голове шумело, перед глазами прыгали звездочки, в сознании клубился туман.
- Мелии Илмера, - как будто издалека донесся до меня голос медика.
- Нет, - зло отчеканила я. – Отсюда не уйду.
- Дочь!
- Папа, - прошептала я, проваливаясь в тяжелую неприятную дрему.
Меня подхватил липкий серый туман. Сквозь него не проникал свет и звук, как подушка, он обволакивал меня и душил, но что самое отвратительное, он лишал меня возможности двигаться и кричать. Молча наблюдать – вот моя доля. Наблюдать, как высокий худощавый парень в гоночном панцире догоняет мой смарт, снимает защитный экран своего спортивного ховера и оставляет на крыле таблетку военного «бычка». Это землянин, потому что громоздкого, калечащего оружия на Тала давно не существует, да и держится он на своем ховере неуверенно для гонщика. Панцирь ему нужен для маскировки и защиты от столкновения. Наверное, столкновения с нами, ведь всерьез покалечиться на дорожном покрытии можно только на Земле, где до сих пор безопасность – предмет экономии.
Злоумышленник промчался вперед, а из смарта выпала я и пронзительно закричала, но эту историю я уже знала, мне нужно было увидеть Глеба! Я здесь, ради него!
Иммэдар открыл обе наши двери одновременно, но потерял драгоценные мгновения, спасая меня. Он выпрыгнул в тот момент, когда «бычок» сработал. Я силилась рассмотреть серийный номер на таблетке, но моего зрения отчего-то не хватало. Цифры были слишком скользкими, расплывчатыми, постоянно менялись, мерцали, как живые. Туннельное лезвие, рассчитанное, очевидно, на уничтожение сидящих в салоне, ослепляющим снопом света вырвалось наружу, срезая все на своем пути, тут же втянулось обратно в «бычок» и разорвало дверь. Иммэдар спрыгнул на дорогу в промежуток между первой и второй волнами поражения. Его левая рука попала под лезвие, а после, когда он уже лежал там, истекающий кровью, долетевшие осколки изувечили ее.
Автоматика остановила смарт, и та вторая я бросилась спасать Иммэдара. Я знала, что она все сделает правильно, поэтому постаралась, как можно дольше, следить за владельцем ховербайка. Он притормозил прямо посреди дороги и оглянулся, чтобы оценить результат злодеяния. Панцирь великолепно скрывал его личность. Ничего толком разобрать в его внешности я так и не смогла. Он расплывался так же, как цифры на таблетке. Но ему точно не понравилось, что я цела. Не знаю, почему я так решила. Что-то… Что-то….
- Это мой смарт, - сипло прошипела я на русском и облизала губы. – Папа.
- Да, дорогая! – Я почувствовала его руку на своей, а себя полулежащей на больничной кровати. – Присядь. Я дам воды.
Я открыла глаза. Глубокий вдох, в котором по ощущениям нуждалась, получился хрипловатым. Я откашлялась, села и приняла из рук отца воду.
- Глеб, - просипела я между глотками. Шов на правой руке саднило, а сама рука онемела до самого плеча, я постаралась забыть о боли.
- С ним все в порядке. Основная серия операций завершена. Из сна его запланировано выведут через час. Сейчас ему создают новую конечность на базе утерянной.
- Хорошо, - я огляделась. – Тим? Крон?
К моему удивлению в палате, кроме нас с папой, был еще эомелии Мио. Он сидел поодаль, возле окна, почти не шевелился и молчал, смотрел только на меня хмуро.
- Они оба в зале. Представители мэйти тоже здесь, дорогая. Их оперативная группа контролирует территорию больницы, опрашивает ваш экипаж и работает на месте случившегося, - последнее слово далось папе с трудом.
- Это мой смарт, - повторила я, потеряв интерес к незваному посетителю. С ним и его присутствием разберусь позже. Глава Пятого дома не должен быть втянут во взаимоотношения дочери с первородным. – В дороге мы поменялись местами. Убить желали, прежде всего, меня.
Я перевела дыхание. Мне нужно было изложить отцу все выводы, которое сделало мое подсознание во время сна, но сил катастрофически не хватало.
- Там был землянин на ховербайке в панцире гонщика. Точнее, возможно, землянин. Навыки вождения у него не соответствовали минимальному школьному курсу тала. И повреждения смарта, звук взрыва… - Я тряхнула головой, справляясь со слабостью. – Это похоже на таблетки с последнего локального конфликта на Земле. Помнишь «Баффало»? Я уверена, что это был один из запрещенных «бычков». Землянин поставил таблетку на дверь.
Отец хмурился и ждал моих дальнейших слов.
- Иди, - я коснулась его руки. – Скажи.
- Дочь, почему вы поменялись местами?
Я смутилась, но не позволила неуместным эмоциям взять надо мной верх.
- Я была расстроена и выбита из колеи утренним неуместным испытанием. Глеб меня успокоил, а потом у нас был секс, мне было лень даже адрес вводить в систему. Он всегда обо мне заботится, папа.
- Я знаю, - отец похлопал меня по руке и поднялся. – Я быстро вернусь и обязательно с хорошими новостями. Он в безопасности, дорогая.
С этими словами папа покинул палату, а я потянулась и налила еще воды в стакан.
- У входа охрана мейти, - очень тихо проговорил Мио. – Вся твоя команда по очереди заходила сюда, пока их не забрали.
У меня не было сил на общение с этим тала, поэтому я выпила воды, подняла изголовье кровати выше и откинулась на него, прикрыв глаза.
- Ты зовешь его Иммэдар. – В голосе эомелии послышалась боль. – Красиво. Это тайна?
- Нет, - ответила я. – У него нет тайн.
- Он пожертвовал собой, чтобы спасти тебя. Мы пишем это в контракте, - зачем-то констатировал очевидное Мио. – Но у вас нет контракта.
Он не ждал ответа, он, вообще, мне показалось, говорил сам с собой. Я не возражала. У Глеба имелись некие планы, связанные с этим тала, и у меня не было никакого желания их портить сиюминутной вспышкой агрессии. Просьбу оставить меня в одиночестве нужно было сформулировать, как можно вежливее.
- Эомелии Мио, - начала я. – Полагаю, разрешение навестить меня ты получил у моего отца. Я принимаю твои добрые пожелания, но прошу оставить теперь. Усталость не позволяет мне продолжить всякое общение.
Мио без слов поднялся, а после я получила самый настоящий поклон к уважаемой тала. На этом эомелии покинул меня. С одной стороны, я была действительно удивлена социальным действием первородного и хотела знать причину, с другой стороны, выдохнула с облегчением. Выясню как-нибудь потом. Я прерывисто протяжно вздохнула и просто позволила на время отчаянию взять верх – никто ведь не видит. Слезы
