Память восстановилась лишь частично. Я вспомнила, кто такая Гейта. Как и знала теперь, что мы находимся под судом Золотого Ордена Сигурн, преследующего последователей тёмной богини. Именно члены Ордена привели нас в тюрьму, они же осуществляли казни. Со мной тоже разговаривали, но недолго. Ударили пару раз, пригрозили пытками, но лекарь подтвердил мои проблемы с памятью. Палач и тогда не поверил, однако велел отвести меня в камеру. Только не отреагировал он и на мои просьбы связаться с семьёй. Заверения в моём благородном происхождении не помогли. И теперь я сидела в камере, ожидая решения Ордена о моей судьбе. Голодная, в лихорадке, в одном мешке вместо одежды. Позволяла держаться только надежда. Уверена, это ошибка. Следователи во всём разберутся, свяжутся с мамой и отчимом. Те вызволят меня.
— Тосни, — раздалось имя моего рода, и я вскинулась, выныривая из туманного омута мыслей.
— Да?
Воины Ордена стояли в проходе, перед ними выстроилось несколько человек. Одного мужчину держали. Он плакал и вырывался, умоляя его пощадить. Тогда и стало ясно, что нас забирают на казнь.
— На выход! — крикнули мне.
— Нет, — подскочив с пола, я сделала несколько шагов назад, испуганно мотая головой. — Это какая-то ошибка. Почему не сообщили моим родным?
Один из воинов направился за мной. И только это заставило встряхнуться, собраться с мыслями. Меня всё равно отведут на казнь. Но только мне решать, пойду я к костру с достойно поднятой головой, как и следует дочери рода Тосни, или меня поволокут к нему силой.
— Я сама, — тело снова сотряс кашель.
Из-за воспалённого горла слова прозвучали сипло. Я подошла к воину и он отступил, позволяя мне пройти на выход. Набитая людьми камера осталась позади. Нас повели на казнь. Путь не отпечатался в памяти. Меня шатало от слабости, ноги подкашивались, глотку драл кашель. Я опомнилась только, когда лица коснулись лучи солнца.
Небольшую площадь наполнял простой люд, ожидая начала представления. Нас повели к каменному пьедесталу с металлическими столбам, под которыми накидали хворост для костров. Под ногами скрипели пепел и кости убитых. Палачи не церемонились. Быстро пристёгивали каждого. Сопротивляющихся били. Я подошла к столбу, откинулась на него спиной и отвела руки назад. Запястье сковал нагретый солнцем металл. Подставив лицо палящим лучам, я горько улыбнулась. Надежда не оправдалась. Но не всё так плохо. Я хотя бы согреюсь.
Началось зачтение приговора. Сердце сжалось, когда вновь прозвучало имя моего рода. Отец был бы в ужасе. Наверное, хорошо, что он не узнает о том, что произошло. Зато тяжёлая весть вскоре дойдёт до мамы. Это будет для неё ударом. Странно, что с ней не связались. Орден совсем потерял страх.
— Приговаривается к смерти в очищающем огне Сигурн, — прогремел приговор, и толпа заревела.
Люди боялись Гейты. И были готовы убивать всех, на кого пала хоть тень подозрения в приверженности культу кровавой богини. Казни стали чем-то вроде развлечения. Простой люд видел гибель злодеев и верил… Верил, что Орден их спасёт.
— Последние слова? — раздался хриплый смешок палача.
— Мне холодно, — прошептала я, распахнув глаза.
Но смотрела не на мужчину, а на небо. Это не погребальный огонь, но он должен позволить вознестись моей душе и легко отыскать всеобщую реку Сольве. Её мистические потоки отнесут меня в земли богов Скайхаге. Там ждут члены моего рода. Там отец. Жаль, что мы встретимся с ним так рано.
Палач поднёс факел с золотым огнём Сигурн к хворосту. Пламя затрещало под ногами. В небо поднялся дым от костра. Тело сотрясла крупная дрожь от разницы температур. Мне действительно становилось теплее. Слух прорезали крики боли. Очищающий огонь принялся за свою работы. Я снова зажмурилась, но теперь от ужаса, сжалась, пытаясь не слышать, как бьются в агонии адепты Гейты. Становилось жарко. Боль в горле ушла. В душе поднималась лёгкость. Пламя пылало в груди. Так странно… Должно же быть больно, а не приятно. Может, хворост подо мной всё не разгорится?
