Других предположений у меня, честное слово, не было, хотя и это представлялось бредовым до невозможности.
Парень улыбнулся, и, надо сказать, улыбка вышла донельзя обаятельная.
— Простите. Вы неверно истолковали ситуацию. Это для светлых мы — разбойники. А для своих — что-то вроде привратников. Просто местные хорошо нас знают, а новички в Оплот приходят редко, вот мы и не учли свой внешний вид.
Остальные одобрительно загомонили, заставив меня снова оглядеть окруживших меня людей. Меньше напоминать разбойников они от этого не стали, но их настрой и правда теперь показался мне вполне дружелюбным.
— Так вы что же, показываете дорогу в Оплот? — моргая, уточнила я.
— Ну, дорога-то здесь и так одна, не перепутать. Скорее встречаем, объясняем, что к чему и выдаём подъёмные. Деньги там, — он кивнул на уходящую к скалам дорогу, — далеко не всё решают, но всё равно на первое время подспорье.
— А почему их здесь, в лесу, выдают, а не в Оплоте? — удивилась я.
Наверное, всё ещё подозревала, что мне просто морочат голову.
— Так там и украсть могут! — отозвался разбойник таким тоном, будто говорил нечто само собой разумеющееся.
— А — а-а, — невыразительно протянула я.
— Потом поймёте, — как-то грустно отмахнулся он.
При виде разбойника, страдающего из-за нравственного падения своих сограждан, я почувствовала, что совсем уж перестаю что-то понимать в этой жизни.
— А как же…
Я обернулась в сторону того парня, что недавно так по — хозяйски унёс мой мешок. И обнаружила, что в этот самый мешок как раз складывают аккуратные стопки вещей. Устроившийся на ближайшем пне разбойник (или привратник?) что-то записывал карандашом на листе бумаги.
Ещё минута — и они завершили своё занятие. Тот, что делал записи, подошёл к главарю.
— Одежда на первое время есть, — принялся деловито сообщать он, — есть запас лекарств и основные предметы первой необходимости. Постель и посуду выдадут на месте. Мы добавили мазь от загара, косынку, ножницы, набор для шитья, пару садовых инструментов, флакон с отгоняющей насекомых жидкостью… Ещё еды маловато, хорошо бы крупу выдать на первое время.
— Вы что предпочитаете, гречку или пшёнку? — осведомился у меня главарь.
— Гречку, — ответила я, смирившись с окружающим безумием.
— Добавьте, — кивнул тот.
Разбойник, забравший мой мешок, куда-то упорхнул, но почти сразу вернулся с ещё одним мешочком, поменьше, зато набитым под завязку. Ещё десять секунд спустя мои вещи были мне возвращены. Только на сей раз вместо одного не доверху наполненного мешка имелось туго набитых полтора.
— Сейчас я отдам необходимые распоряжения и выделю вам пару ребят, они проводят вас до места, — пообещал главарь.
«Чтобы разбойники по дороге не напали?» — чуть не спросила я, но промолчала.
— Да, кстати. — Он снова обаятельно улыбнулся. — Простите мою неотёсанность, совсем забыл представиться. Меня зовут Дик Грэй. А вас?
— Элайна Кенборт.
— Очень рад. Если понадобится помощь, обращайтесь.
И, поцеловав мне руку, он удалился в компании ещё пары разбойников.
— Госпожа Элайна! — окликнул меня невысокий парень с густой шевелюрой. — Я — Берт.
Я вежливо молчала, предполагая, что вряд ли он позвал меня только для того, чтобы представиться. И оказалась права.
— Скажите, а что вы делаете в субботу вечером? — полюбопытствовал разбойник.
Я с трудом удержалась от желания схватиться за голову. Я вообще не представляю себе, что буду делать всю свою оставшуюся жизнь. Все прошлые планы пришлось похоронить, жизнь свою я перечеркнула, и дорога в Тёмный оплот была по сути своей путём в неизвестность. В не меньшей степени, чем если бы я бросилась с моста в реку. А тут такая точность — в субботу вечером.
