Вскоре вдалеке блеснули яркими огнями звериные зрачки. Айрис поймала этот взгляд сквозь ветви и короткой вспышкой почувствовала: «Помоги». Волк был ранен, но он не желал зла. Она знала это. Он лежит в небольшом овраге, его ранили те, кто рыскал с фонарями. По снегу растеклось бордовое, почти черное пятно крови, натекшее из серого бока.
Рядом с волком сидел на корточках желтоглазый, касался ладонью загривка. Почему-то с ним рядом страх стихал — не из-за того ли несчастного поцелуя?
— Зачем пришла?
— Я могу помочь. — Айрис застыла, сама не понимая, зачем это делает.
Сомневался — пустить ее ближе или снова прогнать. Точно волк ему родной. Не просто дикий зверь. Странный незнакомец! То ли лесник, то ли сумасшедший защитник животных.
Но сейчас не было неловкости из-за того, что они недавно целовались, будто влюбленные. Айрис опустилась на колени и настолько сосредоточилась на раненом звере, что не думала больше ни о чем. Красный теплый плащ лег на снег, слившись с цветом крови.
И вдруг так ярко представился здесь ее собственный старый пес, Морис, который сейчас наверняка бьет хвостом и ходит кругами по дому, ожидая хозяйку. И представилось, будто бы он был так ранен, как этот волк, и скулил умоляюще.
— Он умирает. Ты ничего не сделаешь, — проронил незнакомец, тяжело дыша рядом.
— Отойди.
Волк шевельнул головой и взглянул ей в глаза — вдумчиво и так по-человечески, что в груди болезненно сжалось. Айрис поднесла к нему руки и вспомнила, как однажды взяла в ладони раненую синицу. Совсем слабую, замерзшую в снегу. Коснулась ее и почувствовала такое тепло, идущее из сердца, что через руки словно поток огня полился, но не ранящий — целительный.
Вот и теперь незримая сила пронизывала пальцы, струилась по венам. Волк жалобно заскулил еще громче, и желтоглазый схватил за плечо, чтобы откинуть прочь, но увидел, как волк начал дышать ровнее. Края раны стянулись на глазах.
И от волка обратно к ней потянулась невидимая, едва ощутимая ниточка тепла. Айрис почувствовала, как на себе, насколько стало легче и отступила боль.
— Так ты колдовать умеешь? — тихо протянул незнакомец, когда она убрала дрожащие ладони. — Не думал, что одаренные водятся в этом захолустье.
— Я не знаю, что умею, — тихо сказала Айрис, чувствуя, как навалилась неподъемная тяжесть. — Не знаю, кто ты такой и зачем тут взялся. Но тебе не безразлична чужая боль, — взглянула она в его лицо, — значит… не такой уж ты негодяй.
Она почувствовала от него странное любопытство, но сил уже не осталось. Вернуться бы домой и рухнуть в постель, и чтобы Мари принесла горячее питье.
Айрис поднялась, стянула туже плащ и отправилась назад к дому. От былой легкости и подъема не осталось и следа. Она прижала на миг ладонь к губам, не веря, что еще недавно целовалась с незнакомцем в лесу — так жарко и непристойно! И ноги подкосились, но не от воспоминания — от резкого упадка сил.
Она почти рухнула в снег, но незнакомец догнал и подхватил.
— Эй, что с тобой?
— Нормально, — пробормотала Айрис, чувствуя, как глаза закрываются сами собой, а снег продолжает падать на лицо.
— Нормально, — проворчал незнакомец и вдруг подхватил ее на руки и пошел вперед, проваливаясь в присыпанные снегом листья. — Странная ты.
— Сам странный, — буркнула из последних сил Айрис, чувствуя, как сознание уплывает..
Все-таки наглец. Мог бы и сразу признаться, что он не Лорин.
Или была другая причина притвориться и целовать?..
— Эй. Не смей тут умирать, — последнее, что я услышала.
Глава 2
А очнулась Айрис уже под деревом недалеко от тропинки в темнеющий лес. Незнакомец спустил ее на землю, похоже, совсем недавно — еще не запорошились его следы. Скрылся тайком, как и появился.
Айрис медленно поднялась на ноги, держась за ствол, и упрямо побрела к дому.
— Ты с ума сошла? Где пропадала? — набросилась Энжи, стоило ступить за порог старого особняка.
