Занимаясь подготовкой обоза, Чингар сердито раздавал распоряжения, наказывая своих оборотней направо и налево при малейших оплошностях. Все быстро сообразили обстановку и лишний раз никто не вякал, волки подобрались и, поджав хвосты, исправно работали до позднего вечера, стараясь угодить вожаку.
Обоз в столицу должен выдвинуться не позже, чем через три дня, иначе мог не успеть с товаром к большой ежегодной ярмарке, устраиваемой специально в преддверии Первого Дня Зимы. Этот праздник широко отмечался по всей стране двуликих, и дорогущая солёная и копчёная морская рыба была к столу обязательным деликатесом.
Да и прекрасно выделанные шкуры степных кошек в конце осени – начале зимы продавались лучше всего. Остальными изделиями степной клан торговал круглый год, но и их нельзя было упускать из виду. На возы грузили валяные чулки, валяные сапоги, валяные шляпы и даже валяные пальто. Несколько крытых повозок заполняли разноцветными шерстяными коврами. Оборотни готовили к переходу на продажу в столице и пару десятков коней особо выносливой степной породы.
С самого утра Фарэс сбегал на базар и сварил жидкую кашу на молоке, чем и накормил проснувшуюся девочку. Он приготовил для неё, прямо на кухне, большую лохань для купания. Воин ненадолго попросил её у удивлённых соседей и наполнил горячей водой, которую сам наносил и нагрел на плите с раннего утра.
Он с удовольствием вымыл бы девушку своими руками, но малышка, очаровательно краснея и несмело виновато улыбаясь, попросила его выйти, когда Фарэс на руках принёс её на кухню и поставил на, уже прогревшийся, пол.
Мужчина оставил для Касси свою чистую рубаху на кухонном столе и полотенце. Придвинул вплотную к лохани старое ведро с кипятком и рядом оставил большую походную кружку, которую можно было использовать вместо ковша.
- Следи, чтобы вода не остыла, сразу подливай себе горячей. Не хочу, чтобы ты простыла. И так вчера на холоде раздетая столько времени была, - ворчливо распорядился оборотень и неохотно вышел.
Касси разделась, стараясь не делать резких движений, которые по-прежнему причиняли боль, осторожно перебралась через высокие края лохани и с облегчением медленно опустилась в горячую воду.
Мыло и мягкая ткань для намыливания лежали рядом, на старом, потрескавшемся и облезлом от краски табурете, приставленном к лохани, но Касси не трогала их. Она просто лежала, откинув на толстый бортик голову, прикрыв глаза и согнув ноги в коленках, которые круглыми островками выглядывали над поверхностью воды.
Когда стало прохладно, Касси добавила из ведра несколько кружек горячей воды и снова расслабилась. Очень скоро, при неосторожном движении вода переливалась через край лохани, а «островки» коленок поглотила пучина, но девушка всё лежала. Ей не хотелось двигаться. Горячая вода будто бы забирала боль из тела и грязь из души, она утешала, лечила, успокаивала.
Спустя долгое время, в кухню решительными шагами вошёл Фарэс. Он, не обращая никакого внимания на тихие возмущённые возгласы и небольшое слабое сопротивление, быстро и бережно вымыл девушку. Оборотень с огромным удовольствием, ласково и тщательно натирал намыленной тканью каждый участочек её нежного, розового от горячей воды, тела, особенно, грудки и между ног. Он старался едва касаться потемневших овальных синяков, которые оставили сильные пальцы альфы, чтобы не сделать милой купальщице больно.
Касси смешно пищала, более всего, когда он мыл её женские места, и, отбиваясь, разбрызгала воду из лохани по всему полу на кухне. А Фарэс остался доволен. Тщательно промокнув своим единственным походным полотенцем влагу на коже девушки, пока она, красная от возмущения или смущения, смирно сидела на кухонном столе, он натянул на неё рубаху и отнёс в чистую постель, приготовленную им, пока Касси долго нежилась в горячей воде.
- Спи! Я пойду спасать свой старый дом от наводнения, - улыбнулся он, с теплотой глядя на розовое рассерженное личико и ушёл.
Но не на кухню. Сначала, Фарэсу пришлось пару раз снять напряжение, которое появилось у него из-за купания малышки. Он мечтательно улыбался, быстро водя рукой вдоль налитого, торчащего вверх, члена, неплотно зажав его в кулаке.