— Может быть, встретимся и сходим куда-нибудь? — предложил Берт, видимо, расценивший моё молчание как обнадёживающее. — Вы не подумайте, — поспешно добавил он, — у меня в субботу отпуск начинается, на целую неделю. Я за границу даже носа не высуну. А в Оплоте я законопослушный и добропорядочный гражданин.
Мои брови поползли к переносице. Когда Дик Грэй поцеловал мне руку, это казалось неким завершающим штрихом в абсурдности сложившейся ситуации. Отчего-то казалось, что больше удивить меня сегодня ничто не сможет. Но никогда не стоит зарекаться.
Мои размышления прервало громкое лошадиное ржание. Само животное находилось где-то за деревьями, поэтому увидеть, что происходит и кто едет, я не могла.
— Торговцы, две повозки! — сообщил неожиданно возникший откуда-то из тени Грэй. Все тут же засуетились, а он принялся деловито раздавать указания. — Вы заходите со стороны оврага, Мэл с Томом — к поваленному дереву, остальные — со мной. Элайна, подождите здесь, — извиняющимся тоном добавил он, прежде чем скрыться за еловыми ветками. — Мы скоро.
— Подождите, — поддержал его подскочивший с места Берт. — Я только грабану повозку и сразу вернусь.
И добропорядочный, законопослушный гражданин скрылся за деревьями вместе с остальными.
… Я стояла на границе Тёмного Оплота, со смешенными чувствами взирая на магическую преграду, защищающую вход. Сопровождавшие меня разбойники без лишних слов растворились в тумане, оставив меня один на один с Гранью Безопасности. Отлично понимая, что последний шаг, который раз и навсегда изменит мою судьбу, я должна сделать сама.
Со смесью тревоги и восхищения я взирала на магическую завесу, в действительности совершенно не похожую на забор. Скорее просто уплотнившийся воздух, фантастическим образом переливающийся всеми цветами радуги. «Забор» парил в нескольких дюймах над землёй, словно намеренно подтверждая таким образом свою магическую природу. В высоту в нём было не меньше трёх ярдов, а протяжённости хватало для того, чтобы полностью перекрыть проход между двумя неприступными чёрными скалами. Маги прошлого действительно нашли идеальный способ укрыться от преследователей.
Видимо, это неотъемлемая часть человеческой природы — недолюбливать тех, кто отличается от большинства. Но нелюбовь — это ещё полбеды. А вот когда к ней примешивается страх, тут уж ничего хорошего меньшинству ждать не следует. Рано или поздно страх породит ненависть, а ненависть подтолкнёт к дей ствию. Источник страха пожелают уничтожить, и искать его станут, увы, не в головах. Устроить геноцид гораздо легче, чем сосуществовать с другими и методично вправлять мозги тому самому большинству.
Брюнеты всегда были в меньшинстве, но цвет волос, разумеется, не имел принципиального значения сам по себе. Суть проблемы заключалась в другом: магия, доступная светловолосым и темноволосым, носит совершенно разную природу. Светлые воздействуют на физическую реальность. Они умеют передвигать предметы на расстоянии, создавать порталы, лечить ранения, создавать магический огонь. Не всё разом, конечно; способности у каждого свои, к тому же, встречаются как сильные маги, так и совсем слабенькие. Мы же, тёмные, воздействуем на человеческий мозг. Именно в этой способности — причина глубокого и зачастую иррационального страха, который испытывают по отношению к нам светловолосые. Неприязнь к меньшинству и страх перед неизвестным, помноженные на грамотную пропаганду, — и вот население Настрии уже верит, что тёмный маг способен за несколько минут полностью подчинить себе любого человека. Внушить тому новые мысли и чувства, вызвать зрительные и слуховые галлюцинации, отдавать телепатические приказы, которые в мгновение ока будут исполнены. И уже неважно, что эти россказни — в огромной степени ложь, а тёмные совсем не так опасны. Чем разбираться, где истина, а где обман, проще уничтожить.