— М-м. Не сошла, — это все, на что Айрис хватило сил, прежде чем она сползла на пол прямо в прихожей.
Морис тут же подбежал и принялся вылизывать ее лицо своим громадным мокрым языком, потом руки, напрыгивал, не давая раздеться. И вдруг принялся обнюхивать так тщательно, словно учуял следы раненого волка. Даже зарычал тихо.
— Фу, Морис! Отстань! Уйди, кому говорю, — сестра села рядом и постаралась оттащить пса.
Айрис слабо улыбнулась ее попыткам и попросту послала Морису мысленную просьбу отойти и подождать, пока она придет в себя. Пес тут же отступил, еще недовольно крутя головой, но послушно сел на пол.
Энжи постаралась подхватить Айрис на руки.
— Ох, дурочка. Пошла все же к Лорину на свидание? Я же говорила тебе!
Она в ответ даже промычать не смогла. Мир навалился тяжелой громадой.
Это все волк. Или этот волчий пастырь. Она была в силах, она могла горы свернуть, пока их не встретила. И снова болезнь дала о себе знать, слабость подступила внезапно, без предупреждения — в один миг лишила сил и желания что-либо делать. Лекари только разводили руками и прописывали пить лечебный отвар из хелиеса, который помогал поддерживать жизнь.
Айрис думалось, это началось со смерти матери. Когда солнце будто погасили щелчком пальцев, все стало серым, бесцветным и неважным. Однажды сестра уезжала, а отец снова приложился к бутылке — и если бы не экономка Мари, заметившая ее долгую слабость, Айрис бы, наверное, ушла вслед за матерью.
Сестра заставила кучу лекарей приезжать в особняк, смотреть ее, изучать, пускать кровь, но все это было без толку, а на этих лекарей спустили тогда все оставшееся небольшое наследство от маминых родственников. Только один из лекарей, из Ииная, намешал отвар, который ставил Айрис на ноги в считаные дни и даже в минуты сильнейшей слабости помогал собрать силы.
Странно было, что позже слабость сменялась таким же неимоверным подъемом, когда Айрис могла не спать несколько дней, петь, танцевать, ходить в гости и заниматься любимым садом, а зимой без устали играть с Морисом на ковре и водить на долгие прогулки.
И именно в такой момент она и решила согласиться на свидание. Кто знал, что все закончится так странно! Этот незнакомец, сжимающий ее в охапке под луной, пока вокруг бродят охотники за волками.
Поцелуй не выходил у нее из головы так же, как и чудесное исцеление волка. На допросы сестры Айрис отмалчивалась: хотелось сохранить это в тайне. Во-первых, потому что ужасно неловко и даже стыдно, как случился ее первый поцелуй. Подумать только — набросилась на чужака, точно дикарка. Думала, это будет шуткой, а вышло совсем не смешно.
А во-вторых… что-то в этой истории было не то. И надо сперва выяснить все самой.
Только спустя несколько дней Айрис наконец пришла в себя от болезни.
В доме были гости. Давно забытое ощущение… Их особняк со смерти матери покрылся пылью и зарос паутиной. Не буквально, конечно. Но такое ощущение витало в воздухе: заброшено, постыло, никому не нужно. Из дома будто ушел уют.
— Кто там, Мари? — прошептала Айрис экономке, поднимаясь на постели. — Энжи дома?
Она почесала за ухом верного Мориса, который все это время лежал с ней на постели, изредка вставая перекусить и по своим собачьим делам, но снова возвращался и преданно дежурил рядом. Ждал, когда хозяйка оживет и сможет с ним играть.
— Дома, дома пока, — проворчала старуха. — Еще недолго здесь будет, пока не сбежит снова в свою академию или как там ее, — экономка подошла к Айрис и принесла теплое платье. — Друг там ейный пришел.
— Ян, что ли? — уточнила Айрис.
Этот вредный и ехидный пройдоха, которого мать выпроваживала из дома сотню раз, но у этого парня была слишком кипучая энергия, чтобы так легко отступить.
— Он самый, — вздохнула Мари. — Полежишь?
— Нет. Пойду, — решила Айрис. — Помоги одеться.
— Не жалеете себя!
Айрис снова промолчала, сберегая драгоценную энергию. Жалеть себя — вот уж интересное занятие. Да, она бывает слаба, когда странная болезнь берет верх. Но лучше думать о чем-то интересном и мечтать по мере сил, чем лежать и жалеть себя так бесцельно.
