вдруг что-то интересное пропущу.
— Горыныч, жди, — сказала ему и кинулась вдогонку.
Центральная аллея была с двух сторон обсажена экзотическими деревьями, стволы которых с трудом обхватил бы один человек. Друзья укрылись за деревьями, Эрвин выбрал пост, довольно близко к Добромиру. Я спряталась невдалеке от них, на галерке, но видимость и слышимость была отличная, картина предстала передо мной целиком.
Ворота распахнулись, аэромобиль почти бесшумно влетел в поместье, проплыл по аллее, остановился перед Добромиром и опустился на землю. Крыша чёрной стрекозы открылась. Йохан Барановский неторопливо выкарабкался из чрева дорогого мобиля, следом появилась высокая девушка в фанатской шапке в виде черного дракона. Нелепая шляпа нависала на глаза гостьи, как будто специально не давая разглядеть её лицо.
По напрягшейся спине Добромира, поняла, он с первого же взгляда взъелся на девицу. Все эти прибамбасы, которые цепляли на себя поклонницы чемпиона, сильно раздражали его.
По хмурому лицу Йохана стало понятно, он не ожидал такого враждебного приема. Хотя чему удивляться, без предупреждения в спешке явился в гости, а стол не накрыт. Капитан и Йохан обменялись приветствиями.
— В дом пригласишь путников? — послышался нервный голос Йохана, он прекрасно видел недовольство капитана.
— Поговорим здесь. Я сейчас не могу тебя принять, у меня другие планы, — Добромир ответил сдержанно.
— Знаешь, день, начавшийся паршиво, кажется,
