Ознакомительная версия.
Волхв быстро помотал головой.
— Заново тогда!
Паренек облизал губы и, упрямо уставившись в таз, снова сосредоточился.
Они просматривали шарики друг за другом: больше половины показывали лишь бесконечное небо и темнеющий далеко внизу лес, из оставшихся только некоторые захватывали спрятанные в скалах стоянки дивов, на которых за последний месяц произошли очевидные изменения, в том числе были выстроены временные жилища и возросло количество воинов, которые кучковались, прячась от жары в узкой тени, отбрасываемой домами. Судя по одежде, треть из них была лесными. Один раз удалось увидеть летящий вдоль берега корабль, палуба которого была забита огромными ящиками и несколькими десятками человек. Корабли-то, оказывается, могли нести довольно большой груз, если перевести на вес среднего воина и посчитать их количество… станет понятно, что много времени на переброску войск у дивов не уйдет.
Назар вошел как раз когда один из последних глаз явил ранее утро, широкий пляж и… шевелящуюся тьму воинов, тренирующихся на берегу. От них в сторону воды волной расходились серебристые потоки.
Дынко и Назар вздохнули одновременно. Какая-то новая магия, такой они еще не видели…
Прозрачная вода в тазу снова колыхнулась, но не от дыхания. Посреди нее вдруг расплылось темное пятно, постепенно опускаясь ко дну и тая. Почти сразу же — следующее. И еще. И еще.
Дынко поглядывал на волхва, из последних сил цепляющегося за стенки таза, удерживая изображение. Капли крови на кончике его носа собирались все быстрее.
Как только око перевернулось в сторону воды, сходящейся с горизонтом, он резко подхватил Потапа, оттаскивая от таза.
— Все… Уже все. Молодец… Потап, молодчина!
Если б волхв был девицей, Дынко на радостях его бы, пожалуй, расцеловал. Но он был парнем, в данный момент гордым до невозможности от своего личного достижения и усталый от потраченных на магию сил, потому Дынко просто усадил его на лавку. Потап тут же за нее уцепился и уверено поднял голову.
— Видел? — Дынко уже оборачивался к Назару. — Птицу поживее найди, дивов на берегу слишком много, значит, скоро начнется… И скажи нашим, пусть собираются, на границе оставим две смены патрульных, остальных — к столице. Здесь дивы точно не пойдут, полетят… прямо к Сантании.
Назар согласно покивал. До последнего ведь надеялся, что все слухи о войне — всего лишь слухи. Но полный воинами пляж… А у него в столице — мать…
Оставшиеся пару часов Дынко спал. И проснулся от скрипа двери, сквозь темнеющую щель в комнату вошла светлая фигура и нерешительно замерла на пороге. Дынко, не поднимая головы, пристально смотрел на Власту до тех пор, пока она не стала прозрачной, а после не растаяла, быстро и бесследно, как утренняя дымка. В последнее время она приходила слишком часто и тогда он злился на Дарьку, которая растревожила, всколыхнула давно забытое, заново заставила думать о том, что давно решено — Власта не из тех, кому можно делать больно. Власта должна быть счастливой.
"Я все решил, — твердо напоминал сам себе Дынко, постепенно погружаясь обратно в сон. — И менять решение не намерен".
Через сутки волки выехали в столицу.
В казармы Дынко заходить не стал, от конюшни сразу направился в замок. Радима нашел в комнате Совета, в окружении серьезных и сосредоточенных старейшин. Огромная карта, разложенная на столе, была усыпала мелкими предметами, призванными заменить при изучении позиций вражескую армию и собственные, звериные войска.
Дынко почти незамеченным сел на одно из свободных мест, о состоянии дел на дивих пляжах все уже знали и больше сообщить было нечего. Радим молча смотрел на него, словно копаясь в памяти и вытаскивая что-то важное. Потом просто улыбнулся и переключился назад на карту.
Некоторое время Дынко просто слушал план обороны — вокруг Сантании только на восток было достаточно открытого пространства, единственное место, где могли собраться дивы.
Билуг, сидящий рядом, быстро показал ему на карте и словесно пересказал готовый план — ожидали, что дивам на переброску армии через горы хватит всего одного светового дня, а утром они уже будут у столицы. Осталось только караулить, когда именно это случится, и, судя по степени их готовности, переброска могла начаться в любой день.
— Ты вовремя, Дынко, — сообщил ему Радим, когда все разошлись и, кроме них двоих, в комнате осталась одна только карта. — Сегодня и завтра у альф последние дни отдыха, а после бессрочное дежурство. Как ты так подгадал?
— Нюхом чую, — серьезно ответил Дынко. — В первую очередь — хорошую жратву, после — долгий сон.
— А как же женское общество? — поинтересовался Радим, отходя к каким-то ящикам, выдвигая один из них и копаясь внутри.
— Оно идет отдельной статьей, — ответил Дынко и получил увесистый кошелек и кучу бумаг — дарственную на дом в Сантании, обещающую еще до отъезда на границу.
— Теперь мы квиты? — серьезно спросил Радим.
Дынко спокойно засунул кошель за пояс, а после внимательно посмотрел в лицо друга.
— Ты… в порядке?
Радим медленно кивнул.
— А может по старинке, в трактир вечерком? Когда еще придется… и придется ли вообще.
Радим молчал, задумчиво рассматривая кучки орехов и горошин. Их было столько, что и самого города под ними не разглядеть.
— Нет… Пожалуй, лучше дома посижу. Я, знаешь ли, человек женатый, кабаками как-то не интересуюсь больше, — неуверенно усмехнулся.
— Радим… пошли! Все веселее, чем одному дома куковать.
— Нет, — уже тверже ответил тот, — идите сами. Ждан, правда, еще не вернулся, зато со Славом познакомишься, наш новый альфа. До завтра.
Что ж… лишний альфа в преддверии войны — большой подарок, но познакомится с ним можно и попозже. Пока же Дынко намеревался отдыхать в одиночестве, а может и в обществе прекрасных веселых дам, но в любом случае не среди огромных шумных собратьев, которые ему еще на границе все глаза намозолили.
Власту он видел мельком, когда чистый и свежий после отдыха, под садящимся солнцем выезжал из замка. Она шла от парка и его не заметила, Дынко же быстро принял все необходимые меры, чтобы все так и оставалось — пришпорил коня и вжался в седло.
Я все правильно решил, угрюмо убеждал сам себя Дынко. Ты же себя знаешь…
Женщин Дынко любил всегда и всегда до безобразия легко находил их общество. Или, наоборот, они находили его. За свою жизнь он был влюблен, безрассудно и горячо, бессчетное количество раз. И даже влюбленный, боготворя избранницу, неизменно оказывающуюся временной, не пропускал остальных. А Власта… это другое. Это редкий цветок, выросший среди обычного луга, распустивший невесомые, розовато-желтые тонкие лепестки и его аромат… Никакого восторга при виде Власты Дынко не испытывал и голова не кружилась при мысли, как поддастся ее тело, когда попадет ему в руки. Стоя посреди огромного цветущего луга, где каждый цветок прекрасен, а главное — их очень много, Дынко при виде Власты видел за плечом этот… странный, с ароматом от которого сердце сжимается в тоске и становиться больно. И как же его, такую редкость и красоту ломать и мять, зная, что не пройдет и недели, как аромат луговых лютиков да васильков снова уведет его на поиски. И снова…
Ознакомительная версия.