Глава 15.
Домашние проблемы ещё как-то удавалось игнорировать, пока Чингар возился с обозом. Но вот, в рассветных лучах холодного солнца его пыльный хвост растаял вдали за далёкой кромкой горизонта, и они навалились на альфу со всей очевидностью.
Едва вошёл в дом, Чингару доложили, что Асия по-прежнему не оборачивается и ни с кем не разговаривает.
- Уже три дня девочка практически ничего не ест. Мне еле-еле удалось напоить её сладким чаем. И то, только потому, что я солгал, что его ещё Касси заваривала, - со скорбным лицом сообщил смотритель Речного дома.
- Где она? – спросил Чингар.
- В комнате своей няни. Лежит волчонком, уткнувшись носиком в её подушку и жалобно скулит время от времени.
- Принесите туда пару самых любимых блюд Асии. Я попытаюсь её накормить, - отдал распоряжение альфа и направился к дочери.
Знакомая спальня встретила нежным желанным ароматом погибшей человечки. Он незримо витал у постели, на одежде, на вещах, к которым девочка прикасалась. Чингар, сутулив мощные плечи, сел возле дочери и положил тяжёлую руку на черную волчью голову, ласково провёл между ушами, спустился по шее и остановился на лопатках, мягко, успокаивающе похлопывая.
- Мне тоже очень жаль, что она умерла, - тихо произнёс он.
Девочка внезапно приняла человеческую ипостась, но альфа рано обрадовался. Просто малышке слишком сильно хотелось спросить:
- Зачем ты её убил папа? - надрывно спросила она.
- Это получилось случайно, Асси. Я не хотел, - очень спокойно ответил альфа.
- Она сильно плакала? Нянечке было очень больно? Ты разорвал её на части?
- Нет! Что ты! Она… просто поперхнулась, когда я её кормил и задохнулась. Я сунул ей в рот слишком много… Человечки очень нежные, Асси. К ним нельзя привязываться. Они долго не живут и легко умирают. Я сожалею, что сделал её твоей няней и ты теперь так страдаешь. Это моя ошибка. Прости меня, доченька!
Чингар ещё долго успокаивал девочку и, наконец, ему удалось её немного утешить и накормить.
Заплаканная Асия уснула, и альфа отнёс девочку в её комнату, а сам вернулся в спальню Касси. Совсем так же, как недавно его дочь, он уткнулся в её подушку, ловя носом ускользающие нити волшебного аромата. Он сожалел! Ну, что ему стоило быть чуточку осторожнее! Или, вообще, не совать член ей в рот! И девочка была бы жива. Полежала бы, отошла бы, и можно было бы снова…Так жаль... Хоть самому вой...
Фарэс с Касси ехали в столицу в одной из кибиток с коврами и шерстью.
После ухода от альфы воин немного переживал о том, чем будет заниматься, ведь, кроме как охранять и воевать, он ничего не умел в жизни. Однако, совершенно неожиданно, помог случай или милостивая Богиня. Сосед, которому он вечером возвращал лохань, с ошалелым от счастья голосом сообщил, что одна из волчиц понесла от него. Он же поведал бывшему охраннику, что теперь не сможет отправиться с обозом в столицу, так как ни один нормальный оборотень не оставит свою женщину в положении одну. Вот тогда Фарэс и предложил соседу, что он может сопроводить товар на ярмарку вместо него, и тот с радостью согласился.
Оборотень понимал, что, если человечка останется в селении, альфа в любой момент может обнаружить её, даже случайно, и снова забрать к себе в Речной дом. Нет! Им нужно поскорее убираться подальше из Речного. Ему самому эта новая работа была очень кстати, со всех сторон. К тому же, в столице воин мог попытаться попроситься в другой клан или найти какую-нибудь временную работу, связанную с охраной. Ему ведь теперь нужно заботиться о девочке.
Только выдержит ли малышка дорогу? После того, что с ней случилось, ей бы полежать недельку-другую, в постели. У человечек ведь совсем нет никакой регенерации!
- Маленькая, нам нужно поговорить, - завёл с Касси разговор Фарэс, хорошенько накормив человечку и снова заставив лечь. - Тут такое дело… Завтра в столицу отправляется обоз, и я хотел бы отправиться с ним.
