Открытие, что Айсира беременна шокировало обеих. Девушки только-только учились понемногу понимать друг друга. Марина радовалась обретенной подруге, несмотря даже на то, что поговорить толком они не могли. Айсира решила хоть немного ассимилироваться в новую среду, стала выходить из домика, пыталась помогать Марине вести нехитрое хозяйство. Правда для Айсиры, что жила всю жизнь в достатке, быт которой обеспечивали обычно слуги, было все в новинку, но девушка легко обучалась новому, а Марина ей в этом помогала, лишь посмеиваясь иногда над полнейшей беспомощностью Айсиры во многих абсолютно обычных для Марины вещах.
Ночами Айсира стала часто выходить из домика, она садилась на крыльцо и подолгу смотрела на звезды. Если бы кто-то видел ее взгляд в тот момент, не смог бы остаться равнодушным к невыразимой тоске и печали, что ясно читались в глазах девушки. Айсира обнимала живот двумя руками и что-то тихонько мурлыкала себе под нос. Теперь, когда она окончательно приняла, смирилась с тем, что попала в безмагический мир, совершенно лишенный циани, очевидно понимала, что долго ей не протянуть. Теперь девушка лишь молила Матерь-создательницу и Отца-созидателя только об одном, чтобы ее ребенок успел родиться до того, как ее сознанию предстоит покинуть бренную оболочку. И чтобы малыш оказался достаточно сильным, сумел приспособиться к непростым условиям жизни в этом странном мире.
Денечки шли один за другим, девушки вместе перезимовали и также вместе встретили весну. А в начале лета у Айсиры родилась чудесная здоровая девочка. Выразительные зеленые глазки в обрамлении огненных кудрей не могли бы оставить равнодушным никого. Светлана Владимировна — фельдшер, что приходила навестить будущую мамочку время от времени, не сумела убедить девушку отправиться в родильный дом, и она разрешилась от бремени на новой кровати, купленной взамен прежней, больше походившей на узкий деревянный топчан.
Айсире повезло попасть на Землю в своем привычном образе. На ней было богатое платье, в ушах поблескивали драгоценными камнями серьги, на пальчиках привлекали взор изящные искусной работы колечки, а запястья украшал неимоверной красоты и сложности браслет. В волосах притаились шпильки с драгоценным навершием, а шейку обвивало скромное колье. Айсира без сожалений отдала все свои украшения Марине для продажи. Все, кроме браслета, символа любви ее мужа, Эйлириса. Это единственное, с чем она не готова была расстаться, да и не могла. Брачный браслет нельзя снять, пока брак существует. Пока они оба живы. Айсира даже мысли не допускала, что Эйлирис захочет расторгнуть их союз и пригласит в их дом другую. Все остальные украшения ей жалко не было. Девушка понимала, что никак иначе не сможет отплатить Марине за доброту и гостеприимство.
Девочка, названная ИльРисой, росла здоровым ребенком, что не могло не дарить Айсире радость день ото дня. Она продержалась очень долго. Последний год, день ото дня мучаясь от сжигающей, выпекающей изнутри жажды циани, Айсира молила Матерь-создательницу еще об одном дне со своей дочерью. И Богиня неизменно дарила ей еще время. Айсира занималась с дочерью, рассказывала о Галлее, учила этикету, языку, ежедневно понимая, что ИльРиса не останется на Земле. Если Айсира хоть что-то понимает в устройстве мироздания, Галлея обязательно притянет свое дитя обратно. Так устроен мир. Это похоже на приливную волну. Во время взрыва артефакта произошел огромный выброс, разбросавший присутствующих в зале портальщиков по разным мирам. Циани выплеснулась подобно огромной волне. Но любая волна обязательно вернется, как бы далеко на берег она ни забралась.
Айсира написала множество писем своей дочери, начав их писать еще до рождения малышки. В письмах она рассказывала все, что ИльРисе требуется знать, чтобы найти своего отца, своих бабушку с дедушкой, все, что поможет ей выжить. Ведь Айсира не знала, где именно окажется ИльРиса, вернувшись, не знала она и того, сколько времени отмеряно ей самой милостивой богиней. Чему она не могла научить дочь — это управлению циани. Ведь это как учить играть на скрипке без инструмента, практически невозможно.
