— Боги, ну ты и пошляк! Всё, пусти меня, — выпутавшись из ставших ленивыми и от этого тяжелыми объятий, я поднялась на ноги и отряхнула штаны. — Тема, конечно, очень интересная, и как-нибудь на досуге я о ней почитаю. Если выживу.
— Обязательно выживешь, — мрачно заверил Ворон, тоже поднявшись. Подбросив веток в костер, вернулся к своему занятию по заострению палочек. — Если будет что-то интересно, спрашивай. Я с радостью отвечу.
— Он ходячий талмуд, — красноволосый рассмеялся, словно специально подначивая брата. — Прочитал от корки до корки все книги, что удавалось найти.
— В моем доме обширная библиотека.
— Да, я видел. И успел отметить парочку книг, которые не читал, — губы Ворона растянулись в смущенной улыбке.
— Парочку? Я не ослышалась?
— О нет, — заверил красноволосый. — Не ослышалась. Он тот еще книжный червь. Когда только тренироваться успевает, чтобы оставаться в форме!..
— Умею совмещать приятное с полезным, — отозвался тот. — Так что не думай, что сможешь уложить меня на лопатки больше, чем я уложу тебя. Ты голодна?
— Нет, я успела позавтракать у Мадлен. Кстати, как мы поедем в столицу? Вы уже выбрали маршрут?
Тайпан лениво растянулся на траве с таким выражением лица, словно давил в себе желание в очередной раз сказать, что я была неправа, приняв решение отправиться к брату.
— Да, — наконец произнес он и сладко потянулся, чтобы тут же сесть, глядя на меня снизу-вверх. — Выбрали. Сейчас пожарим мяса в дорогу и отправимся в путь, через деревню Ахон-дей.
— Ахон-дей? Это же так далеко! Путь увеличится на день, а то и два!
— Так и задумано, принцесса. Вспомни, что с того момента, как ты вышла из двора дома своей кузины, ты пропала для всех приспешников вашего храмовника в свекольной рясе. Тебя будут искать, и в первую очередь проверят все возможные остановки по дороге в столицу, где нас, если мы поедем во Ахон-дей, не будет.
За разговорами о пустынниках и их обычаях я совершенно забыла о гнетущем чувстве преследования.
Тайпан был прав, говоря мне, что я теперь ценный приз, на который объявили охоту и не позволят взять паузу и перевести дыхание. Мне нужно незаметно добраться до дворца, не позволяя Сату протянуть ко мне руки слишком рано.
Вернуться домой после случившегося этой ночью было бы самым глупым и последним решением в моей жизни, а значит, путь остается только вперед, сколько бы дней это ни заняло. Больше мне все равно некуда идти, а на карту поставлена и моя жизнь.
— Ты не передумала?
Словно прочитав мысли, Ворон нанизал на прутики мясо, уложив его над огнем, и повернулся ко мне.
— Лирель, мы все еще можем отвезти тебя в пустыню, чтобы переждать бурю.
— Нет, ерунда. Это вы дети песков, а я, как бы это ни было неприятно признавать, не столь живуча, как вы.
— Мы сможем тебя защитить, — многозначительно произнес Тайпан, и я впервые уловила в этом предложении странный намек.
Глава 25
— Не устала? — тихо спросил сидящий за спиной Ворон, движением кисти разрешая мне откинуться ему на грудь. — До привала осталось немного. Выдержишь?
— Конечно, — ответила, стараясь не выдать сквозившую в голосе боль, и тут же попыталась отвлечься, вглядываясь в тускнеющий горизонт.
Солнце уже практически село, оставив после себя неровную алую черту на почерневшей земле. Куцые облака, окрашенные закатной краской, лениво расплывались по небу редкими кучками, позволяя ласточкам весело чирикать на фоне завершающейся трапезы.
Все тело болело и ныло так, словно я не тряслась весь день в седле, а меня по меньшей мере били, особенно стараясь попасть по спине. Позвоночник превратился в кол, трещащий и стонущий от каждого движения, но я приказала себе терпеть, а не крутить капризным носом.
Поэтому слова Ворона о скором привале вселили в меня надежду, немного прибавив сил для этого сражения между мной и проклятым седлом.
