попытать счастье.
И третье мое дело – издали посмотреть на Магическую Академию Виенны, потому что денег на учебу у меня нет и взяться им неоткуда.
С учетом огромных долгов Митчеллов, о которых бабушка не удосужилась мне сообщить, а кредиторы не собирались прощать бедной сиротке – то есть мне, – перспективы мои на данный момент были крайне туманными.
Если не сказать, что плачевными.
Прежняя моя жизнь развалилась на куски.
Сперва от сердечного приступа умерла бабушка. Все произошло настолько быстро, что я даже не успела с ней попрощаться. После похорон меня ждала встреча с ее поверенным – теперь уже моим поверенным, – от которого я узнала, что у Митчеллов огромные проблемы.
Но ведь все эти годы бабушка меня уверяла, что нам хватает на жизнь и мою учебу двух наших пенсий – той, которую она получала после смерти мужа, и моей, по утрате родителей.
И еще того, что я зарабатывала, обучая математике, письму и языкам нерадивых учеников.
Оказалось, она скрывала истинное положение дел, и я унаследовала не только маленький дом на краю Истерброка, но еще и ужасающие долги, выплаты по которым съедали все, что я получала за месяц.
И даже то, что я не получала, они тоже съедали.
С учетом этого поездка в Виенну казалась неразумным расточительством, но для того, чтобы выполнить волю бабушки и вступить в наследство – получить дом и долги, – я должна была отдать то странное письмо.
Тут мир на миг стал ослепительно-ярким – я растерянно моргнула, подумав, что молния ударила совсем близко. А больше ничего подумать не успела, потому что за ней последовал оглушительный раскат грома.
Кэб дернулся – уверена, лошади это тоже не понравилось, – и я едва не влетела носом в переднюю стенку. Еще через несколько секунд все же влетела – но уже затылком в заднюю, а Молли повторила мой бесславный маневр.
Повезло, что я озаботилась защитой, и магия смягчила удар.
– Демоны! – воскликнула я.
Извозчик высказался о ситуации куда более радикально, не скупясь на выражения – до ушей донеслась его забористая ругань.
Тут снова сверкнуло, и почти моментально раздался удар грома. Кэб в очередной раз дернулся, затем резво покатил вперед, с каждой секундой набирая скорость.
В этом его движении мне почудилось нечто совсем уж нехорошее. Вернее, неуправляемое.
– Лошадь! – завопила Молли, пытаясь перекричать грохот колес и раскатистый рокот грома. – Она… Мисс Кэрри, лошадь испугалась и понесла!
Бедное животное скакало что есть мочи по улицам Виенны. Неслось с такой скоростью, словно каждый новый удар молнии и раскат грома придавали ей еще большее ускорение. Наш кэб подкидывало на камнях – иногда так высоко, что я думала: на этом все, мы приземлимся, и он развалится на куски!
Потому что мостовая оказалась не такой уж и гладкой, нас трясло и шатало, а звуки внутри стояли такие, что я не могла понять: то ли повозка рассыпается на части, то ли мир раскололся на множество кусков и не собирается останавливаться на достигнутом.
Потому что молнии сверкали одна за другой, гром безостановочно бил в боевые барабаны, а вид из окна слился в одно черное грозовое нечто.
При этом я понимала, что совершенно бессильна и ничего, ничего не могу сделать!
Из повозки нам с Молли не выбраться – смелые деяния станут глупыми деяниями, попробуй мы выпрыгнуть наружу на полном ходу, и моя магия тут не поможет.
Оставалось лишь вцепиться одной рукой в сидение, другой покрепче прижать к себе саквояж, и молиться.
Последнее у меня всегда выходило из рук вон плохо, но сейчас я предприняла решительную попытку это исправить. Попросила у Богов, чтобы кэб не развалился и нас не перевернуло на очередном повороте.
В этот самый момент раздался треск, повозка опасно накренилась, а Молли завыла так, словно у нее в роду водились волки.
Поэтому молиться я перестала, подумав, что делаю только хуже.
Да, нам оставалось лишь надеяться на то, что скоро все закончится и бедное напуганное животное выбьется из сил и остановится. И еще накинуть дополнительную защиту, хотя я понимала, что если повозка развалится, то магия нас не спасет.
По крайней мере, не моя.
Потому что маг из меня был так себе – начинающий.
– Боги!.. – выла вцепившаяся в меня Молли. Прижалась и обняла меня так сильно, словно у нее в роду были все же крабы, а не волки. – Боги вас защитят, мисс Кэрри!
На это я, стуча зубами и стараясь перекричать завывание ветра и шум колес, попыталась пошутить, что Боги, похоже, решили нас убить. Вот как лупят молниями, но все никак не попадут!
Опять же, это была неудачная шутка. Или же удачная, потому что Богам стало стыдно?
Внезапно кэб замедлился, а потом и вовсе остановился, да так резко, словно лошадь с разбегу уткнулась в липкую стену. Упрямо сделала пару шагов, но дальше было не продвинуться, и она замерла.
В результате ее маневра мы с Молли полетели вперед и все же врезались в переднюю стенку.
Саквояж я тоже не удержала.
Он упал под ноги, старый замок раскрылся, и часть содержимого высыпалась наружу. Чувствуя, как меня потряхивает, и слыша, как завывает Молли – я кинула на нее встревоженный взгляд, но решила, что с ней все в порядке, – я принялась собирать выпавшие вещи.
Трясущимися руками засунула в саквояж письмо, ради которого приехала в Виенну. Следом запихнула стопку исписанных собственным мелким почерком листов – слава Богам, они не пострадали! Оставалось лишь поднять зеркальце, подаренное бабушкой, и расшитый ею же кошелек, в котором лежали три дукара.
Я выделила их на поездку, оставив на счету еще пятнадцать, чтобы мы с Молли не умерли с голоду ближайшие пару месяцев, пока я буду искать работу в Ольсене.
В этот самый момент дверь кэба распахнулась.
Сперва я подумала, что к нам заглянул извозчик, решивший убедиться, выжили ли его пассажирки. Собиралась было заявить, что скоростной доставки по кочкам я не заказывала, поэтому ему стоит снизить цену… К тому же плату за моральный ущерб никто не отменял.
Но захлопнула рот – так сильно, что вышло даже со стуком. Потому что в кэб просунулась мужская темноволосая голова. Крайне привлекательная, надо признать.
Подобные мысли были не совсем в моем духе, но я быстро нашла этому объяснение.
Дело в том, что я приложилась об стенки кэба. Причем и не раз, и даже не два.
Затылок противно ныл, а на лбу, наверное, вырастет внушительная шишка.
