— Откуда ты знаешь, успели или нет? — с вызовом проговорила я.
Фавн загадочно сощурил глаза и ответил:
— Так это я запутал дороги так, чтобы никто не смог до тебя добраться. Это мой лес, и мне жутко не хотелось, чтобы здесь творились бесчинства и моих друзей пугали. — Он обвел рукой поляну, указывая на притихших зверей.
— Что ж, тогда спасибо тебе. — Я немного убавила свой гнев, ведь злюсь-то я совсем не на фавна.
Мысли немного прояснились. И я догадалась:
— Так вот почему я не могу найти дорогу домой? Это ты сделал?
Фавн пожал плечами и коротко ответил:
— Я.
— И как мне выбраться из леса? Или ты меня уже не отпустишь? — Я с тревогой смотрела на парня, а тот лишь загадочно улыбался.
— А ты бы осталась? — И, видя мое замешательство, хмыкнул: — Пошли, я тебя проведу.
Фавн соскочил со ствола и резво прошел мимо. Оглянувшись, он цокнул языком и укорил:
— Опять застыла. И как те парни до тебя не добрались раньше? Идем, красавица.
Я пошла вслед за ним, хвастливо приговаривая:
— Так до меня попробуй доберись! Я драться умею.
— То-то я и смотрю, как ты дралась. Убегала, словно подстреленный заяц, — ответил он сквозь смех. Мне показалось, что он не шибко-то поверил моим словам.
Он продолжал смеяться, а я снова начинала злиться. И чего он издевается? Не так-то легко выжить девушке, у которой из защитников только старый дедушка. Была еще бабушка, но уже несколько зим миновало с тех пор, как она ушла на тот свет.
Как будто прочитав мои мысли, фавн откликнулся:
— Скажи, откуда ты взялась в этой деревне? — Тон фавна был серьезен.
— Сама не знаю. Однажды мой дедушка, не родной, конечно, пошел на охоту в горы. А вернулся уже со мной. Где он нашел голосящий сверток не признался, но это не важно. Они с бабушкой воспитывали меня как родную. Правда, бабушки не стало уже.
— Очень интересно, откуда ты там взялась, белоснежный цветок Эдельвейс?
— Ну уж точно меня бросила не горная коза. Не хотелось бы обижать животное, а именно такие насмешки я слышала довольно часто…
— Тебя не принимают в деревне? — спросил Фавн, украдкой бросив на меня взгляд.
— И как ты догадался? — Я саркастически улыбнулась.
— А я тоже догадливый. — Он отзеркалил мою улыбку и добавил: — Да и драться наверняка умею лучше. За мной, как видишь, парни не бегают по лесам.
— А хотелось бы? Даже не знаю, порадоваться мне за тебя или посочувствовать.
Я уже откровенно смеялась, почему-то расслабившись и ощутив такую легкость в общении с ним.
— Если они начнут бегать за мной, то боюсь, ты заскучаешь в одиночестве. — Фавн лукаво смотрел на меня. В его зеленых глазах прятались озорные огоньки.
Я вдруг поняла, что совершенно его не боюсь. Он отвлек меня от грустных мыслей и сумел рассмешить. Надо же, вроде с виду чудовище, а я иду рядом и смеюсь.
Мы дошли до знакомой мне тропы. Фавн остановился и посмотрел на меня. В малахитовых глазах затаилась грусть, и мне показалось, что парень явно пытался ее скрыть. Знакомое ощущение.
— Что ж, пришли, Амедеа. Дальше ты дорогу знаешь. Больше не бегай ночью по лесу, я могу неправильно это понять. — Он усмехнулся своей шутке и развернулся.
Я схватила его за руку:
— Как тебя зовут, фавн?
Парень растерялся, как будто вопрос его застал врасплох.
— Киро, — обернувшись, ответил он на выдохе.
— Киро? — Я заглянула ему в глаза и увидела теплые рассветные блики: — Как солнце… — проговорила я, не отрывая взгляда. — Спасибо тебе, Киро, что помог мне. Я у тебя в долгу.
Парень задорно улыбнулся и, щелкнув меня по носу, исчез. Просто растворился в воздухе. Я стояла с открытым ртом и смотрела на то место, где еще минуту назад был фавн.
Помотав головой, я попыталась прийти в себя. Когда мысли улеглись, я побрела домой, надеясь, что это была не последняя наша встреча.
