Это был грубый язык, я понятия не имела, какой. Мотнула головой.
— Я не понимаю, — вяло прошептала. Он скривился и вздохнул так, будто увидел дерьмо на своем ботинке.
— Американка, — произнес он уже понятно. — Какого хрена тебя занесло в Сибирь?
* * *
Я напрягла извилины и поняла, что название знакомое, и все же оно не открывало тайну, в какой части мира я нахожусь. Хозяин хижины разглядывал меня издевательски, сидя на табурете напротив. Даже не попытался согреть или накрыть пледом. Я сама только сейчас отметила, что он посадил меня в тряпичное кресло, и поджала ноги под себя, пытаясь согреть их. В доме было тепло, но мокрая одежда на мне вызывала крупную дрожь до клацанья зубов. И все равно ни капли сочувствия в холодных черных глазах.
Я не ответила, сосредоточилась на его внешности, пытаясь понять — могла ли знать его раньше? Он не казался очень уж удивленным моим появлением, но он в принципе мог быть таким бесчувственным сухарем по своей натуре, живущим отшельником в какой-то Сибири. Думаю, у меня бы хоть что-то екнуло, если бы я знала его. А так — смотрела и ничего. Выше меня на полторы головы, с огромной развитой мускулатурой и покрытыми мозолями грубыми пальцами. Гладкая смуглая кожа и немного волос на идеально высеченной гриди. Весь его вид вопил, что он сволочь, хам и, вероятно, маньяк. На фоне этой его мрачной ауры просто поразительной казалась красота лица. Черты правильные, я бы даже сказала идеальные. Ровный лоб, хищный разрез глаз, густые брови, прямой нос и полные губы. Судя по недельной щетине, время от времени он вспоминал об уходе за собой. Но судя по запаху, ему стоило бы вспоминать об этом чаще. Слишком уж резкий… Дикий.
— Кто ты? — новый вопрос, сказанный таким тоном, что если не отвечу — пожалею.
— Я не знаю, — прошептала я, решив сказать правду. На выдумки голова не была способна. — Моя машина попала в аварию, и я просто... ни черта не помню. Где я? В смысле, в какой стране? Здесь поблизости есть полиция?
Мужчина зловеще хмыкнул и наклонился, ставя руки на подлокотники кресла. Я бы с радость вжалась в спинку сильнее, потому что он, откровенно говоря, пугал.
— По-твоему я должен поверить в эту хрень? Босая американка заблудилась где-то в Сибири и совершенно случайно нашла меня? — Яд и ненависть в каждом слове.
Не дождавшись оправданий, мужчина резко встал, напугав меня до холодка по спине и с обещанием чего-то очень плохого заявил:
— Не знаю, кто тебя послал, кукла. Но раз ты пошла на это, то должна была знать, что на моей территории действуют только мои правила.
— Я н-не… Не знаю, я не представляю, куда идти. Просто позвони в полицию или кому-то, кто мог бы отвести меня в город. У тебя есть машина? Мне нужна помощь. Пожалуйста!
Мрачный взгляд стал пустым, и мудак просто направился к камину. Его по-прежнему совершенно не волновало мое состояние. Я бы с радостью сняла мокрые шмотки и бросилась к огню, но вместо этого бесполезно пыталась растереть предплечья.
— Если хочешь остаться в этом доме, придется спать со мной, — прозвучало грубо, дерзко, вызывающе. Как приговор. Без единого сомнения, что именно он имеет в виду под словом «спать». Я же не могла поверить, что он так просто озвучил это. Мне! То есть… Мы ведь знаем друг друга от силы десять минут.
— Прости, что? — вырвалось возмущенное. Вопрос риторический, я не хотела слышать ответ.
Но придурок ответил.
Сидя на корточках у камина, он застыл с поленом в руке и окинул меня жестким взглядом. Жестким, но похотливым. Каким-то звериным, опасным, доводящим до ужаса и еще большей дрожи.
— Спать, — повторил по слогам и кивнул на кровать в углу хижины. — Секс. Трах. Я буду иметь тебя во всех позах этой ночью. Столько раз, сколько захочу. И только тогда накормлю и отвезу в город. Не нравится?
А теперь он очень выразительно посмотрел на дверь, этим самым заканчивая предложение.
Глава 2
Я и до этого переваривала происходящее с трудом, а теперь просто оторопела от несказанно «заманчивого» предложения.
