кабинет вошла мама, и я поспешно отвернулась.
— Не хочу ничего слышать!
— Детка, — она приблизилась и обняла меня. — Это же принц Оринса! Ты не можешь отказать ему… Никто не может!
— Мам, — резко обернулась я. — Разве ты не понимаешь, что он требует?!
— Это великая честь, как считается в обществе знатных и богатых людей, — горько усмехнулась она и погладила меня по щеке. — К тому же… Поверь, первый раз тебе не понравится, с кем бы он ни был. — Она тяжело вздохнула. Поджав губы, пристально посмотрела мне в глаза. — Но дело не в этом. Девочка моя, пойми. Мы никто! Я думала, что тебя ждет такая же судьба, как и меня. И страдала, ведь ничего не могла изменить. Я давно поняла, что не сумею подарить тебе радость, как бы ни старалась…
— Нет, ты подарила! — горячо возразила я. — Много-много радости!
— Да какое там, — печально скривилась она. — Я толком накормить тебя не могла. Когда другие ходили в шелках, тебе приходилось надевать то, что я перешивала из старья.
— И я была счастлива, — снова попыталась заверить ее. — Мам, мы не знали другой жизни. Я радовалась каждой конфетке, которую ты приносила…
— А видеть это было так больно, — уткнулась она лицом в ладони, и я с ужасом осознала, что мама плачет. Не глядя на меня, она продолжала: — Эми, судьба подарила тебе невероятный шанс. Лишь в сказках добрые девочки получают принца… — Поспешно подняла голову и с сочувствием добавила: — Ох, прости! Я о твоем муже. Он замечательный! Я была безумно рада, что он по достоинству оценил, какое ты сокровище. Но…
Я заглянула ей в глаза:
— Но?
— Ты и сама понимаешь, — отвернулась она, будто собственные слова доставляли ей нестерпимую боль. — Мы всегда останемся людьми второго сорта. Пусть ректор помог тебе поступить в столичную академию и оплатил обучение, но в глазах сверстников ты всегда будешь авантюристкой и содержанкой. А вот на любовницу принца никто не посмеет посмотреть косо! Это потрясающее везение, что тер Орнанд обратил на тебя внимание.
— Да уж…
Я не разделяла энтузиазма моей приземленной и практичной матери. Однако понимала: в кое чем она права. Я сама знала, на что шла, когда соглашалась на предложение Хансэна. Была готова к высокомерному отношению, презрительным взглядам и шепоткам за спиной. Ради любимого и нашего с ним будущего! Но маме, конечно, даже мысль о моих возможных унижениях причиняла страдание. Потому она предлагала пройти одно, чтобы избежать многих.
— Подумай о семье дэ Ритэн, — продолжала убеждать меня мать. — Они были невероятно добры к нам, приняли, несмотря на низкое происхождение. Никто и слова не сказал против! Если ты откажешь тер Орнанду в праве первой ночи, принц разозлится. Кто пострадает в таком случае?
— Все, — опустила я голову. Сжимая белыми от напряжения пальцами ткань подвенечного платья, поверить не могла, что сама соглашусь на такое… Но, конечно же, произнесла: — Хорошо, мам.
Она обняла меня и, отстранившись, улыбнулась сквозь слезы:
— Закрой глаза и думай о Хансэне, девочка моя. Потерпеть придется, но это недолго. Принц удовлетворит свое эго, отец твоего мужа сохранит место ректора, и все мы наконец заживем счастливо!
Мама помогла мне привести себя в порядок, повела к выходу, а в коридоре я увидела любимого. Хансэн бросился ко мне и порывисто обнял. Моя мать деликатно пошла дальше, давая нам минутку наедине.
Муж зарылся лицом в мои волосы и хрипло попросил:
— Прости за это… Я и предположить не мог, что Вилайн появится на нашей свадьбе. Знал бы, настоял на тайной церемонии. Как же я ненавижу его и это гребанное право. Отдать тебя… Убить готов!
— Тс-с, — испуганно огляделась я. — Не говори таких слов. Я не хочу, чтобы ты пострадал. И с ним быть не хочу.
Он отпустил меня и, бессильно уронив руки, молча кивнул. Мы оба понимали, что отказать я не в состоянии, как бы сильно этого не желала. Бороться с несправедливостью, по возможности избегать стычек с более могущественными и отстаивать свою честь… Не всегда удается следовать своим принципам. Сейчас слишком многое поставлено на кон. Молчание становилось невыносимым, и я посмотрела вслед удаляющейся матери, желая хоть как-то разрядить обстановку:
— Зелья, прописанные вашим семейным целителем, замечательные. Маме намного лучше.
— Точно… — Хансэн быстро огляделся и, сунув руку в карман, достал сверкнувший алым пузырек. — Вот, возьми. Ты ничего не почувствуешь, когда… Прими это в спальне.
Муж положил мне в ладонь зелье, и я благодарно улыбнулась. Это выход! Надеюсь, я усну и все произойдет без моего участия. Нужно только подгадать момент.
Следуя обратно в зал, где остались гости, я уже не дрожала.
Там, где нас с Хансэном не так давно объявили мужем и женой, царила мертвая тишина. Казалось, люди даже дышать боялись, ошарашенные моим внезапным бегством. И сейчас, когда мы вернулись, ожидали продолжения представления. На лицах одних читалось предвкушение, другие вжимали голову в плечи, опасаясь моих слов и их последствий. Если академия лишится ректора в начале учебного года, начнется хаос.
Мой взгляд устремился к одному из столиков. Принц сидел там же, казалось, не сменив расслабленной позы. Заложив ногу за ногу и откинувшись на спинку стула, смотрел так, будто ему принадлежал весь мир… И я в том числе.
Хансэн замер и, положив холодную ладонь на мое запястье, снял мою руку со своей.
Отпускал.
Я поджала губы и решительно приблизилась к тер Орнанду. Изобразив неловкий поклон, выпрямилась в ожидании. Я не принадлежала к высшему обществу, поэтому понятия не имела, как себя вести и что говорить. Надеялась, что показное смирение даст понять о моем согласии без слов.
Различив усмешку принца, внутренне сжалась, ведь в меня словно плюнули. Как мне перетерпеть эту ночь? Как быть послушной и не нажить новых проблем — не только на мою, но и на головы теперь уже моих родных? Я даже не представляла.
— Вилайн тер Орнанд, — звучно проговорил ректор, — вы заявили о своем праве первой ночи с Эмилией дэ Ритэн. Со всем почтением к королевской семье дэ Ритэн предоставляет вам это право.
Я подавила желание оглянуться и посмотреть на отца моего мужа. Несмотря на понимание, почему тот легко согласился, появилась злость. Она придала мне сил и смелости, и я подняла голову. Встретилась взглядом с принцем, восседающем на стуле так величественно, словно на троне, который ему предстояло занять в будущем.
Парня считали самым красивым в столице, но я думаю, ореол привлекательности ему давала именно принадлежность к королевскому роду. Власть
