так напоминающее ему «шотландца» лицо. Даже неучтиво толкнул локтем идущего рядом Сапегу. Тот тоже уставился на Михаила. Переговаривать со скользкими поляками Михаил не планировал. Он просто взял взгляд обоих под свой контроль, проникая в сознание. С двумя это было трудно, но он сумел. Надавил еще, и получилось! Он взял обоих под полный контроль. И стал внушать.
— «Надоело сидеть в этой дыре. Там верхушка договориться не может, а мы здесь кисни. Отдать им их Филарета, за остальных они так цепляться не будут. Да и пана полковника Струся, бывшего коменданта Кремля освободим! А то так до осени просидим! Там, в Европе заварушка, пытаются подлых реформаторов вывести! Могли бы участвовать, а не здесь, на задворках, неведомо чего добиваться!»
Госневский сам не понял, как сказал Шереметьеву:
— Князь, обговорим как менять будем!
Сапега одобрительно покивал. Воодушевленный Госневский продолжил.
— Я так полагаю, что как задумали, так и поступим. Два моста стоят, по левому мы Филарета подвезем, а по вы правому пана Струся!
— Да, мы так и планировали вначале, — ответил слегка обалдевший Шереметьев, — мы согласны. Когда?
— А вот прямо сейчас. Везите пана полковника! Он повернулся, махнул рукой свите:
— Привезите русских, В возке!
Поляки бросились исполнять приказ. Михаил, почувствовал, что его сила слабеет, Госневский завертел головой, словно просыпаясь. Миша достал первую фляжку и отхлебнул. Двоих держать трудно, он отпустил Сапегу, кинув на него немоту, и впился в Госневского. Сапега попытался что-то сказать, дернул партнера за рукав, но тут же раскашлялся.
— Продуло? Сейчас обменяем и пойдем, горилки выпьем, полечишься.
К мосту подъехали два возка — с польской и русской стороны. На левый мост ступил поддерживаемый Симеоном Филарет, на правый — полковник Струсь. Оба перешли мелкую речку, и оказались среди своих. Остальных пленников подвезли на простых телегах. Они тоже перешли, каждый на свою сторону. Филарета окружили. Миша вздохнул и полез за очередной порцией зелья. Достать не успел. Перед глазами поплыли радужные круги. Ментальный контроль все же отнял много сил. Мезецкой подхватил его под руку.
— Все, все, обменяли! Отпускай Госневского!
— Подожди, пусть Филарета увезут подальше!
— Эй, Федор, увози патриарха, Михаил последние силы тратит, что бы держать Госневского. Бог знает, что он удумает, когда поймет, что наша взяла!
Филарета усадили в возок. Симеон подсадил своего начальника, хотел обойти и сесть, как обычно с другой стороны, но увидел мертвенно-бледного брата, оседающего на землю. Его поддерживал Мезецкой. Он заглянул в возок к Филарету, бросил:
— Ваше святейшество, поезжайте один! Я потом! — И бросился к брату.
— Что с ним? — Спросил он у Мезецкого.
— Вы кто?
— Его брат, Симеон. Келейник Филарета, в миру Сергей Муромский.
— Насколько я понимаю, перерасход сил. Он держал Госневского и Сапегу, как я понимаю, приказал им совершить обмен с помощью чародейства.
— Силен Мишка, сейчас помогу. Немного, силы у меня раз в пять, меньше, чем у него. Но подпитаю. Филарет высунулся из возка, и окликнул Симеона.
— Ты скоро? Что случилось?
— Миша, брат, держал Госневского, управлял им, выложился, надо подпитать.
— Давай брата в возок, Шереметьев торопит, поляки зашевелились!
Мезецкой и Симеон затащили Михаила в возок. Возница тронулся, и место обмена стало удаляться. Михаил все не приходил в себя. Из носа стекала тонкая струйка крови. Симеон вытер ее платком, протянутым Филаретом. Симеон нащупал в кармане ферязи брата что-то твердое. Вытянул фляжку с зельем.
— Дай, — вдруг отчетливо попросил Михаил. Симеон открыл флягу и поднес горлышко к губам брата. Михаил жадно выпил. Постепенно к нему возвращался нормальный цвет лица.
— Серый, это ты, что ли?
— Надо же, признал.
— Филарета увезли?
— Увозят — отозвался патриарх.
Михаил открыл глаза и подскочил.
— Ваше святейшество? Откуда?
— Глупый вопрос, сам же приказал Госневскому обмен совершить! Было?
— Было. Мысли у них обоих с Сапегой нехорошие были. По-другому бы не вышло.
— Спасибо!
— Ты как здесь оказался? — спросил Симеон — отец писал, что ты в Башкирии, кумыс опять пьешь!
— Михаил письмо написал, беспокоился, как узнал, что Голицын помер, так за вас испугался. А я уже почти все лечение закончил, вот и прискакал. Отец в ярости был, я пообещал беречься, и вот, не рассчитал силы. Ментальное воздействие много забирает. Мне надо было на Сапегу молчание наложить, как я под конец сделал, а я двух держать пытался, вот и истратил лишнюю силу. Все, теперь несколько месяцев не буду ни во что встревать. Только семья, жена, дети. И все! Серый, ты, если с отцом встретитесь, ему ничего не говори. Не расстраивай, хорошо? Я, пока до Москвы доеду, совсем в норму приду.
— Михаил — спросил Филарет, — пока едем, спросить хочу. Ты с Мишей общаешься?
— Общаемся. Он еще и кум теперь мой. Старшего сына крестил. А государыня Марфа — второго. Двойню мне Аннушка родила, пока я в Столбове был. Делагарди шантажировал.
— Тогда скажи мне Миша, почему Михаил еще не женат? Он что, не понимает, наследник ему, как воздух нужен?
Михаил вздохнул. Надо рассказать Филарету историю несостоявшейся невесты. Пусть меры к сыну примет!
— Понимаете, Ваше Святейшество, тут и доля моей вины есть. Когда мы под Тихвиным скрывались, у боярыни Воеводиной и ее внучки, ему очень эта внучка понравилась. А женился на ней я! Нельзя было Мише на ней жениться!
— Почему?
— Ведьма она белая, очень сильная, и не инициирована была. А при инициации столько энергии выделяется, простого человека она бы просто убила, не выдержал бы никто. Даже я, при своей силе еле справился. Да и выбрала она из нас двоих меня. Она так Михаилу прямо и сказала. Так вот, к чему это. Мать Михаилу смотр невест устроила. Он попросил меня поддержать его. Инокиня Марфа ему невесту присмотрела, да ошиблась. Темненькую подобрала, а Михаил темных терпеть не может. Но это еще не все! Смотрим мы на невест, а там копия моей Анны стоит! Вот ее он и выбрал.
Рассказал дальше Михаил все без утайки, и как Салтыков младший девицу присмотрел, на Анну похожую, знал о первом чувстве Михаила, и как провели они расследование, откуда копия Анны появилась, и о сомнительном происхождении невесты. И об Анином предостережении насчет еды, и о том, что не прислушалась девушка, довела себя до разлива желчи. И как воспользовалась этим Марфа и девицу отослала. И о родне, девицу признавшей, в ближний круг Марины Мнишек в прошлом входящей. И то, что, похоже, Михаил к ней все еще чувства питает, и на что-то надеется, но права Марфа, нельзя на такой жениться. Потом наследника
