— Помни главное правило, Ной. Это закон твоего выживания — никто не должен видеть тебя в стадии трансформации, — вставила миловидная женщина, медленно выпустив табачный дым, изящно стряхнув пепел с тонкой сигареты.
— Проще говоря, Тесс — никто не должен видеть меня уродом. Думаешь, мне охота красоваться? Я понимаю, что это жильё на отшибе, подальше от глаз людских — всего-навсего моя игровая площадка.
— И всё-таки, Ной, сколько же в тебе сарказма. Что ты задумал? — недовольно повернулся профессор Менфри, заметив неладное.
Стаскивая с себя одежду, красивый парень менялся прямо на глазах, трансформировавшись в подобие «гуманоида». Как часто называл себя сам Ной. Его кожа серела, тело вытягивалось, верхние конечности опускались ниже колен, вогнутых вовнутрь. Зато в таком состоянии он мог быстро и бесшумно перемещаться. А находясь рядом с органическим предметом мог принимать цвет и поверхностную структуру этого предмета. Например, сливаться с травой или корой деревьев. Поэтому в природной среде Ной мог более-менее удачно конспирироваться.
С высоты дерева, на котором он притаился, была хорошо видна комната Ланы. Окно было распахнуто и не занавешено, при желании можно было легко перебраться на подоконник. Лана сидела на кровати поджав ноги, рассматривая всё те же фотографии. Вдруг она напряженно прислушалась, быстро спрятав снимки под подушку. Как раз в тот момент, когда в её спальню вошла женщина, ласково улыбнувшись девушке.
— Ты правда не будешь ужинать? Сегодня твоя любимая паста.
— Нет, мам. Голова болит. И настроение паршивое, — мотнула головой Лана, избегая смотреть матери в глаза.
— Сегодня папа перекинулся парой слов с Роуз. У них в закусочной есть место официантки.
— Мама, прекращай! Хватит уже трястись надо мной! — резким тоном оборвала её девушка, раздраженно нахмурившись. — И разговаривать со мной как с душевно больным ребенком тоже не нужно! Вряд ли Роуз собирается взять на работу убийцу! На мне поставили клеймо. И в этом городе, ты знаешь, не отмываются от пятен. Так что я успешно вживаюсь в роль изгоя.
— Лана, то был несчастный случай. Тебя оправдали, — терпеливо произнесла Мелиса. — Дочка, сколько можно зацикливаться на этом?
— Но в мою невиновность никто не верит. Ни соседи, ни бывшие друзья. Только вы и дядя Майк, и то потому, что он шериф округа. Я давно задохнулась и не дышу. За моей спиной постоянно шепчутся. Люди получают удовольствие, обсуждая трагедию моей жизни. Но это ещё полбеды, мама!
Я постоянно ощущаю его присутствие. …. Я не могу отпустить, — по щекам Ланы снова покатились слёзы. — Тогда я не смогла удержать его …моя рука … но в душе я всё ещё держу его. Я всё ещё люблю Дерека. Мне невыносимо тяжело и это никогда не пройдёт. Если честно, я очень жалею, что мы не сорвались со скалы вместе. Жалею каждый день.
— Не говори так, — содрогнулась Мелиса. — Не смей говорить такое матери, которая любит тебя всей душой! А каково было бы нам? Тоже в пропасть?
— У тебя есть папа и Брайан…
— А у тебя есть родители и брат! — горячо оборвала её Мелиса. — Пройдёт время милая, и появится кто-то ещё. Кто-то кто тоже станет дорог тебе.
— Ни за что! Дороже чем Дерека и Шона в моей жизни уже больше никогда и никого не будет! — вспылила Лана, негодующе взглянув на мать, словно та просила её продать душу. — По своей вине я потеряла их обоих!
— Ты не сможешь противиться сердцу, Лана. Живое сердце хочет биться. Память это одно. Но ход времени пишет новые правила, — мягко попыталась возразить мать.
— Только вот для родителей Дерека время остановилось. Стив и Лиза так и не простили меня. Они знают, что Дерек погиб из-за меня. … Я … никогда не смогу полюбить другого, потому что каждую секунду у меня перед глазами стоят глаза падающего Дерека.
— Беда в том, что ты упорно винишь себя, проклинаешь. Так нельзя, — горько покачала головой Мелиса, заламывая руки. — Как же мне тебе помочь?
