Можно, конечно, воспользоваться магией. Но я настолько эмоционально выжата, что даже не хочется заморачиваться.
Преодолев всё это величественное убранство, я наконец захожу в свою комнату. Взгляд тут же падает на прикроватную тумбочку, где стоит фотография. Недолго думая, я подхожу к ней и беру рамку в руки. Провожу кончиками пальцев по снимку, и он тут же приходит в движение.
Я задорно смеюсь, сидя на руках у мамы, а папа качает нас на широких, увитых плющом, качелях, когда с дерева опадают лепестки цветов, гонимые летним ветерком.
На этой фотографии мне пять лет…
Резко мотаю головой, поставив фотографию на место и снимаю кофту, скинув её на пол. Затем следует футболка, джинсы и нижние белье. Подхватив со стула полотенце, следую в ванную комнату. Скептически оглядываю себя в зеркале. Длинные, слегка завитые волосы, темного цвета, который мама частенько называла как – цвет ночного неба. Большие изумрудные глаза, в обрамлении длинных пушистых ресниц. Маленькие, но пухлые губы. Бледная кожа. Сильно выпирающие ключицы, острые плечи. Родинка, в виде маленькой звездочки, прямо возле сердца. И ключ… Маленький непримечательный ключик из серебра на длинной тоненькой цепочке, который со мной с рождения, потому что мама всегда запрещала снимать его, говоря, что однажды – он станет моим спасением…
Всё это я вижу с самого рождения, как только научилась понимать этот мир. Но каждый раз мне хочется разбить собственное отражение. Ведь я принесла столько бед. Я принесла столько боли…
Руки непроизвольно сжимаются в кулаки. Я хватаюсь руками о раковину, до боли впиваясь пальцами в холодный мрамор, продолжая смотреть на себя в зеркале в упор. Взгляд мимолётом падает на золотистые ножницы, которые лежат на полке. Недолго думая, я хватаю их, а затем одним касанием обрезаю волосы по плечи.
Мама бы не одобрила такого поступка.
В древние времена это считалось позором. Позором для нашего рода. Только вот…
Хм. Её нет. Её больше нет.
Никого больше нет.
Так к чему эти правила?!
К чёрту их!
Улыбнувшись, я переступаю раскинувшиеся на полу локоны, и захожу в ванну. Она холодная. Такая же, как и моё сердце. Но я тут же поворачиваю кран и включаю горячую воду, которая стремительно согревает озябшие конечности, заставляя меня блаженно прикрыть глаза.
Говорят: «От себя уйти невозможно». Но я делаю это. Делаю каждый раз, когда пытаюсь стать кем-то иным. Когда пытаюсь забыть о своей сущности, хотя она упорно не желает отступать, порой заставляя снова почувствовать себя, как раньше. Когда всё казалось возможным, чистым и таким светлым… Когда казалось, что истинная сущность – дар, а не проклятие.
Однако всё меняется…
Меняется, когда приходит осознание, что все, кто тебе дорог, страдают из-за тебя. Поэтому мне пришлось. Пришлось научиться быть сильной, отбросив всю жалость и сострадание. Ведь их наличие, в первую очередь, применяется к себе. А я не могла… Не могла быть слабой.
Мне пришлось многому научиться, чтобы в конечном итоге стать той, кем я являюсь. Только мысли постоянно не дают покоя. Внутренний голос то и дело задаёт вопрос: «Действительно ли ты так, кем сейчас являешься?» Но я всегда его отгоняю, прочно сковав цепями.
Вода приводит меня в чувства. Поэтому я спешно выбираюсь из ванны, чтобы успеть собраться.
В комнате царит хаос. Вещи разбросаны по разным углам. Но это итог долгих и изнурительных сборов, которые затянулись на пару дней. Всё же покидать родной дом не хотелось. Но у меня нет выбора. Так будет лучше. Лучше, чем жить с постоянной оглядкой. Чем жить в постоянном страхе…
Рэй прав.
Я должна попробовать.
Переодевшись в чистые и сухие вещи, я беру с тумбочки фоторамку и кладу её к остальным вещам, которые успела закинуть. Затем хлопаю крышкой красного чемодана и застегиваю молнию.
— Кейла! — доносится откуда-то снизу.