Открыв глаза, я застыла в недоумении. Огонь кружил вокруг меня в жарком танце. Обхватив всё тело, он золотил своим теплом кожу. Но не вредил. Наоборот, будто исцелял. Крики толпы стихли. Все смотрели на меня. И это продолжалось очень долго, пока хворост под моими ногами не сгорел и золотое пламя не потухло. А вместе с ним истлели и мои жалкие обноски, но только они скрывали наготу. А теперь я осталась совершенно обнажённой перед сотней простолюдинов.
— Увести её обратно, — раздался спокойный мужской голос.
На каменный пьедестал для казни поднялся мужчина в дорогом доспехе и золотом плаще. На его лбу горел золотом знак Ордена. Ловчий, всплыло в памяти. Он разыскивает членов культа Гейты. Суровое лицо напоминало гневную маску. Он задумчиво почёсывал короткую светлую бороду, вторую руку держа на рукояти меча.
Палач подлетел ко мне, расшвыривая прочь пепел из-под моих ног. Он схватился за кандалы на моих запястьях, но отдёрнул руки, громко крича от боли. Металл не успел остыть. И только тогда до моего сознания дошло чёткое осознание. Я жива. Огонь не смог мне навредить.
Тем временем палачи надели перчатки и освободили меня. Один из них даже догадался дать мне свой плащ, позволяя прикрыться. Я закуталась в него по самый подбородок, глядя на мужчину с золотым знаком ловчего. Знала, что он отдаёт приказы.
— Что со мной будет?! — крикнула ему, когда меня повели обратно в здание.
— Это решит Совет Ордена, — отозвался он, зло сощурив серые глаза.
— Нет! — я рванула из хватки палача, не позволяя себя увести. — Свяжитесь с моей матерью! Вы обязаны ей сообщить!
— Род Тосни отказался от тебя. Орден будет решать твою судьбу.
— Что? — я обмякла в крепкой хватке от шока и неверия, но тут же вновь попыталась освободиться. Мама бы меня никогда не бросила. — Не верю! Вы лжёте!
Но мужчина больше не смотрел на меня. Он двинулся к основному входу в замок.
Вопросы множились, но все они оставались без ответа.
***
Меня вновь отвели в подвалы замка. Только на этот раз заперли в одиночной камере. Об одеяле или одежде никто не вспомнил, мне остался плащ, как прикрытия от холода и чужих взглядов. Такими темпами я совершенно отвыкну от одежды. И умру от обморожения. Закутавшись в плащ, я забралась с ногами на узкую койку, прибитую к стене. Тепло костра уходило из тела, вместе с силами. Вновь возвращалась лихорадка. И вскоре я просто свернулась калачиком, дрожа одновременно от холода и жара.
— На выход, — раздалось над головой суровое требование.
Я приподнялась. Затуманенный взгляд с трудом сфокусировался на лице тюремщика. Он грубо схватил меня за руку и поднял с койки. Только я чуть тут же не упала. Выругавшись под нос, он поддержал меня. А потом ругался весь путь в неизвестность, но буквально тащил моё дрожащее тело на руках.
Сознание более менее прояснилось, когда меня внесли в тёплое просторное помещение и посадили на стул перед широким столом, за которым восседали члены Ордена. Комната не предполагала роскоши или лишней мебели. Лишь одеяния и знаки на лбах мужчин горели золотом. Их было пятеро. Одного из них я узнала. Светловолосый ловчий с короткой бородой. Именно он велел увести меня, когда казнь не удалась. Четверо других были примерно одного с ним возраста, от сорока до пятидесяти. Двое ловцов, с теми же узорами на лбах, напоминающими меч. И три искателя, со знаком, похожим на кристалл. Маги, способные ощутить силу чёрного заклинания. Ещё одна искательница стояла в отдалении. Единственная женщина в помещении кроме меня. Светлые волосы собраны в косу, на приятном лице со вздёрнутым носом и резкими чертами отпечаталась бесстрастная мина. Она чем-то напоминала мне первого ловчего. Возможно, они родственники.
— Рассматривается дело Лиандры Тосни, — сухим тоном сообщил один из искателей, худощавый брюнет. — Род отрёкся от неё за служение тёмной богине.
— Мой род от меня бы не отрёкся. Это ложь, — возразила я сипло и закашлялись, мысленно ругая себя за то, что не смогла придать твёрдости словам.
