— Скорее всего, тетя Констанс знает подходящее заклинание. А раз Черного Джона больше нет, я уверена, она согласится с тем, что Инструментам пора на покой.
Кэсси поняла, что Диана не отступится от своего решения. Как, впрочем, и Фэй, лицо которой уже сводила знакомая всем гримаска ярости.
— Надо проголосовать,— резко сказал Ник. Он так редко брал слово на собраниях, что это застало Кэсси врасплох.
— А Ник прав,— сказала Мелани.— Дело серьезное, и решение должны принимать все.
Диана кивнула:
— Согласна.
Фэй драматическим жестом простерла руку с алыми ногтями и сказала:
— Ну голосуйте,— словно заранее была уверена в успехе.
Мелани, которая всегда проводила голосования, вышла на середину комнаты.
— Все, кто за то, чтобы уничтожить Инструменты, поднимите руки.
Сначала руку подняла Диана, за ней — сама Мелани, за ней — Лорел. После долгой паузы к ним присоединился Ник, потом — Адам.
— Кэсси глазам не верила. Адам соглашался с Дианой, хотя она точно знала, что он охотно поэкспериментировал бы с Инструментами.
—Все, кто за то, чтобы сохранить Инструменты,— поднимите руки!
— Погодите! — опомнилась Кэсси. Она задумалась и не подняла руку, чтобы встать на сторону Дианы.
Фэй рассмеялась:
— Кто не успел, тот опоздал! Голос против Дианы — голос за меня.
— А вот и нет,— Кэсси сама не верила, что говорит это.— Я проголосовала за себя.
Она мельком взглянула на Адама. Тот смотрел на нее с гордостью.
— Я предлагаю третий путь. Мы сохраним Инструменты на случай, если Черный Джон вернется, но трогать их пока не будем.
— В таком случае,— встряла Фэй,— я с удовольствием стану их хранительницей.
— Ну уж нет,— запротестовал Адам.
Кэсси осадила их жестом.
— Я не закончила. Каждый лидер будет хранить одну реликвию, и тогда их можно использовать только с общего согласия.
Несколько мгновений все обдумывали сказанное.
Кэсси знала, что идея хороша. Правда, героиня понятия не имела, как подобное пришло ей в голову. Начиная говорить, она не знала, что конкретно предложит.
Диана заговорила первой:
— А это разумный компромисс. Мелани, надо переголосовать.
— Я тоже так считаю,— галантно согласился Ник.
Мелани пожала плечами.
— Хорошо. Кто за идею Кэсси — поднимите руки.
«За» проголосовали все, кроме Деборы, Сюзан и Фэй.
— Решено,— подытожила Мелани.
Фей даже бровью не повела, но по лицу ее пробежала черная тень. Сюзан вскочила со стула:
— Ну наконец-то. Помираю, есть хочу. Перекусим где-нибудь?
— Да, пошли тако[1] пожуем,— согласился Шон.
Обсуждая будущий поход к тете Констанс, ребята один за другим вставали со своих мест и собирали вещи. Диана задула свечи и погасила лампы, лишь Фэй не двинулась с места.
— Ты! — сказала она наконец.
Кэсси инстинктивно отшатнулась от Фэй, хоть та и стояла на другом конце комнаты.
— Ты не слишком-то собой гордись,— черногривая приблизилась, и в нос Кэсси ударил тяжелый аромат духов, от которых у нее закружилась голова.— Может, ты и выиграла битву, но... ну ты в курсе.
Когда Фэй угрожала, Кэсси по-прежнему начинала паниковать. Неважно, кто из них сильнее; важно лишь то, что Фэй — целеустремленная социопатка, не знающая, что такое совесть. И это очень, очень опасно.
— Мы на одной стороне,— прошелестела Кэсси.— Мы хотим одного и того же.
Фэй сузила свои медовые глаза:
— Сомневаюсь, дорогая.
Это прозвучало как угроза, а Кэсси знала, что Фэй никогда не угрожает впустую.
За весь обратный путь Кэсси с Адамом не перекинулись и парой слов. Она была потрясена словами Фэй, а он чувствовал это и молча сжимал ее руку. Кэсси включила радио и терзала колесико, пока не нашла песню по душе. Она не помнила названия, но мелодия навевала ностальгию, оживляя в памяти времена, когда жизнь казалось проще. Она жила в Нью-Салеме всего год, а казалось, прошла вечность. Вместо того чтобы любоваться весенней ночью за окном, Кэсси закрыла глаза, позволив музыке увлечь себя в то золотое время, когда можно было позволить себе быть обычной девушкой. Не ведьмой.
Потом Кэсси приоткрыла глаза, чтобы взглянуть на Адама.
Он был красив. В бледном лунном свете его волосы отливали темно-рыжим, а глаза были темными, словно ночное небо. Как мог этот юноша любить ее и только ее? Прежняя Кэсси никогда бы в это не поверила.
Она взглянула на свое отражение в боковом зеркале. Раньше она была совсем обычной: среднего роста, средней внешности, с обычными шатенистыми волосами. А теперь на лице выделялись бездонные серые глаза. Но всего важнее было то, как расцвела в ней Сила. Сейчас Кэсси верила в себя как никогда.
Когда они доехали до дома номер двенадцать, последнего дома на мысу, Кэсси вспомнила, как в первый раз она испугалась этой полупросевшей крыши, этих старых стен. К добру ли то, что она так привыкла к этому дому, да и ко всем старым домам Вороньей Слободки? Все, что раньше казалось ей странным, теперь стало частью ее жизни.
Адам заглушил двигатель и устремил на Кэсси горящий взгляд.
— Забей. Плюнь на нее.
— На кого?
— Да на Фэй. Не принимай близко к сердцу бред про то, что ты выиграла битву, а она выиграет войну. Она же всегда всем угрожает. Если бы кто-нибудь сделал куклу — Фэй, она бы обязательно выла мерзким голосом: «Ты выиграла бииииитву, а я выиграю войнуууу!»
Кэсси невольно расхохоталась.
Адам, явно довольный, что рассмешил любимую, взял ее руки в свои.
— Ты клево сообразила с Инструментами. Как додумалась?
— Не знаю. Странно получилось. Оно само пришло из ниоткуда.
— Не ниоткуда, а отсюда,— Адам прижал руку к ее сердцу.— Потому тебя и выбрали лидером. Кэсси, ты особенная. Просто привыкни к этому.
Никогда еще Кэсси так не радовалась, что Адам на ее стороне. Конечно, сначала он согласился с Дианой, но в конце концов поддержал ее, Кэсси, и только это имело значение. Она потянулась, чтобы поцеловать любимые губы — уж это ей никогда не приедалось. Адам принял этот прощальный поцелуй слишком близко к сердцу и решительным движением отстегнул ремень безопасности.
— Не сейчас, милый. Свет в доме горит, а значит, на нас может смотреть мама.
Адам сделал глаза котика из «Шрека».
— Любовь моя, однажды тебе станет все равно, что думают окружающие.
Она последний раз поцеловала его в щеку и побежала в дом, боясь передумать.
Мама сидела за массивным столом из красного дерева. Комнату заливал мягкий желтый свет; Кэсси не уставала благодарить покойного деда, сделавшего в доме такое чудесное освещение. Золотистые стены поблекли и потеряли бы половину своего шарма, окажись они под безжалостными лучами современных галогеновых ламп.
