Аделина, носившая туда-сюда документы, с порога сказала Заре, что Эрш занят, заверив, что немедленно сообщит, когда тот освободиться. Вела себя она вежливо, хотя за улыбкой читалась открытая неприязнь.
Зара проигнорировала слова секретаря и, постучавшись, вошла в кабинет мужа. Из-за её спины послышались оправдания Аделины:
— Сеньор Эрш, я говорила, что Вы заняты, но она не пожелала слушать.
Эрш, что-то обсуждавший с Эсфохером и двумя сотрудниками Первого отдела, поднял голову от заваленного бумагами стола:
— Тебе лучше?
Зара кивнула и подошла ближе:
— Нубар, нам нужно поговорить.
— Иллайя, я занят. Давай через часик, а ещё лучше вечером. Как я понял, это не по работе, — об этом свидетельствовало то, что она назвала его по имени и на 'ты'.
— Я тебя надолго не задержу, всего на пять минут. Просто кое-что скажу. Только не здесь.
— Если только на пять. Сеньоры, извините, я скоро вернусь.
Эрш встал из-за стола, отпер дверь в Комнату собраний и жестом пригласил жену войти.
Зара дождалась, пока он плотно закроет дверь, подошла к столу, оперлась об него и пристально уставилась в глаза мужа.
— Ну, что случилось? К чему такая спешка?
— Просто ты должен кое-что знать. Я сегодня была у врача… — она выдержала паузу и недовольно прикусила губу. — Нубар, я беременна.
Эрш безмолвно опустился на ближайший стул, некоторое время изумлённо смотрел на отбивающую костяшками нервный ритм по столешнице Зару, словно переваривая и осмысливая её слова, а потом радостно выдохнул: 'Иллайя!'. Встав, он порывисто обнял её и поцеловал, затем взял её ладони в свои и поднёс к груди.
— Врач просил тебя зайти, — бесцветным голосом произнесла Зара.
— Конечно, зайду! Если хочешь, сегодня же.
— А как же твои дела?
— Да к демонам их! У нас будет ребёнок! — Эрш ещё раз расцеловал её и крепко прижал к себе, заглядывая в глаза. — Иллайя, мне кажется, но тебя это не радует?
— Не кажется. Я не планировала детей так рано. Мне всего лишь двадцать пять, мы ещё и полугода в браке не прожили, я только боевой магией занялась…
— Никакой магии! Только бытовая. А то навредишь ребёнку.
— Нубар, я сама буду решать, это моя жизнь! Врач сказал, до шести месяцев можно, если осторожно. И работать я буду, ты не заставишь меня дома сидеть. Ни до, ни после рождения ребёнка. Я не наседка, а человек и не хочу отказываться от своей мечты в угоду какому-то сопливому младенцу, пусть он даже и твой. Большое тебе спасибо, Нубар, мы хорошо погостили у твоих родителей! Знала бы, вернулась раньше в Айши, — в досаде пробормотала Зара. Она никак не могла свыкнуться с мыслью, что станет матерью, что её травы дали осечку. Или когда-то она забыла их принять? Вполне возможно, Зара несколько о другом тогда думала.
— Успокойся, малыш не помешает твоим планам. И ты его обязательно полюбишь, просто схлынут эмоции… До сих пор не могу поверить, иллайя, — ребёнок! Можно поделиться этой новостью?
Зара кивнула и попросила оставить её на полчаса одну.
Через час уже весь Дворец заседаний был в курсе грядущего прибавления в семействе Эршев.
Поздравляя будущих родителей, Рандрин надеялся, что на свет появится э-эрри: вероятность этого была высока.
Примерно с месяц Зара свыкалась с неожиданной беременностью, потом переживала по поводу того, что из неё выйдет плохая мать.
— Нубар, я понятия не имею, как воспитывать детей, — сетовала она, мелкими глотками осушая стакан с питательным отваром — ничего другого из-за тошноты с утра желудок не принимал, приходилось пить чай на работе, закусывая печеньем, которое оставляла для неё Бель. Уж герцогиня Сеговей не понаслышке знала о 'прелестях' первых месяцев беременности. — И я их совсем не люблю.
Муж успокаивал её, заверяя, что так думает любая женщина в её положении. Он заметил, что супруга стала более нервной и мнительной. Вспышки гнева (предугадать их было невозможно) часто сменялись истерикой. Ей постоянно чего-то хотелось, чудилось, что Нубар к ней охладел и завёл любовницу ('Конечно, я же теперь жирная корова, которую вечно тошнит, кто с такой спать захочет!').
И чем дальше, тем чаще менялось Зарино настроение. Она превратилась в взбесившуюся демоницу, контролировавшую каждый шаг супруга, болезненно реагировавшую на любое замечание и питавшую нездоровое пристрастие к использованию магии в немирных целях. Попробовать ей что-то запретить или возразить означало вызвать либо истерику, либо смену ипостаси. Успокоить её можно было только магией и клятвенными заверениями в любви до гроба. Так что, видя, что жена готова на кого-то сорваться, Нубар спешил её обнять и поцеловать, мысленно убеждая жертву немедленно скрыться из виду.
Зара продолжала ходить на работу, игнорируя все увещевания супруга. Врач ей этого не запрещал, а все остальные были ей не указ. Так же окончились неудачи попытки переселить её в отдельную спальню: герцогиня Эрш не постеснялась в присутствии мужа посредством пространственного зеркала задать доктору деликатный вопрос об исполнении 'супружеского долга'.
Но потом, месяца через три, Зара успокоилась, стала приветливой и улыбчивой, даже извинилась перед Нубаром за все свои выходки. Она начала разговаривать с малышом, стала бережнее относиться к собственному эмоциональному состоянию, регулярно занимаясь медитациями, и легко согласилась обучать девушку, которую муж планировал временно взять на её место.
По-прежнему доставалось лишь Аделине, причём от обоих супругов. Зара изводила её мелкими просьбами, а Нубар недвусмысленно намекал, что после первой же жалобы жены, она потеряет место. Сказывались его волнение и раздражительность, всё больше усиливавшиеся по мере приближения родов. Герцогиня Эрш же, наоборот, на время успокоилась, с живым интересом прислушиваясь к проявлениям жизни внутри неё.
Зара целые дни проводила в кабинете кого-то из своих двух любимых мужчин, иногда заходя к Меллону. Официально она уже три месяца находилась в отпуске по беременности, но дома ей было скучно. Нубар не возражал, только запрещал подниматься по лестнице. Она не спорила: приятно, когда либо отец, либо муж носят тебя на руках. Но по горизонтальным поверхностям Зара передвигалась сама, хоть на девятом месяце беременности это было непросто. Тело стало неповоротливым и постоянно болела спина. Но от боли легко спасали ласковые прикосновения мужа.
В то утро она тоже сидела в кабинете мужа, помогая ему просматривать корреспонденцию и составлять ответы на письма, когда вдруг ощутила волну панического страха от сознания того, что это началось. Если к периодическим конфузам Зара привыкла, легко справляясь с их последствиями при помощи магии (пока муж не видит, можно пользоваться), то неожиданная резкая боль заставила её вскрикнуть и насторожиться.