— Вон там, — выдохнул мне на ухо пустынник и слегка вытянул руку вперед. — У того большого камня мы свернем в лес.
— Почему там? — спросила, лишь бы что-то говорить.
Разговоры отвлекали от кошмара, творившегося у меня в пояснице, и позволяли времени течь быстрее, приближая к долгожданному отдыху все сильнее.
Мимо, пришпорив лошадь, промчался Тайпан, поднимая в воздух клубы высохшей пыли.
— Куда это он?
— На разведку. От тракта в лес уходит узкая дорожка — к старому охотничьему домику. Там уже много лет никто не появлялся, поэтому мы сможем спокойно отдохнуть и дать лошадям пощипать траву, не страшась, что они сбегут.
— Вы уже были здесь?
— Мы были почти везде, — голос дрогнул в улыбке. — Лейгуа-эрде — большая и красивая земля, полная жизни. Даже в самых дальних уголках найдется чему привлечь глаз.
— А я вот нигде не была, кроме столицы, которую почти не помню, да Дей-рита, в котором взрослела.
Фраза получилась с печальным оттенком, и я наконец призналась себе, что едва держусь, чтобы не попросить пощады и не слезть с коня. Даже то, что я практически лежала на груди Ворона, уже не спасало от ноющих спазмов, стоило едва покачнуться, чего верхом было просто не избежать.
— А где бы хотела побывать?
— Не знаю. Возможно… я бы съездила Айэне-рат. Говорят, у них в краю цветущих апельсиновых деревьев завораживающие водопады — в горах они сбегают с такой высоты, которую и представить страшно. Когда я была маленькой, всегда мечтала там побывать. Мама рассказывала, что ее семья из Нисса-рата, это совсем недалеко от долины. Маленькой она часто там бывала.
— Нисса-рата? — переспросил Ворон, и его голос вновь его выдал, став крайне заинтересованным.
— Да, а что?
— Твоя мать случаем не из семьи Глан? Пепельноволосая Глан?
— Да, а ты не знал? — я даже обернулась, удивленно уставившись на пустынника. — Мою мать звали Лорель Обри Глан, она была внучкой Форода Белого, которого обвинили в предательстве другого моего прадеда. Но эта история как-то разрешилась, и старшие решили поженить своих наследников в знак примирения. Сперва такая идея вызвала шквал возмущений, но отец влюбился в мать, а она ответила ему взаимностью, руша стереотипы людей о кровной мести. Со временем все даже забыли об этом, пока…
— Ее не изгнали, как иноверку. Я понял. А почему ты не поехала к своим родственникам в Нисса-рат? Семья Глан и поныне там, думаю, они бы с радостью тебя приняли.
— Ошибаешься, — расстроенно протянула я. — Когда маму изгнали, мой дед вспылил и приказал ей не возвращаться, пока она не найдет способ примириться с мужем. Меня это тоже касалось: опальная принцесса позорила благородный род.
Ворон задумчиво помолчал, дав мне время вновь вспомнить о клюющем в поясницу жаре, который, казалось, стал еще сильнее, заставляя меня мысленно скулить.
— Лирель, прости за этот вопрос, но твоя мать пыталась наладить отношения с отцом?
— Не знаю, скорее нет. Я просто помню, как смотрела на нее и думала, что счастливее женщины не найти, а когда нас прогоняли со двора, у нее на лице появилась маска полного безразличия. Либо она все это время врала про любовь к отцу, или она схлынула за несколько минут, превращая светлое чувство во что-то серое и невзрачное.
— У тебя с бывшим мужем произошло так же?
— Да, — не стала лукавить. — Я за секунду потеряла к нему всякий интерес, стоило обнаружить его бедра меж чужих ног. Словно между нами ничего и не было. Белый лист.
— Чисто. Потерпи, немного осталось, — заметив на горизонте сидящего на гарцующем коне Тайпана, пообещал пустынник, завершая наш разговор.
Глава 26
Да, с домиком они преувеличили.
Между толстых сосновых стволов гордо стояла покосившаяся лачуга, одним своим видом нагнетая безысходность. Дощатые стены покрылись мхом, посерев от времени, а прохудившаяся крыша глазела страшными дырами, вглядываясь в самую суть ужаса, таившегося в душе.
