Рис притворился, что все его внимание полностью сосредоточено на скотче, но продолжал следить за ней. Она была не только встревожена, но и очень несчастна, ее переполняли боль, гнев и… отчаяние. Но все эти сильные эмоции не могли испортить ее естественный аромат. Она пахла свежестью и сладостью, словно согретые солнцем цветы. Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь ощущал столь неиспорченный и чистый запах, исходящий от смертного. От взрослого смертного, по крайней мере.
Слишком быстро ее свежий аромат вдруг сменился другим, который не могла перебить даже вонь застоявшегося пива и сигаретного дыма. Этот запах окутывал каждого словно волокна сахарной ваты — манящий и все же отталкивающий для Риса своей приторной сладостью.
Он сглотнул и сконцентрировался на чистом аромате женщины. Он смог подавить свою реакцию на другой запах — запах крови. Он постоянно делал это, но сегодня ночью тот был сильнее обычного. Так было всегда, стоило ему решиться утолить голод.
Но это он сделает позже — выберет худшего из худших. Сегодня это будет нетрудно — многие из здешних завсегдатаев были абсолютно отвратительны — полностью потеряны для этого мира. Без надежды на спасение души — в точности как он сам.
А эта женщина. Почему она здесь? Ей тут совсем не место, и ему не нужны были необычные способности, чтобы понять это. На ней была зеленая шерстяная юбка и блейзер в тон. Белая блузка, которую она надела под него, была простой и чистой. Кожаные лодочки на невысоком каблуке.
Наряд был скромным и практичным, но выглядела она все равно элегантно. Юбка открывала красивые икры, а иногда он даже замечал краешек ее бедра. Но очаровывало ее лицо. Оно не было классически красивым, но в ее чертах чувствовалась какая-то нежность: полные губы, маленький дерзкий носик и эти огромные глаза. Одних только глаз хватило бы, чтобы заворожить его.
Он нахмурился. За двести лет жизни ни одной смертной не удавалось так заинтриговать его. Он решил, что это оттого, что она казалась здесь такой потерянной. Или, может, потому что она напоминала ему о том мире, из которого он когда-то пришел — где люди были хорошими, добрыми и любили друг друга.
Бармен вернулся к ней с рюмкой текилы, кусочком лайма в еще одной рюмке и солонкой.
Пикси уставилась на все это в явном замешательстве. Она огляделась, взгляд ее на мгновение остановился на нем. Но она тут же отвела глаза.
Через секунду она вытащила лайм из рюмки, нахмурилась и начала выдавливать его в напиток.
Мужская рука перехватила ее, останавливая.
— Привет, — сказал бывший заключенный с мальчишеским лицом. — Хочешь, покажу, как это делается?
Пикси снова замешкалась, и Рис почувствовал ее беспокойство. Умная девочка. Но затем она выпрямилась и кивнула.
— Да. Пожалуйста.
Экс-заключенный поднял руку и заказал бармену еще одну текилу для себя.
Рис смотрел, как бывший преступник продемонстрировал ей, как правильно пить текилу. Лижешь, соль, лижешь, пьешь, и лайм. Пикси повторила за ним, правда поперхнулась и закашлялась, едва добравшись до лайма.
— Неплохо, — сказал ей мужчина, когда она перестала кашлять. Взгляд его прошелся по ней, и Рис понял, что комментарий относился не столько к тому, как она пьет, сколько к самой женщине.
Взгляд экс-заключенного задержался на ее ногах и на мелькнувшем красивом бедре. Похоть, смешавшаяся с ожесточенностью, зашевелились прямо под его дружелюбной, симпатичной маской.
Рис подавил волну раздражения — направленную как на женщину, так и на заключенного. Что она здесь делает? Ей следует быть дома с семьей, сидеть перед мерцающей гирляндами елкой и распевать хоралы.
Экс-заключенный щелкнул пальцами и попросил еще две текилы.
Рис поерзал на табурете. Нужно вмешаться. Но вместо этого он прихлебнул еще своего напитка. Он вспомнил проституток. На этот год хватит с него добрых дел. Даже если учесть, что до конца года еще несколько дней.
— Эй, Джоуи, собираешься всю ночь кадрить цыпочек, или все-таки посидишь с нами — парнями?
Джоуи бросил на пикси смущенный взгляд. Он был так же обманчив и опасен, как и любой вроде Риса.
— Прости, я поставил на кон деньги.
Женщина кивнула.
— Ничего страшного. Спасибо за инструктаж.
Улыбка Джоуи стала шире; возбуждение и жестокость промелькнули в его глазах.
— Нет проблем. И кто знает, может быть, однажды ты тоже сможешь показать мне какой-нибудь фокус?
— Хорошо, — согласилась она, абсолютно не заметив двусмысленности в его словах.
Джоуи вернулся к своим приятелям, а Рис принял решение сделать из бывшего заключенного себе рождественский ужин.
Подошел бармен с двумя рюмками, которые заказал Джоуи, и поставил их перед пикси.
Та открыла было рот, как будто собираясь сказать ему убрать напитки, но вместо этого вздохнула и почти неохотно лизнула руку между указательным и большим пальцами и щедро насыпала соли на влажную кожу.
Рис смотрел, как она высунула розовый язычок и провела им по коже, и впервые за очень долгое время, желание, не связанное с голодом, прожгло его.
Она глотнула текилу, умудрившись лишь раз вздрогнуть, когда потянулась за лаймом.
Краем глаза она заметила, что он за ней наблюдает. Все еще с лаймом во рту, она повернулась к нему и нахмурилась. В глазах ее на секунду вспыхнула тревога, а потом она сердито посмотрела на него.
— Ну, чего уставился? — спросила она, вытащив лайм изо рта.
Он отвел взгляд от ее губ, блестевших от сока, покачал головой и вернулся к своему стакану, хотя тело его все еще представляло себе, каково будет ощущать на себе этот рот.
Да что, черт возьми, с ним сегодня?
Джейн Мэри Харрисон поверить не могла, что только что накричала на абсолютно незнакомого ей человека. Она никогда в жизни ни с кем не была груба. Но, если подумать, она и в большом городе тоже никогда не была. Да и в баре. И никогда не пила текилу. О, это существенно меняет дело.
И что же это был за день! Она пробыла в Нью-Йорке всего сутки, и за это время потеряла работу, которую только что получила, затем, естественно, лишилась квартиры, которую подыскала чуть раньше. Когда она уходила из офиса по продаже недвижимости, кто-то украл у нее сумочку, и она провела почти шесть часов в полицейском участке со всеми этими ужасными людьми, ожидая, когда можно будет написать заявление совершенно равнодушному полицейскому. Для того чтобы начать пить текилу, время казалось самым подходящим.
Сегодняшний день должен был стать началом ее новой, полной приключений и веселья жизни. Хотя пока приключений было сколько угодно, а вот веселья что-то маловато.
