Убивать тварей было возможно только на расстоянии выстрела или посредством мин. Лезть на тварь врукопашную было большой глупостью. Их физиология значительно превосходила человеческую, они были сильнее, быстрее и проворнее любого человека. В ближнем бою выжить в поединке с тварью один на один не мог никто. Человеческие тела моментально раздирались в клочья. Порой, обильно осыпая своими окровавленными останками еще живых товарищей. Демонстрируя деморализованным бойцам, что они всего лишь слабые людишки, не сильней котят. Собственно, поэтому пришельцев и назвали тварями. Это было первым цензурным словом, которое приходило в кипящий ненавистью разум выжившим бойцам. Твари, прекрасно оснащенные как огнестрельным, так и холодным оружием, при удобной возможности все же предпочитали рукопашную, где силы противников были предельно неравны. Как будто презрительно и цинично издеваясь над людьми. Тыча в налитые яростью человеческие глаза тем, что люди - букашки, которых можно просто раздавить. Подпустить тварь близко к себе означало быть убитым. Но бойцы перестали их бояться. Да, они признавали свою слабость в ближнем бою. И поэтому каждое нападение тварей встречал плотный заградительный огонь, отбрасывающий нападавших назад, не давая продвинуться ни на метр к человеческим территориям. Поэтому в каждом бою с ними, земля буквально стонала и дрожала от отчаянного непрерывного треска оружейных очередей и взрывов, не позволявших тварям приближаться к людям.
Сейчас к Алене стремительно неслась одна из них. Она еще была достаточно далеко, но бежать было бессмысленно и некуда. Девушка пару раз машинально ударила спиной в ворота но, даже не поднимая головы, по металлическому звуку сверху поняла, что в доме никого нет и ворота заперты. Табельный пистолет Алена еще вчера забыла в госпитале. Никакого оружия у нее не было. Она было подумала о скальпелях в сумке. Но, вспомнив длину когтей на фотографиях мертвых тварей, тут же забыла о них. У нее не было ни шанса.
В сердце возникло болезненное жжение, и оно стало колотиться как бешенное. По позвоночнику побежали неприятные мурашки. По коже головы пролилась горячая колючая волна страха, поднимая волосы у основания. Стало трудно дышать, начало судорожно сводить мышцы, напряженные до предела. Алена испытывала самый настоящий ужас, и слезы сами потекли по лицу. Ей отчаянно не хотелось умирать. Она хотела, чтобы кто-нибудь ее спас. Но вокруг не было никого, кроме смерти, неотвратимо несущейся к ней. Ее полыхающее болью сердце очень хотело жить. Затуманенное страхом сознание отказывалось соображать, практически устраняясь от реальности и уступая место подсознанию. Которое превращало ее в зверя, ведомого одним лишь инстинктом выжить. Несмотря ни на что. Она стала подниматься на ноги, забыв обо всем на свете, кроме того, что не хочет умирать. Она хочет жить. Как-нибудь. Каким угодно чудом, но выжить. Она выпрямилась и затравленно огляделась. Никакого спасения. Разве только... на воротах двора через улицу не было замка. Добежать туда. Проникнуть в дом. Запереться. Она начала подниматься, отталкиваясь дрожащими ногами от земли и опираясь спиной о ворота. Потом попыталась сделать шаг. И споткнулась о черенок пехотной штыковой лопаты. Падая, и обеими руками вцепляясь смертельной хваткой в то, что помешало ей спастись, девушка уже знала, что тварь настигнет ее. Она изо всех сил развернулась, чтобы увидеть лицо твари. Ей зачем-то нужно было знать, как выглядит смерть. И почему-то ей хотелось принять ее, стоя на ногах. Придя к этому решению, она отметила, что страх исчез, но не удивилась этому. Молниеносно подняв лопату, буквально ставшую частью почти приросших к ней рук, она уперлась черенком в землю. И рванулась всем телом, опираясь на древко, чтобы подняться. В это время тварь совершала последний прыжок. Подняться Алене не удалось. Чудовищная сила опрокинула ее обратно на землю и сознание моментально погасло.
Тело болело так, как будто лежало под бетонной плитой. Пытаясь вдохнуть в сдавленные легкие воздух, Алена силилась понять, где находится. Глаза открывались как-то очень неохотно. Сквозь слипшиеся отчего-то ресницы в звенящее сознание пробирался неприятно-режущий яркий свет. Она попыталась протереть глаза рукой и не смогла. Руки были чем-то скованы от плеч, и она не могла их освободить. Первыми мыслями оказались суеверные человеческие страхи: ее похитили твари? Девушка прислушалась. Вокруг была тишина, прерываемая шелестом гонимых ветром листьев. И отдаленным шумом, напоминающим гул большой толпы. Шум. Твари. Смерть. Слезы. В ее голове что-то как будто резко щелкнуло. На нее напала тварь. Алена, наконец, окончательно разлепила одеревеневшие от слез ресницы и широко открыла глаза. Она смотрела в небо. Яркий свет был обычным дневным. Но почему-то таким непривычным. Она начала вспоминать, что с ней случилось. С самого начала, по порядку. Тварь напала на нее. Но, почему-то, она все еще жива. Это было странно. Было странно и то, почему тварь смогла зайти так далеко на их территорию, оказавшись на главной улице военного городка. Где охрана, где все? Что там за шум? И где тварь? Потом Алена задалась главным для себя вопросом. Почему она не может пошевелиться? Повернув несколько раз голову, определила, что шея функционирует нормально. Кости болят, но не так, как если бы были сломаны.
Никаких значительных повреждений она не получила. Разве что несколько сломанных ребер. Даже если и так, это было не страшно, пока нет осколочных повреждений внутренних органов. Ребра у людей часто ломаются и в быту. Драки, неудачные падения были не такими уж редкими случаями и в гражданской жизни. Срастаются такие переломы в сущности самостоятельно, никакого особого лечения не требуется. Боль ощущалась, но как-то глухо. Сознание разливало по телу сонную заторможенность аффективной анестезии. Больше ее беспокоило то, что почти не чувствовала рук от локтей. Она пошевелила ногой. Движению ног почти ничего не мешало. Почти. Что-то лежало на ней сверху. Алена приподняла голову. И из ее горла вырвался непроизвольный испуганный всхлип. Прямо в ее лицо, сквозь прядки полудлинных волос, треплемых ветром, смотрели безжизненные человеческие глаза. Прозрачно-аквамариновые, чуть фиолетовые. Как отражение неба в слезах. Она была придавлена к земле телом подростка. Над его пепельно-светловолосой головой перпендикулярно земле возвышалась окровавленная рабочая часть штыковой лопаты. Расположение черенка которой заставляло сделать вывод, что находится он в неощущаемых руках Алены. Чувства и мысли девушки замерли. Она ничего не могла понять. По всему выходило, что подростка убила она. Но как? Она никого не хотела убивать. Все, чего хотела - жить. Как здесь оказался мальчик? В тот момент, когда на нее неслась тварь. Мальчик пытался ее спасти? Но, где же тогда тварь?
