вагоне? — найдя в себе силы плавно отодвинуть, а следом и вовсе скинуть ноги сестры со стола, вновь спросил парень.
— Моими попутчиками оказались сраный камень и болотная чупокабра. От них так и несёт грязью да протухшей водой. Мерзость, — скрестив руки на груди, рыкнула героиня, злобно ткнув туфлей между ног Майкла. Каблук со скрежетом пробил мягкую сидушку и жестяную стенку за ней. Стопа вспыльчивой особы, остановившись всего в паре сантиметров от гениталий Майкла, замерла. — Ты же не против, братишка? — Англичанин нервно сглотнул и молча кивнул.
«Интересно, все военные настолько отсаженные, или это нам так просто с попутчицей повезло?..» — игнорируя разного рода выпады и насмешки в нашу с Майклом сторону, ожидая француза, уставился в окно.
Мимо пролетали множественные столбы электролиний. Редкие деревни, разместившиеся по бокам кратеров, а также необъятные выжженные пустоши. Чёрные, с оплавившейся от некогда высоких температур землёй. За без малого двести лет, прошедших со дня «Звездопада», многое изменилось. В учебниках по истории и географии часто говорилось о дне мирового объединения, но крайне редко рассказывалось о странах и миллиардах беженцев, так и не успевших это объединение увидеть. Такие великие страны как Австралия, Англия, Япония, Индия и большинство других мелких прибрежных и морских государств навеки прекратили своё существование, превратившись в народы кочевников, беженцев, судьбой которых стал поиск нового дома.
Тем временем, когда весь остальной мир сходил с ума, мои предки, жившие в центральной части России, вновь всё пропустили. Даже конец света до наших богом забытых краёв и тот не добирается. Всё, что ощутили жители «необъятной», успевшие покинуть опасные приморские города, так это множественные толчки, вспышки в небе да огромное число эмигрантов из Европы и всех приморских, островных стран.
Задремав под начавший барабанить по стеклу дождик, очнулся лишь тогда, когда кто-то дёрнул меня за рукав рубашки. Зевнув, глянул на наручные часы, а следом с ужасом на красный моргающий индикатор блокиратора. Минус двадцать процентов всего за час! При таком заряде блок уже начинал пропускать импульсы и волны, влияющие на окружающий мир. Отец говорил, что мои силы крайне опасны и влияют на психику людей. Как точно — мы так и не выяснили, но становится вредителем и преступником в свой первый день за пределами дома я точно не собирался. Где-то в вагоне есть кнопка вызова проводника. Вот только где? Все парни из вагона как назло пропали, а на моём плече, пуская тонкую струйку слюны, дремала эта хищная Флора, будить которую мне ой как не хотелось.
Пробежался взглядом по верхним приборным панелям. Кондиционер, свет и ещё с полдесятка каких-то непонятных тумблеров. Нажимать все? А если что-то сломаю… Всё же я слишком далёк от цивилизованного мира и его современных «ноу-хау».
Потянув руку к одному из переключателей, ухом ощутил крайне жаркое дыхание, вслед за которым, дразня моё нутро, послышался мягкий и протяжный стон. Словно обнимая меня, рука светловолосой, стриженной под каре Флоры плюхнулась мне на живот, а следом, пальцами цепляясь за пуговицы рубашки, сползла до ремня брюк. Она реально спит?
Застыв с поднятой рукой, ещё раз взглянул на облокотившееся на моём плече порозовевшее лицо. Веки и брови, нещадно разукрашенные в черный, всё так же оставались закрытыми. Узкие губки, словно из пластика, находились всего в десятке сантиметров от моих, из-за чего сладкое дыхание, отдававшее свежими фруктами, начинало навязывать честному и порядочному «мне» дурные мысли.
При взгляде на такое истории матери о таинстве первого поцелуя, чувствах и прочем отходили на второй план. Желание становилось всё сильнее. Понимая, в каком положении, пытаюсь разорвать зрительный контакт, но тут случайно натыкаюсь на расстёгнутую чуть ли не до половины блузку, из-под которой, словно магнит, на меня глядит серый, полупрозрачный лифчик, плотно прижимающий к себе упругую женскую грудь. Пальцы поднятой руки нервно задёргались. Резко подняв голову и уставившись взглядом в потолок, зубами прикусил нижнюю губу. «Плохо, очень плохо…» — снизу всё стало наливаться кровью, блокиратор предупреждающе завибрировал, а пальцы Флоры, сорвавшись с ремня, остановились на ширинке моих брюк.
Я видел, как вместе с подымающейся тканью, облегающей спрятанный под одеждой орган, приподнимаются и женские пальцы. Через одежду чувствовал теплоту её руки, и эта случайная ситуация, грозившая мне огромными неприятностями, сводила мужское нутро с ума. Где Майкл, Ади? Почему их ещё нет? Как вообще такое могло произойти?
Вновь томный вздох, а следом некий скрип. Не в силах удержаться, опять перевожу взгляд на приоткрывшуюся мне женскую грудь. Одна из двух передних застёжек расстегнулась?! Лифчик Фортуны слегка сполз, и под углом я уже мог чётко видеть розовый, выпирающий из-под серой ткани контур её соска. Женская грудь, впервые так близко и почти оголена… Слегка подаюсь вперёд, дабы лучше рассмотреть, в ответ на что ладонь девушки лишь сильнее упирается в мой окаменевший орган. Чётко ощущаю дрогнувшие пальцы Флоры и вновь гляжу на её покрасневшее лицо. Всё так же спит, пуская слюни. Единственная не прижатая рука, забыв о тумблере и прочем, тянется к блузке. Тяжёлое дыхание становится сложно контролировать, на лбу проступает пот. По полной осознавая, что совершаю незаконное деяние, с трудом заставляю себя остановиться. «Спокойней, Саня, держи себя в руках, это лишь первый день в обществе, ты не должен облажаться». Собрав всё мужество в кулак, возвращаю руку обратно к приборной панели, и тут происходит неожиданное.
Едва не кроша всё моё наследство, англичанка со всей своей богатырской силой сжимает руку, отчего я, дёрнувшись, случайно пальцами задеваю сразу все тумблеры над нами. Очнувшись, зевая и что-то бормоча, девушка достаёт из сумочки какой-то флакон и залпом выпивает его содержимое.
— Ваша одежда… — Лишь когда она слегка отдалилась, заметил край задранной чёрной юбки и показавшуюся из-под неё тоненькую серую резинку.
— Ой, чёрт… Тут было так жарко, извини перваш* — Прихватив ткань взмокшей блузки, отодвинула ту от бюстгалтера ещё больше дамочка, так и не обратив внимание на свою юбку. «Каких же дров я чуть не наломал, осёл…» — глядя на мерцающие огоньки над приборной панелью, подумал я, а после спросил у Флоры на счёт пропавших парней. Как оказалось, моя попутчица, пока я спал, умудрилась довести до слёз француза, вслед за чем послала обоих за напитками. Удивительно, как при этом всём мне удалось всё так же беззаботно дрыхнуть? Да и шея чего-то побаливала.
Уже спустя полминуты к нам в купе вбежали проводник, врач и техник. Отчитав меня, словно шестилетнего, проводник, хмуро зыркнув на Фортуну, хотел было и
