Телефон в кармане вздрагивает вибрацией. Нет ни малейшего шанса ответить при покупателях. Иначе меня вообще растерзают, а после Элла сожрет. И вот этим горошком меня заправит.
— Верните деньги, — напирает бабулька, явно не собираясь уходить. — Или позовите администратора.
— Да, да, — возмущаются люди, — давайте администратора. Пусть придёт и за кассу сядет.
Обреченно вздыхаю и жестом подзываю охранника.
— Дядь Паш, Эллу Кирилловну, позови, пожалуйста…
Он достаёт из-за пояса рацию.
В моем кармане снова звонит телефон.
Успеваю отпустить пару человек до того момента, как ко мне подходит администратор. Я узнаю ее, даже не глядя, по запаху яблочных сигарет.
— Ну что тут у тебя снова снова случилось, Трофимова?
Моя бабка тут же активизируется.
— А вот она, — указывает костлявым пальцем в мою сторону, — пробила мне две банки горошка, вместо одной, и деньги возвращать отказывается!
— Варвара? — дергается вверх бровь Эллы. — В чем вопрос?
— Акция ещё вчера закончилась, — отвечаю, слыша, как голос дрожит. Если сейчас верну деньги, то это ещё восемьдесят рублей недостачи на нашу смену. Господи, не Новый год, а обдираловка какая-то! Ничего не успеваем! — Там, наверное, девочки ценники не поменяли. Я же никак по кассе провести не могу…
— Проведи, — Элла проводит пропуском через кассу. — Чек верни. И как закончишь смену, ко мне зайди.
Резко разворачивается и, стуча каблуками, направляется в кабинет. Конечно, ей легко чеки отменять, а мы уже почти на десять тысяч «залетели».
— Ваши деньги, — кладу бабульке ее отвоёванные. — С наступающим…
— То-то же, — фыркает она.
Закусив губу, чтобы не заплакать, отворачиваюсь и продолжаю пробивать продукты. В голове крутится простейшая математика. Десять тысяч на четверых это минус две с половиной. Это минус что? Нет, куклу Машуне я просто не смогу не купить. Она ее пол года просит. Значит, снова минус парикмахерская и сапоги. Ладно, волосы я уже приловчилась заплетать в хвост и пучок, а вот сапоги… это так и зима закончится. Почти первый месяц прошёл.
Телефон снова вибрирует. Я незаметно достаю его из кармана, чтобы посмотреть, кто звонит и, увидев на экране имя тетки, окончательно теряю покой. Что там у них случилось? Смотрю на часы. Смены пол часа осталось, а потом я обещала успеть на праздник. Мышка ждёт… Господи, только почему тетя Ира три раза звонила?
Досиживаю свою смену до двенадцати и закрываю кассу.
— Это последний, — оповещаю очередь, — остальные перейдёте, пожалуйста, на соседнюю кассу.
По очереди прокатывается возмущённый ропот.
Мою коллегу Алю тоже прессуют за неправильный ценник на блинчиках. Оставляю попытку с ней попрощаться и мысленно вычитаю из зарплаты ещё сто рублей. Это так и до минималки можно докатиться. Имея огромное желание высказать девочкам товароведам все, что о них думаю, иду в кабинет Эллы и мысленно прикидываю время до начала утренника.
Стучу в дверь, захожу и просто в полном шоке наблюдаю, как администратор раздаёт девочкам новые бланки переоценки
— Ну что застыла, Трофимова? — ухмыляется. — Помогай подружкам, а то до завтра всю зарплату на возвраты спустите.
— Я не могу, — мотаю головой. — Я с ночной смены на кассе сижу, дочке обещала на праздник успеть, не обедала ещё…
— Трофимова, ну а кто это делать будет? — требовательно смотрит на меня Элла.
— Но у меня смена закончилась, какое ко мне это теперь отношение имеет? — слабо пытаюсь протестовать.
— На, почитай, — администратор поднимает со стола и протягивает мне лист А4, - ознакомься. В декабре недостача будет браться общая и делиться на всех.
— Но…
— Ты всегда можешь уволиться, Трофимова, — усмехается Элла. — У нас в городе полно других рабочих мест.
— Девочки, ну чего вы молчите? — психуя, смотрю на коллег. — Ну это действительно ненормально менять цены раз в сутки!
— Пошли, Варь, а что делать, — утягивают они меня к выходу из кабинета.
Плетусь следом.
— Я сейчас вас догоню, — обещаю, останавливаясь в коридоре, чтобы набрать тетку.