Глава 2
Я вышла из леса, остановившись на холме, и замерла в восхищении. Передо мной, словно на ладони, распростерлась наша деревня. Утренние лучи солнца просачивались сквозь туман и рассеивались, ярким светом прогоняя ночную серость. Свежий горный воздух наполнял мои легкие и слегка кружил голову. Сбежав с опушки, я понеслась по некошеной траве, собирая росу тонкими тапочками. В облачной дали виднелся серый монолит высоких гор, а белые шапки каменных пиков, словно пудрой припорошенные, выделялись на светлеющем голубом небе. Раннее утро не могло обмануть коротким глотком свежести — впереди был знойный день. Это я чувствовала уже сейчас, в запахе сухой, пыльной дороги и в стрекотании цикад.
Моя кожа не любила солнца. Стоило забыть дома шляпу, к вечеру мои щеки нещадно жгло, а плечи требовали холодных, мокрых простыней. В отличие от местных красавиц, чьи персиковые лица под лучами солнца становилась только краше, мое же приобретало вид перезрелого томата, собирая еще больше насмешек в мою сторону. Вот уж одарила природа внешностью! Светлые, практически лишенные красок волосы, светло-голубые глаза, тонкая, будто прозрачная, кожа. Я действительно выглядела иначе. Все девушки нашей деревни были наполнены красками, как крокусы по весне. Они гордились своими темными волосами и черными глазами. Да уж, что тут скажешь, они были красивы, не то что я. Но мне давно надоело расстраиваться по этому поводу. Хоть сто раз подумай об этом, все равно ничего не изменится.
Подул легкий ветерок, развевая спутавшиеся волосы, и я заметила пару веточек в прядях волос. Хорошо хоть не жуки. Мало ли что я могла нацеплять, пока валялась в лесу. На ходу выпутывая сор из волос, я дошла до тропинки, ведущей к нашему дому. С пригорка уже виднелась красная черепица покатой крыши и отблески каменных стен. Наш дом стоял немного особняком от остальных, ближе к лесу, который держал в объятиях всю деревню, не расступаясь даже у подножия гор. Позади дома текла быстрая речка. Вода в ней всегда была холодной и неслась бурным потоком куда-то в глубину леса, разбиваясь о камни. Водяная мельница задорно молотила муку. Это был наш с дедушкой заработок. Не много, конечно, но на жизнь хватало. С тех пор, как выше по реке встала еще одна мельница более изворотливого соседа Виардо, который переманил крупным жалованьем всех наших помощников, дедушка совсем сдал. Он все так же пропадал на мельнице целыми днями, но уже скорее по привычке, нежели действительно по работе. Заказы были, но их становилось все меньше, и мне пришлось чуть ли не каждый день бегать на рынок, чтобы продать яиц или молока и заиметь немного денег. Но мельница была моим напоминанием о хороших временах. Я привыкла слышать монотонный плеск лопастей, что били о воду. Этот звук будил меня по утрам и убаюкивал к ночи.
Я дошла до дома и распахнула дверь. Мне было очень тревожно из-за дедушки. Уверена, он переживал, куда я запропастилась на всю ночь. После смерти бабушки он сильно сдал здоровьем, и мне очень не хотелось бы, чтобы из-за меня ему было плохо. Я зашла в темноватую комнату, освещенную лишь маленьким окошком, и увидела его. Дедушка сидел возле печи и смотрел во двор. Заметив меня, он поднялся так быстро, как только мог в своей старческой немощи, и, покряхтывая, заключил меня в объятия:
— Амедеа! Господи, где ты была? Посмотри же, я поседел за эту ночь! — В доказательство он оттянул посеребренную прядь волос.
Я улыбнулась, но ответила слегка виноватым голосом:
— Дед, ты и был седой.
— А ты не умничай! Оттого и седой, что внучка пропадает ночами, дома не ночует! — с явным облегчением укорял он меня. Но если нашел силы, чтобы шутить, значит, не все так плохо.
— Как будто я каждый день пропадаю. У меня, может, личная жизнь кипит. Я вон по лесу бегаю, от женихов отбоя нет. — Я засмеялась, но на душе скребли кошки.
Спать хотелось невыносимо, но впереди ждал насыщенный день: полно работы по хозяйству, которую могу сделать только я, учитывая дедушкино здоровье.
Я устало присела на скамейку и посмотрела на улицу в маленькое окно. Дед примостился рядом и с тревогой взирал на мое грустное лицо.
