Усевшись в свое кресло, я подвигала мышкой, чтобы разбудить свой уснувший компьютер, и подождала, пока он включится. Опустив глаза на тату в виде цветков лотоса на своей правой руке, я улыбнулась. Это всегда напоминало мне, кто я такая. Я выросла в лесничестве, без родителей, и имя мне дал тот, кто нашел меня. Лотус. Не знаю, почему, и наверняка никогда не узнаю. Я с раннего возраста росла с осознанием того, что положиться можно только на себя. Тату напоминали мне, что я должна оставаться сильной и цвести, несмотря на то, что за окном может быть темно и холодно.
Мне всегда хотелось знать свою маму, но я смирилась с ее отсутствием уже много лет назад. Мне сто четыре года, и моя бедная мама-фейри уже давно умерла. Я надеялась, что она прожила счастливую жизнь. Мой отец — вампир, воплощение зла, самый злой из всех, мне известных. Я знала, что он еще жив, но не имела понятия о том, где он находится. Мне сказали как-то, что его звали Влад, но я только посмеялась над этим.
Я знала, что моя мать была фейри, по одной причине — однажды пятьдесят лет назад я посетила медиума. Это было в Нью-Йорке. Как только я вошла в дверь, большеглазая женщина-медиум выскочила из-за красных занавесок мне навстречу, проигнорировав остальных клиентов и едва не сбив кого-то из них с ног. Я никогда не была знакома и не обращалась к медиуму до этого, а тут неожиданно оказалась лицом к лицу с одной из них.
Она усадила меня в кресло напротив своего стола, но сама не села напротив. Пододвинув обитое бархатом кресло, она опустилась в него со мной рядом и внимательно на меня поглядела. Медиум взяла меня за руку и вздохнула.
— Еще одна фейри, — ее зеленые глаза изучали мое лицо.
— Фейри? — я посмотрела на нее в ужасе.
Я готова была вскочить и бежать, но медиум с улыбкой заставила меня сесть обратно.
— Нет, останься. Ты здесь для ответов. Я дам их тебе.
Это завладело моим вниманием, и я решила остаться.
— Ты — фейри, и что-то еще, я это чувствую.
Я посмотрела на нее.
— Вампир, наверное, — сказала я сухо. — Я пью кровь, и мне это нравится.
Ее глаза расширились.
— Вот почему я не могу прочитать тебя. Вампиры мертвы. Фейри, наоборот, полны жизни. Не завидую тебе. Где сейчас твоя мать-фейри? — спросила она взволнованно.
Я позволила себе подобие улыбки.
— Откуда ты знаешь, что моя мать не вампирша?
Лицо медиума затуманилось от моего вопроса.
— Женщины-вампиры не могут иметь детей. Только мужчины, только самые старшие из них. Так говорят легенды. Женщины фейри очень плодовиты, так что, скорее всего, вампиром был твой отец, а мать была фейри. Наверное, он соблазнил ее.
Я поморщилась.
— Это отвратительно.
— Это правда, — сказала она, глядя мне в глаза. — Твои зеленые глаза определенно достались тебе от фей. Ты точно наполовину фейри.
— Ты можешь помочь мне найти мою мать?
— Сколько тебе лет, Лотус?
— Как ты узнала мое имя? — Я заморгала, не понимая, что происходит.
Она улыбнулась.
— Я — Мэгги-Мэй, и я медиум. Если честно, это дар фей, но людям необязательно знать об этом. Она махнула рукой в сторону занавески, за который ждали остальные клиенты.
— Подарок фей? — спросила я. Женщина определенно меня взволновала.
Она поднялась. Ее взгляд ни на секунду не отпускал моего, ну, может, единожды, когда она достала из шкафа позади себя большую коричневую книгу, переплетенную в кожу. Достав книгу, Мэгги-Мэй уселась и положила книгу на стол. Замелькали страницы, но она все еще смотрела только на меня. Это меня снова напугало, но я уже слишком много знала, чтобы просто уйти.
Зеленые глаза Мэгги-Мэй опустились в книгу, потом поднялись ко мне. Она повернула книгу так, чтобы я могла прочитать и подвинула ее ко мне. Пурпурный ноготь уперся в диаграмму посредине страницы.
Там были четыре нарисованных от руки рисунка. Надпись гласила: «Дары», и первый рисунок изображал человека — я не могла понять, мужчина это или женщина — который держал руку у своего лба. «Дары разума и мыслей».
«Телепатия, как у этой леди», — подумала я.
Следующая изображала женщину в белом платье, а рядом с ней — силуэт этой же женщины. Надпись гласила «Дары невидимости».
Ничего себе! Люди делают себя невидимыми?
Третья изображала женщину-фейри, которая держала руку у живота лежащего перед ней мужчины. Выглядел он слабым. Казалось, он страдает от боли. На следующей картинке тот же мужчина лежал спокойно. Надпись сообщала: «Дары исцеления».
Да уж, это круто! — сказала я себе.
На последней, четвертой картине была женщина с крыльями, развевающимися по ветру. Рядом было изображение этой же женщины, парящей в облаках. Надпись говорила: «Дары левитации».
В голове у меня помутнело, пришлось ухватиться за подлокотники кресла. Я не сказала об этом Мэгги-Мэй, но однажды, еще подростком, я как-то с очень большим, о-очень большим трудом обнаружила, что могу делать.
Несмотря на это, ничего в картинке не напоминало мне мой собственный полет. Уж точно у меня не было крыльев.
— Интересно, да? — спросила Мэгги-Мэй, выводя меня из шока.
Я кивнула.
— Какой дар есть у тебя? — спросила она с любопытством.
Я заколебалась. Я не знала эту женщину, но она уже знала обо мне. И она — медиум. Так что я ответила:
— Наверняка, ты уже знаешь.
Она ухмыльнулась.
— Не совсем. Я знаю твоем имя, но не могу прочитать ничего о твоем даре.
— Я уверена, что могу летать. Но это не выглядит так же, как на картинке, — я указала на книгу.
— О Господи, — выдохнула она. — Держу пари, было тяжело открыть дар в себе без помощи мастера.
Я вздохнула.
— Не представляешь себе, как тяжело. Это даже больше акробатика, чем собственно полет. Прыжки из окон, прыжки на высокие здания без разбега, все такое, — сказала я, усмехаясь.
Она обошла стол, уселась рядом и взяла меня за руку, не отводя взгляда. Замерев на мгновение, Мэгги-Мэй пристально посмотрела мне в глаза, и я, не выдержав, отвела взгляд. Медиум закрыла глаза, и я расслабилась. После пары минут молчания она открыла глаза, и они были изумрудно-зелеными. Выглядела Мэгги-Мэй немного встревожено.
— Я думаю, я знаю, кто твой отец.
Я охнула и уставилась на нее. Я знала сейчас, что и мои глаза светятся той же изумрудной зеленью.
— Имя Влад Цепеш тебе что-то говорит?
Я засмеялась, разрушая возникшие между нами чары.
— Серьезно? Монстр из сказок и легенд?
Она отпустила мою руку.
— Милая, он не сказка. Он жив, опасен, и я готова поклясться, что он — твой отец.
Я хотела заговорить — запротестовать — но она оборвала меня.
