Её шикарные золотые косы спадали по плечам почти, достигая колен, а цветные ленты влачились по полу. Следом вошел декан Святослав Алора, тот, что дал мне пропуск в этот мир. Маг был облачен в бежевый мундир с золотыми нашивками. И третий член комиссии тоже декан, но уже боевого факультета: беловолосый серафим в мерцающем серебряном камзоле и белых брюках, магистр Лардон.
Комиссия заняла свои места: к ним тут же подоспели слуги в красивых фраках, разлив по фужерам воду.
Я находилась под обстрелом любопытных глаз. На фоне других адептов, я и вправду кажусь темным пятном. Но больше их злит не это. Абсолютно всех в этом зале, включая ректора Ределик, неимоверно бесит, что я посмела осквернить это место своим присутствием. Что посмела переступить ворота Северного, что возомнила себя ровней.
Но мне, как бы, до лунных чертиков, их презрительные взгляды. Они не трогают ни какие фибры моей темной души, не колышут ни один волос на теле. Могут сломать себе глаза, но я не сдвинусь с места, ни один мускул не дрогнет на моем лице, и я продолжу держать спину прямо. Я знаю, кто я, зачем я и куда иду, всё остальное находится за пределами моего мира.
В зале воцарилась тишина. Ректор пригласила первого по списку экзаменуемого. В центр круга вышел нефилим, его волосы отливали серебром, как и камзол декана боевого факультета. Светлокожий юноша гордо нес перед собой скрипку, держа за гриф тонкими пальцами. В песочных глазах играли солнечные блики. Светлый кремовый костюм гармонировал с лаковыми ботинками, да и со стенами зала, чего уж говорить. Они все тут гармонировали. Особенно я. Я так вообще, своим видом, одеждой, бледно-зеленой кожей, а про двухцветные волосы и говорить не стоит. Тот ещё гармонер. В этой ситуации, я могу только забавляться реакцией окружающих. Они так надменно корчат гримасы, морщат носы и отворачиваются, а я ведь знаю, что не хуже любого из них. Я просто другая.
Нефилим устроил скрипку под подбородком и приготовился творить. Смычек пришел в движение, рождая первые звуки. Ему, как и любому повелителю иллюзий требуется время, чтобы создать звуковые волны, из которых, при помощи магии, уже творится сама иллюзия. Это уникальное умение и дар, которым могут овладеть не многие могущественные существа. Сделать из невидимой энергии звука, видимые эффекты, которые можно применить в бою… невероятно сложно. У повелителя обязательно должен быть свой заговоренный инструмент, который усиливает звук, делая волны прочнее.
Скрипач почти закончил вторую октаву очень душевной мелодии, когда стала проявляться первая иллюзия, его творческая заготовка. Под ногами юноши расползался зеленый ворс, под музыку росло и распускалось дерево. Закружили первые насекомые, появились цветы. Подул легкий ветер, срывая прозрачно-желтые лепестки растения и, укладывая их на стол ректора в форме знака академии: восьмиконечной звезды в солнце. Как это… низко. Нет, не так. Грязно. Прямо подхалимство чистой воды. А меня убеждали, что светлые - образцы благородства, милосердия и чистоты.
Скрипач удалился под сдержанные аплодисменты соратников и великодушный кивок ректора. Магиана сделала глоток, ни на кого не глядя, что-то отметила в бланке и пригласила следующего экзаменуемого.
Меня затошнило от сгустившегося пафоса.
После нефилима выступала юная магиана со своими «птицами» и нотами, что порождали звуки рояля. Экзаменуемые шли один за другим, не тратя на выступление более десяти минут. И, впрочем, неплохо справлялись. Было на что посмотреть. Атмосфера захватила меня и на последнем выступлении двадцатилетнего серафима, я зааплодировала вместе со всеми, и тут же была награждена десятками яростных взглядов. Светлые посчитали мой простой жест благодарности вызовом. Словно, я ударила этого юношу, опозорила или оскорбила. Мне полагалось сидеть тихо в самом углу зала и не высовывать макушку. Но я не бросаю никому вызова и не хочу показаться лучше, выставляя свои способности на обозрение. Я просто хочу, чтобы нас начали уважать. Чтобы темные имели право получать хорошее, качественное образование и работу. Показать, что мы достойны жить в их обществе.
