области. Как только он окончил школу и получил заветный сертификат на квартиру, к нему пришли люди, которые популярно объяснили, что сироте жилье не особо и нужно. Всё равно – сдохнет в подворотне. Но если будет возникать – то войдёт в эти пресловутые 10% не к тридцати годам, а прямо сейчас. Умирать Женьке не хотелось. Квартиру отдавать тоже. Вот и придумал на свою голову разыскать одного старого знакомого.
Лет в одиннадцать Женька с приятелем сбежали из лагеря и уехали на электричке в Москву. Там попрошайничали, научились воровать. Познакомились с интересными ребятами, которые взяли над малышней шефство и научили некоторым забавным штукам. Женьку хвалили особенно: очень ловкий он был, шустрый, да еще мелкий, ему лет восемь давали на вид, никак не одиннадцать. А еще у Женьки была отменно развита интуиция. Задница чувствительная, как говорили его новые друзья. Уже тогда Женька заприметил одного человека – Алексея Углического. Умный мужчина, жесткий, но не садист и со своими справедлив. Женька был уверен, что Углический далеко пойдёт, и не ошибся. Сейчас Алексей владел несколькими гостиницами и парой кабаков. Кстати, именно Углический сдал парней обратно в детдом, популярно пояснив, что срок надо домотать. Женька обиды не таил, ибо внял аргументам умного дяди. Тот во всем оказался прав.
Поэтому, наверное, Женька даже варианты не рассматривал: только к Алексею. Нет, была, конечно, еще причина… Пожалуй, даже решающая. Но о ней не стоит.
Бывшему детдомовцу потребовалось несколько месяцев, чтобы разобраться в делах Углического и найти на него выход. Пришлось воспользоваться запрещенными приёмами – но ничего, прокатило. Углический Женьку узнал и пообещал к себе взять в дело, если он испытание пройдёт.
Дело было плевое: к одному кенту в особняк пробраться и сейф обчистить, причём Женьке даже коды дали. И личное дело.
Кент любил молоденьких мальчиков, а Женька по-прежнему выглядел лет на четырнадцать. Подцепить извращенца и попасть к нему в спальню было несложно. А там выпили-закусили, Женька ему пару капель снотворного споил. Сам даже не опьянел – в него алкоголь, почитай, с молоком матери вливали. Привык, мог много выпить.
А денег в сейфе не оказалось, только документы. Их парень тоже прихватил. Деньги в одном из диванов были. Конечно, Женька и не думал их при себе держать, положил в коробку да в службу доставки отнёс. Потом получит при надобности. Но тот факт, что за ним следят, настораживал. Явно не люди Углического его пасли, слишком агрессивное было внимание.
В общем, лоханулся Женька. Его нелепая смерть явилась за ним в девятнадцать. Обидно.
2. Рай небесный
Женька очнулся в каком-то непонятном месте. Над головой был белый с зелёной окаёмкой круг, от которого расходились красные лучи. Круг светился. Болели бок и рука.
С трудом повернув голову, Женька обнаружил рядом с собой старика с коричневым лицом, редкой бороденкой и косыми глазами. На врача дед похож мало, на апостола Петра ещё меньше. Старик совсем голый, даже без трусов.
– Мать твою, – простонал Женька в отчаянии. – Все-таки пидорасы меня настигли.
Старик что-то сказал не по-русски. Женька не понял. Он знал несколько слов по-английски, и на этом его владения иностранными языками закончилось.
Как ни странно, дед начал одеваться, не сделав ни малейшей попытки парня снасильничать. Потом Женьку приподнял и поднёс к губам глиняную плошку.
– Суу (*пей).
– Сам такой, – буркнул Женька.
В плошке была вода, холодная и чистая. Женька осушил её в два глотка, и в голове наконец стало проясняться. Нет, это не рай. Для рая слишком жарко и рука болит. И не ад – в аду никто не поднесет холодной воды. Значит, он живой. Вывезли поди куда-то, чтобы с телом не возиться. Нет тела – нет дела.
Женька не слишком разбирался в географии, он вообще в школу ходил мало. Поэтому он понятия не имел, могли его отвезти в какую-нибудь Магнолию... нет, Магнолия – это стрип-бар Углического. Монголия, во. Далеко ли Монголия от России? Наверное, рядом, потому что у них в детдоме Монгол был – такой же, как этот дед – косоглазый и с жёлтой кожей.
Почему он подумал о Монголии? Потому что находился явно в чуме. В чумах ещё чукчи живут, но тут слишком тепло для Чукотки.
На руку был наложен лубок из жёсткой толстой кожи. Бок замотан тряпками. Надо же, а говорили, что удар в печень – смертельный. Видимо, промахнулся бородатый.
Женька попытался сесть, и дед тут же бросился к нему.
– Тэх, тэх (*лежи, лежи), – закудахтал старик.
– Иди в задницу, – буркнул Женька и тут же взвизгнул от оплеухи. Не сильной, но обидной.
Старик охватил его лицо руками, прищурился так, что чёрные глаза стали почти щелочками, и прикоснулся лбом ко лбу Женьки.
– Будешь непотребно ругаться – буду бить, – прозвучало в голове у парня.
Женька никак не мог понять, как старик догадался. Хотя... экстрасенс, похоже. Телепат. Оху... Умереть не встать!
Ладно, понял. Лежать так лежать.
Но лежать все равно было стремно. Хотелось чем-то заняться. Книжку бы или телик, хотя откуда телик в чуме? Телефон остался в рюкзаке, жаль. От нечего делать ощупал себя. Дед явно его переодел. На Женьке мятая ветхая рубаха и широкие штаны, завязанные шнурком на талии. Блин, выходит дед видел его голым. Капец!
Старик, к счастью одетый, снова показался в