Все было прекрасно, Айсира сумела привыкнуть к выпекающей ежедневной жажде, научилась отрешаться от неприятных ощущений, не обращать на них внимания. В какой-то момент ей даже показалось, что она сумеет продержаться достаточно долго… ради дочери, ради ее малышки. Подкосило девушку неожиданное событие, после которого она уже не сумела оправиться, не смогла бороться и дальше. Слишком было больно, слишком горько. Ведь однажды ночью ее браслет расстегнулся…
Глава 2.
— Илриса? — усмехнулась кучерявая девчонка, поудобнее устраиваясь на толстом бревне, лежащем у колодца сколько я себя помню. — Что это вообще за имя такое?
— Нормальное имя, — нахмурилась я. — Саму-то как зовут? — с интересом рассматривала задаваку. Раньше ее не видела, видимо из города к кому-то приехала, — решила я.
— Елизавета, — задрав нос, представилась девочка.
— Приятно познакомиться, — выдала заученную фразу.
— Чего? — шмыгнула Елизавета, с недоумением поглядывая на меня.
— Так принято отвечать в светском обществе при знакомстве, — чуть свысока посмотрела на новую знакомую.
— Каком… обществе? — совсем растерялась Елизавета.
— Тебя что, не учили этикету? — заинтересовалась я.
— Эти… чему? — снова переспросила сбитая с толку девочка.
— Хорошим манерам, — перефразировала я, присаживаясь рядом на поваленное дерево и готовясь прочитать новой знакомой лекцию о необходимости знания тончайших граней этики поведения в обществе. На эту тему я могла говорить очень долго, просто повторяя слова мамы. Уж от нее-то я наслушалась достаточно нравоучений на эту тему. — Этикет — это обобщение правил поведения в обществе в любой ситуации, — деловито сообщила я. — Существуют определенные требования к внешнему виду, манерам, общению и прочим особенностям поведения. У разных народов такие правила могут различаться в соответствии с их культурными особенностями, но могут меняться и в рамках одной культуры.
Отвлекшись от своей увлекательной речи, я посмотрела на удивленно открывшую рот новую знакомую. Именно в этот момент я решила взять над ней шефство, пропадет же одна! Так и вырастет необразованной. Мимо нас прошел дядька Егор, погоняя своих козочек в сторону дома. Он частенько использовал недопустимые словечки, обращаясь к несчастным животным. Мама запретила мне эти слова слушать и запоминать. Поэтому я изо всех сил старалась не вслушиваться в его бормотания и покрикивания.
— А ты откуда все это знаешь? — отмерев и проводив козочек взглядом, спросила Елизавета.
— Меня мама учит, — охотно кивнула я.
— Странная она у тебя, — тихо заметила девочка. — Моя мама говорит, что твоя мама блаженная.
— Моя мама не такая как все, — согласилась я. — Но она не блаженная. — Несмотря на ранний возраст я знала, что это слово означает. — Просто мама приехала издалека, там все не так, как здесь.
— А твой папа где? — с присущей детям непосредственность, поинтересовалась Елизавета.
— Он… остался там, откуда приехала мама. Но скоро мы вернемся к ней на Родину. И к папе.
— А мой папа сам от нас ушел, — тихо поведала девочка. — Мама говорит, мы ему больше не нужны, он нас больше не любит.
— Как это? Он же твой папа, он всегда будет тебя любить! — уверенно возразила я.
— Правда? — с надеждой уставилась на меня Елизавета.
— Правда! — подтвердила я.
— Так ты скоро уедешь? — вернулась к расспросам новая знакомая.
— Уеду, — уверенно кивнула я. — Мама говорит, это может случиться в любой момент. Даже сегодня или завтра. А может и через год.
— Как это? — удивилась Елизавета.
— Не знаю, — пожала плечами в ответ, немного слукавив.
На самом деле мама говорила не совсем так, но повторять ее слова мне было категорически запрещено. Мы живем втроем — мама, тетя Марина и я. Вот уже семь лет. Я родилась здесь, в деревне Псарьки, но мама и правда не отсюда. Она попала в это место не по собственному желанию. Все сложно. Мама не просто не из этой деревни, она даже не из России и более того… не с Земли.