Знаю, мне предстоит тяжелый путь: выжить в мире, где меня принимают за животное и не сломаться. И сейчас, начнётся моё первое испытание.
Я поднялась, придерживая края пышного нежно-фиолетового платья. Грудь стягивал голубой корсет с широкими черными лентами. Впереди, на юбке, был вырез, открывая вид на стройные, хоть и зеленоватые ноги. У меня не было инструмента и это вызвало у ректора недоумение.
- На чём же ты будешь играть? – насмешливо спросила магиана, скривив свои алые губы в презрительном оскале.
Прежде чем ответить, я поклонилась, чуть присев, согнув ногу, как это положено уставом.
– Мой инструмент - колокольчики, магистр Ределик – вежливо ответила, буквально кожей ощутив, как напряглись светлые. Мой голос не был груб, как ожидалось, он был достаточно высок, чтобы казаться мелодичным. Ах, я же сказала – колокольчики. Наверняка, сейчас каждый ломает голову, как это возможно. В этом нет особого секрета – мне не нужны инструменты, чтобы создавать иллюзию, но об этом никто не должен знать. Колокольчики, лишь бутафория, уже покрытая иллюзией, создавая впечатление заговоренного инструмента. Дело в том, что среди темных нет заклинателей, но светлым это неизвестно. Им ничего неизвестно. Светлые знают только то, что желают знать. Можно долго говорить об этом, но Ределик ждет объяснений.
Приподняла подол платья, оголяя лодыжки, чтобы всем были видны маленькие колокольчики на красной ленте, привязанные к голени. Задрала длинные и свободные рукава, чтобы зал разглядел мои запястья с такими же золотыми колокольчиками.
– Она бы ещё ложки взяла, – послышались в зале смешки. Они были далеко, едва различимые, но у темных отменный слух, как и зрение.
– Посмешище. Она позорит академию, – раздался шипящий голос на уровне шепота. Скользнула взглядом по трибунам и безошибочно определила владелицу ядовитой словесности. Златовласая серафима, та самая, что напала на меня у жилого корпуса, прожигала мой профиль ярко-сапфировыми глазами. Она источала злобу на физическом уровне, уже желая меня размазать по кафельной плитке здания. Спасибо, дорогуша за столь сильные эмоции. Я подпиталась и узнала о твоих намереньях, теперь можно приступить к выполнению задания. Но есть одно но…
- Магистр Ределик, мне необходим аккомпанемент. Можно ли попросить помочь кого-нибудь из зала?
Магиана сверкнула призрачными глазами, напуская на меня какую-то магическую дымку, словно пытаясь вытряхнуть мою душу наизнанку. Но мне эта дымка, как ящеру дробинка. С трех лет, мне натаскивали на все виды магической атаки. Я даже не выставляю щитов: ауру защищает тонкая, на первый взгляд, паутинка, которая обладает невиданной прочностью. При более сильных атаках, а я их почувствую, обязательно воспользуюсь другой защитой.
- То есть, ты хочешь сказать, что будешь использовать чужие волны для создания иллюзии? – светло-золотые полоски бровей взлетели до небес. Это неслыханная дерзость и наглость, но дело даже не в этом: никто не может использовать чужую музыку, она заговорена на повелителя.
- Не совсем так, магистр Ределик, - вежливо ответила, держа перед собой руки, не забывая учтиво улыбаться. – Мне просто подыграют, чтобы я поймала ритм и это создаст определенный эффект. Никто не может использовать чужие волны.
Действительно, но я могу, но не буду. Мне это ни к чему. Мой уникальный дар в том… это даже не дар, не знаю, предназначение, проклятье или как-то иначе, но во мне заключена сущность мрачного феникса. Это существо обладает поистине разрушительной силой. А вот, как феникс оказался частью меня, неизвестно. Он просто есть, он ведёт меня, усиливает мою магию, мой дар, мою стихию и позволяет самой создавать любые волны из энергии. Энергию я получаю отовсюду. Земля, вода, деревья, люди… Поэтому и выбрали меня. Я должна привести свой род к свету. Правда, вряд ли сущность феникса убережет меня от растерзания. Как бы не была я обучена, какой бы силой не обладала, меня задавят числом, хитростью и коварством. Этой науке я могу противопоставить только свой ум.