Не знаю, как сказать, что на праздник не приду. Но и ценники эти чертовы не могу не вешать. Это какой-то кошмар! Прислоняюсь спиной к стене и несколько раз бьюсь об неё затылком. В груди горько и хочется поплакать. Желательно на плече у феи-крестной, ибо мужчине я уже один раз в своей жизни поплакала. Аж на целую Машку… Нет, тогда, конечно не до слез было. Швецов душу из меня профессионально по постели размазывал. Из полымя в огонь окунул и до тла сжёг. Слова красивые говорил, ухаживал красиво, маме помог… А потом просто денег кинул. Много. Обещал ещё больше. Хотел, чтобы я на зоне его постель грела! Но я взяла. Я не гордая. Да и куда уж тут до гордости! Без них мы бы с Машкой не выжили. А к нему не пошла… за ребёнка было страшно.
Супер, Варя, просто отлично! Отец дочери — зэк, она скоро вообще забудет с этой работой, как ты выглядишь, живет в казенном доме, как сирота. Ты вместо светлого медицинского будущего продукты на кассе «пикаешь», но продолжаешь думать о мужике. Да, пусть и единственном в жизни. Кусаю губы почти до крови, чтобы не заплакать и нажимаю дозвон на экране телефона.
— Алло, — раздаётся в трубке голос тетки. — Варвара, колготки Маше новые купи. Эти белые она компотом облила…
— Я не успеваю на праздник, теть Ир, — говорю. Голос срывается. — Я сразу после ее заберу.
— Варя, — ахает женщина, — да ты что, она же тебя ждёт.
— Работа. Извините, я скоро буду, — отвечаю запальчиво и сбрасываю звонок.
Стираю со щёк слёзы и иду в подсобку, чтобы взять перчатки с курткой. Иначе в холодильнике можно околеть. Замечаю на столе остатки бутербродов и ворую один. Ничего особенного. Батон, масло, шпроты, но на голодный желудок сочетание кажется нереальным блаженством. Только пить сразу хочется. Беру свою кружку с остатками воды, делаю глоток и… тут же выдаю жидкость фонтаном обратно. Водка! Это не вода! Фу! Зачем они брали мою кружку?
Все-таки высказав девочкам, что о них думаю, помогаю развешивать ценники. Задерживаюсь почти на четыре часа и вылетаю из магазина при первой же возможности.
Пока жду маршрутку, тетя Ира снова начинает обрывать мне телефон. Хоть аккумулятор и мигает красным, принимаю звонок.
— Да…
— Варвара, срочно приезжай, — испуганным голосом шепчет мне из динамика тётка. — Тут люди серьезные на праздник приезжали, личные дела детей смотрели. Машей интересовались. Может, забрать хотят…
— Я уже еду! — кричу в трубку. Сердце начинает колотиться, как сумасшедшее. Как-то забрать? Куда? Конечно, дочка у меня красавица, любого может обаять, но вот так просто «забрать»?
И только в маршрутке я соображаю, что Маши даже в списках детей нет. Как можно забрать того, кого официально нет?
Спешу по снежной дороге к интернату от остановки, уже практически окончательно успокоившись. Ну максимум, что нам с Машкой грозит, это — что заведующая после проверок, запретит нам ходить. Неприятно, но не смертельно. Будем искать круглосуточный сад.
Заворачиваю за угол и боковым зрением вижу, как возле бордюра тормозит большой чёрный внедорожник. Его двери синхронно распахиваются. Ощущая от вышедших из него людей агрессию, ускоряю шаг. И неожиданно оказываюсь захваченной и стиснутой между двумя мускулистыми, мужскими телами.
— Что? Помог… — собираюсь я закричать, но вдруг чувствую, как что-то недвусмысленно утыкается мне в бок.
— Заорёшь — шмальну, — предупреждает меня бородатый мужик. — Давай, быстро в машину.
— Меня дочка ждёт… — говорю одними губами. — Отпустите. У неё больше нет никого, пожалуйста… Вы кто?
— В машине узнаёшь «кто», — рычит мужик и, молниеносно заломив мне запястье, так что я на мгновение теряю ориентацию в пространстве от боли, толкает меня в машину.
Глава 3. Девочка…
Швец
Ее грубо заталкивают в машину. На мгновение меня дергает этот факт, потому что я очень хорошо помню, на сколько у неё нежная кожа. Сожмёшь чуть крепче — сразу синяки. Она ходила помеченная отпечатками моих пальцев на бёдрах. Я обновлял их дважды в день, хоть и старался быть нежнее, терпеливее. С ней этого хотелось… с ней жить хотелось!