— Мама, мне уже промывали мозги. Не помогает. Не выходит на практике применять книжные советы этих доморощенных психологов. Рассуждать легко, философствовать. Но никто из советчиков не был на моём месте, и не дай бог, чтобы оказался. Я не стану прежней. Может быть, стану другой, но не прежней.
— Я очень беспокоюсь о тебе, Лана. Для всех нас это был очень тяжелый год. Ладно, не буду тебя утомлять. Спокойной ночи, милая.
— Спокойной ночи, мама.
Ной наблюдал за ними через окно, впитывая каждое слово.
Какое-то время после ухода матери, Лана сидела неподвижно, углубившись в какие-то свои мысли. Но потом что-то пришло ей в голову, мелькнув сложной эмоцией на лице. Вдруг подскочив к окну, Лана не раздумывая забралась на подоконник, потянувшись за веткой, и следующим прыжком она уже оказалась на дереве, ухватившись за более толстый сук. … Всего в нескольких миллиметрах от Ноя. Она была так близко, что он фактически ощущал её дыхание, различая биение сердца.
Боясь шевельнуться и обнаружить своё присутствие, Ной задержал своё собственное дыхание, поражаясь ситуации. Девушка взобралась почти на самую верхушку, устроившись в кроне ветвей, она устремила свой взгляд на звёзды. Даже не подозревая, что в шорох листвы вливается чужое дыхание, а в полуметре на неё смотрят глаза существа, для которого в этом мире ещё не было придумано названия. Зато он вдоволь налюбовался её лицом.
Ситуация непредсказуемо вышла из-под контроля, когда, перелезая с ветки на ветку, спускаясь обратно, Лана оступилась и не удержавшись полетела вниз…
Ной среагировал молниеносно — схватив её за шиворот, не дав упасть. Втащив её на более-менее надёжный сук, Ной с ужасом ожидал дикого испуганного вопля. Но Лана и не думала визжать. Прижавшись спиной к стволу дерева она лишь шумно дышала, таращась на него во все глаза.
Пока она не пришла в себя, Ной позволил себе снова слиться с деревом в одной цветовой гамме. Тогда Лана потянулась вперед, тронув рукой место, где он стоял секунду тому, видимо проверяя не галлюцинация ли это. Коснувшись его тела, она снова вынудила его проявить своё присутствие. Но она продолжала удивлять его дальше — благодарно кивнув ему в знак признательности за спасение.
После, медленно перебираясь к окну, Лана попыталась забраться обратно в дом, но из-за дрожи во всём теле у неё не оказалось нужной твёрдости в движениях.
Без труда перемахнув на подоконник, Ной протянул ей свою руку, мало напоминающую человеческую. Она даже не колебалась, тут же опершись на его запястье. Подхватив девушку, Ной перенёс её прямиком в комнату.
И пока шок не уступил место трезвости, Ной решил сигануть вниз, растворившись в темноте. Хотя реакция девушки всё же озадачила его, он ожидал худшего — воплей и катастрофического разоблачения как минимум.
Сидя за столиком в маленькой закусочной Лана уже минут десять рассеянно помешивала давно растворившийся сахар, глядя в одну и ту же точку немигающим взглядом.
— Привет, — Ною надоело наблюдать со стороны, и он решительно присел напротив. Сейчас перед ней был совершенно обычный парень, довольно приятной внешности, разве что с удивительными глазами. — Любишь холодный?
— А? … Что? …Прости, просто плохо спала. Теперь вот догоняюсь с открытыми глазами, — заморгала девушка.
— И что вкусный здесь варят кофе? — стараясь привлечь её отстраненное внимание, продолжал разговор Ной. Случай прошлой ночью на дереве будоражил и не давал ему покоя, но внешне он держался вполне непринужденно и раскованно.
— Дома вкуснее, — буркнула Лана.
— Хотел спросить у тебя совета. Может, подскажешь, куда здесь можно сходить развлечься?
Ради этого девушка даже подняла на него свои глаза:
— Ты что так прикалываешься? Развлечься в Честервиле? Здесь вам не Чикаго, юноша, и даже не Самерсвиль. Тут иной уклад. Это как назад в прошлое. В Честервиле отдыхают от цивилизации, тихо сходя с ума от скуки.
— То есть, ни тебе клубов, ни развлекательных центров, ни подпольных казино, ни противозаконных ночных гонок? — шутливо покачал головой Ной, пытаясь развеселить слишком серьёзную девушку. — Но ведь местная молодёжь как-то же отрывается?