Быстро обернувшись, в последний раз оглядываюсь, сопоставляя в голове всё ли необходимое взяла с собой. Неизвестно, когда я теперь смогу вернуться. Убедившись же в том, что – да. Заклинаю чемодан, с помощью простеньких рун и, подхватив кожаную куртку, спускаюсь вниз. При этом чемодан плывёт рядом со мной.
Когда я оказываюсь в холле, Рэй уже при параде. Причем запах его одеколона улавливается на расстоянии нескольких метров. Всё же иногда он перебарщивает…
— Ты снова вылил на себя всю бутылку, — зажимая нос, насмешливо констатирую я.
Он тут же сердито поджимает губы и отвечает мне в тон:
— Ты снова пользуешься магией в простых вещах?
Закатываю глаза на его реплику и, щёлкнув пальцами, чемодан спикирует на пол. Ловко хватаю его за вынутую ручку и, натянуто улыбнувшись, произношу:
— Доволен?
Его губы растягиваются в лукавой улыбке.
— Несомненно.
— Зануда, — бурчу я себе под нос, когда мы выходим на улицу, где до сих пор идёт ливень. Поэтому приходится накинуть купол. Однако дядя слышит, потому что тут же выдаёт:
— Сама такая.
— Как это по-взрослому, — усмехнувшись, парирую я, кивнув.
Спустя пару минут мы оказываемся возле машины.
Рэй любезно открывает для меня переднюю дверь.
Я забираюсь в кожаный салон, вдыхая запах хвои и сандала. Дверь тут же хлопает. Рядом, на водительском сидение, появляется Рэймонд.
— Ну, что готова?
Перевожу взгляд на поместье, в котором мы раньше частенько проводили время. Я считала это место своим истинным домом. Хотя таковых мест у нас было довольно много из-за частых переездов. Но теперь… Теперь я должна отпустить прошлое, чтобы суметь построить будущее…
Поэтому обернувшись, снова смотрю на мужчину. Губы растягиваются в коварной усмешке.
— О, нет…
— О-о-о, да. Я готова покорять мир!
— Кейла! — усмехается, но вместе с тем предупреждающим тоном начинает он.
— Помню, помню. Не высовываться, — поспешно киваю, состроив серьёзное выражение лица.
— Именно, — звучно хмыкнув, произносит Рэй и заводит машину.
Нас ждёт несколько часов пути, чтобы прибыть на станцию, где находится местный телепорт. Ну, а там…
А там меня ждёт столица Эльрии – Айстридж и… Академия, забитая до отвала элитой!
Что ж…
Прорвемся!..
Глава 2.
Мы останавливаемся возле ворот. Однако, прежде чем выйти, я делаю глубокий вдох. Выдыхаю, а затем уверенно открываю дверь, чтобы выбраться наружу.
Пять часов до местного телепорта. Затем переход, в котором нас порядком потрясло в сплетение атмосферных путей. Что означает – местные власти скупятся на качественные частицы межпространственных границ. Нет. Я, конечно, их не виню. Эта вещица дорогостоящая. К тому же далеко не везде её можно заказать. Однако такими темпами кого-нибудь точно выкинет в подпространство. Тогда моральная компенсация будет куда больше тех цифр, что значатся на чеке по приобретению частиц …
Дождь по-прежнему отбивает замысловатый ритм, касаясь поверхностей зданий. Однако лесной воздух, в котором я отчетливо улавливаю нотки ягод и жгутиков, которые в этот период начинают цвести, заставляет блаженно прикрыть глаза и глубоко вдохнуть этот аромат, чтобы наполнить им лёгкие.
— Что ж, будем прощаться…
Открываю глаза и тут же хмурюсь, потому что перед глазами предстаёт место, в котором по плану я должна пробыть не меньше пяти лет. Без учета аспирантуры и прочих обязательств, прописанных в общем кодексе Айстридж.
Что сказать?
Типичная помпезность, полнейшая безвкусица и массивные статуи, которые больше пугают, нежели притягивают взор. Однако, надо признать, роскошь и современность местной архитектуры. А также живописную территорию, с обширным лесом, который точно так же входит во владения академии Хиллкроуз. Что, впрочем, не удивительно. Ведь, в отличие, от других академий и пансионов, только в Хиллкроуз столько гектаров во владение. Ну и собственный студенческий городок.
— Может ещё не поздно сбежать? — насмешливо вздёрнув бровь, всё же интересуюсь я, обернувшись к Рэймонду.