Хотя был в этом всем один большой жирный плюс. У меня хотя бы был выбор, вернее, иллюзия выбора. Очевидно ведь, что если я выйду за порог этой лачуги, погибну. Ступни еще не согрелись, я дрожала от холода, который, казалось, пробрался до костей. Единственное разумное решение — остаться и делать все, что нужно для выживания.
Со мной была только одна вещь — мое чутье. И прямо сейчас я решила повиноваться ему.
Приложив ледяные пальцы к ране на лбу, стерла засохшую кровь и осмотрела хижину. Слишком крохотная для него. Старая. Мебели минимум — небольшой квадратный стол с двумя табуретками, кресло и кровать у камина. В зоне, отведенную под кухню была еще одна дверь во двор, печь, умывальник и допотопный холодильник. Я нашла то, что искала у двери. На полу стояли две пару обуви — сапоги, в которых мудак меня встретил, и кроссовки, кажется, двенадцатого размера — огромные.
— Я могу занять у тебя обувь?
Он изогнул бровь, послав мне уничижительный взгляд.
— Нет.
— Куртку?
— Блядь, нет!
— Прекрасно. Ты был очень милым. Спасибо за гостеприимство.
«И гореть тебе в Аду» — это я не сказала, только подумала. Вставать не хотелось, я только-только начала согреваться.
— А в каком направлении твой ближайший сосед? — спросила я, схватившись за ручку двери и в последний раз посмотрела на чокнутого ублюдка. Нет, правда, а ведь он мог уже десять раз меня изнасиловать и прикопать у себя на заднем дворе. Я была рада просто тому, что он давал мне уйти. — Забей. Найду сама.
Он смотрел на огонь и даже бровью не повел, когда я вышла за дверь. Кажется, снаружи стало еще хуже. Ветер колол лицо и пальцы, кусал мороз, а «милые» снежинки, будто капли кислоты, прожигали кожу. И вся холодная одежда на мне задубела за секунду. Я буквально услышала хруст джинс, когда сделала первый шаг. Вот сейчас самое время забрать все слова о том, что я умная девочка. Дура! Такая обезбашенная дура… Мне не жить.
Я по-геройски обошла хижину и дошла до сарая, где ненормальный держал сухие дрова. Можно было бы на время укрыться там, но он найдет меня, и мы вернемся к тому разговору снова. Я ушла, зная, что шансов найти кого-то адекватного в этой глуши еще меньше. И думаю, он тоже прекрасно знал об этом. Идти мне некуда, только на верную смерть. Но зато я умру с достоинством, по своему выбору. Как будто в этом есть хоть капля смысла…
Громкий и настойчивый хруст снега заставил меня застыть и обернуться. Громила шел ко мне. В тех своих уродливых серых сапогах и видом полнейшего безумия на злом лице.
— Ты совсем больная? — зарычал он и снес меня с ног прежде, чем я успела сказать «эй». Мир перевернулся вверх дном, и меня понесли.
— Эй! Ты дал мне уйти.
— Я передумал, — был его ответ. — Глупо отказываться от куклы, которая к тому же сама ко мне пришла. Ты так пожалеешь об этом!
То, с каким зловещим предвкушением он это сказал, вызвало во мне панику и страх. Сознание тут же подкинуло десятки красочных сцен, насколько жестоким мог бы быть со мной этот мужчина. И он приступил сразу же. Только толкнул дверь хижины и внес меня, я тут же с криком полетела на кровать, а он начал живо раздеваться. Сначала на пол полетели ботинки, затем его куртка. Я в ужасе схватилась за покрывало и вжалась в стенку.
Он пошел ко мне, как оголодавший зверь, готовый разорвать свою жертву, и я понимала, что сейчас лучше всего просто договориться с ним, как он и предлагал. Признать, что это было приемлемо для меня, и не злить его еще больше. Но инстинкты… все, что у меня было. Потому я выставила ноги в тот момент, когда он опустился на кровать, и толкнула его в живот. Он зашипел скорее от холода, а не потому, что едва не упал. И определенно разозлился еще больше.
А я соскочила с кровати и схватила полено. Бросила в его рожу одно, затем второе. Он отбивал их руками, как чертовые надувные мячики. И был уже в ярости. Я схватила кочергу, но не успела даже замахнуться, когда он с ревом перехватил мои руки и врезался со мной в стену, прижимая к ней руки и все остальное тело.
