— А это кто?
— Пожарный. Мы столкнулись тележками в продовольственном магазине. Очередь женщин следовала за ним по торговому залу.
— Что интересный?
Я заметила ее усмешку.
— О, да. Мы выпили кофе. Он немного напряженный, но такой привлекательный.
— Х-м-м. — Она выглядела задумчивой, когда мы взобрались на холм.
— Но ни с одним из них, ты по-настоящему не встала на цыпочки! Что тебе нужно — это великолепный, энергичный иностранец, чтобы покорить тебя.
— Кто сказал, что я хочу быть покоренной?
— О, хватит уже, каждая женщина хочет быть покорена любовью! И каждый мужчина тоже! Я имею в виду, кто не хочет быть любимым? Даже ты не хочешь провести остаток жизни в одиночестве.
— Конечно не хочу, и я хочу быть любимой как и все другие, но я не создана быть покоренной такими безумными страстями, о которых ты пишешь. Любовь — всего лишь химическая реакция тела, в конце концов. Люди совместимы, потому что конкретный физический тип соответствует кому-то еще. Ферромоны запускают сексуальное влечение, эндорфины вызывают удовольствие от контакта, и voila! Ты получаешь любовь.
Сара, приоткрыв рот вытаращилась на меня.
— Я не могу поверить тому, что слышу! Ты думаешь, что любовь это просто…химическая реакция?
— Конечно. Это объясняет, почему человек разлюбил. Нет первоначальной химической реакции, и взаимоотношения остаются прохладными. Почему ты думаешь, процент разводов так высок?
— Знаешь, ты ненормальная?
Я улыбнулась, поворачивая налево.
— Почему, потому что я сдула твой романтический мыльный пузырь о мужчине, который покорит меня? А, вот и — «Облезлый Горностай». Один из подлинно Английских трактиров с комнатами над баром, миледи. Следи за утками, когда будешь выходить. Они, кажется, заинтересовались нами.
— Ты зашла слишком далеко на сей раз, — медленно сказала Сара, осторожно выходя из автомобиля, стараясь избегать небольшого стада уток, приближавшихся к нам с ближайшего болотистого луга.
Я остановилась в процессе извлечения багажа из багажника. Голос Сары звучал обиженно, и хотя я провела столько времени пытаясь найти разумное объяснение происходящему, а она настаивала, что это было необъяснимым, я ни за что на свете не хотела ранить ее чувства. Сара могла настаивать на вере в невероятное, но она все еще была моей старой подругой, и я ценила ее компанию.
— Я сожалею, что наступила тебе на любимую мозоль, Сара. Я знаю, что ты по-настоящему веришь во все, что пишешь в своих романах…
— Нет, я говорю не о твоем нежелании влюбиться. — Выразительно отмахнула она, ее лицо стало серьезным, пока я опускала сумку рядом с ней. — Нет, я беру свои слова назад, это часть всего.
— Часть чего?
— Твоего недостатка веры.
Мышцы на моей спине напряглись. Я прихватила две своих сумки из багажника, закрыла его и убрала ключи подальше от нее.
— Ты знаешь, на что была похожа моя семья. Я не поверю, что кто-нибудь кто знал через что мне пришлось пройти, не отверг бы религию.
— Никто совсем не винит тебя, уж тем более я, — мягко сказала она, настоящее раскаяние заполнило ее глаза, когда она положила свою руку на мою и слегка пожала.
— Я не говорю о религиозной вере, Порция. Я говорю о вере вообще, о способности верить во что-то не осязаемое или материальное, то что просто — есть, но что не потрогать своими руками.
Я глубоко вздохнула, стараясь расслабить мышцы.
— Сара, милая, я знаю у тебя добрые намерения, но я физик. Вся моя карьера сосредоточена на изучении элементов из которых состоит наш мир. Рассчитывать, что я поверю во что-то, не имеющее доказательств своего существования…ладно, это совершенно невозможно.
— А как насчет тех, совсем крохотных штучек? — спросила она, подхватив свои сумки и следуя за мной ко входу в паб.
— Совсем крохотных штучек?
— Ты знаешь, те маленькие атомные штучки, что никто не видел, но которые вы все знаете, существуют? Те, что с названием из «Звездного пути».
Я нахмурилась вниз на ее макушку (Сара, миниатюрная несмотря на рождение троих детей, к тому же была ниже меня на добрых шесть дюймов), когда открывала дверь в трактир.
— Ты имеешь в виду кварки?
— Вот именно. Ты сказала, что ученые верили в существование кварков задолго до того, как увидели их.
— Да, но они видели доказательство их существования в ускорителях элементарных частиц. Датчики внутри ускорителя регистрировали следы, созданные в результате столкновении частиц.
Ее глаза сузились, когда она промаршировала мимо меня в гостиницу.
— Теперь ты сделаешь так, что научные факты повредят мне мозги.
Я улыбнулась и прошла за ней внутрь.
— ОК, ладно, объясняю для дилетантов: Мы знали о существовании кварков, потому что они оставили нам доказательства, в виде следов частиц. Этого осязаемого доказательства их существования было достаточно, чтобы убедить даже самых скептически настроенных ученых, в том, что они реальны.
— Но перед теми воображаемыми ускорителями элементарных частиц, не было никаких доказательств, правда?
— Да, но вычисления показали, что их существование имеет смысл…
Сара остановилась в дверном проеме, обшитого деревянными панелями помещения. Женщина за баром обслуживающая клиента сказала, что сейчас займется нами. Сара кивнула и повернулась ко мне.
— Не в это суть. Они поверили во что-то, еще ни имея доказательств. У них была вера, Порция. Они верили что то, чего они не могли увидеть или потрогать, или взвесить — существует. И это — своего рода вера, которой тебе недостает. Ты так захвачена, отвергая все, что не допускаешь немного магии в свою жизнь.
— Это не настоящая магия, Сара, только иллюзия, — сказала я, и потрясла головой.
— Ох, моя дорогая, как ты ошибаешься. Магия есть всюду вокруг тебя, только ты черезчур слепа, чтобы видеть ее. — Легкое сияние смягчило взгляд ее глаз. — Ты знаешь, я наверно полоумная, но…хмм.
Я подняла брови и сдержалась, чтобы не клюнуть на «полоумную» приманку, которую она соблазнительно подвесила передо мной. Взамен я напомнила себе, что я была ее гостьей в этой трехнедельной поездке по Англии, Шотландии и Уэльсу (представленная, в налоговых целях, как научный сотрудник) и поэтому, я держала часть своих мнений при себе.
И только через полчаса, после того как мы сняли две комнаты имевшиеся в пабе для приезжих, Сара продолжила мысль, высказанную раньше.
— Твоя комната лучше моей, — заявила она после того, как восхитилась видом заросшего травой выгона за моим окном. Овцы и коровы усеивали пейзаж, несколько деревьев защищали от нежного веяния раннего летнего бриза.
