Аид существовал веками и знал, что отчаявшиеся смертные пойдут на все.
— Бурбон? — спросил Сизиф, откупоривая графин.
— Нет.
Смертный мгновение смотрел на Аида, прежде чем налить себе бокал. Он сделал глоток и спросил: — Чему я обязан такой чести?
Аид посмотрел в сторону двери. Отсюда ему были видны бассейны, и теперь он кивнул в их сторону.
— Я знаю, что ты прячешь наркотики в своих бассейнах, — сказал Аид. — Я также знаю, что ты используешь эту компанию в качестве прикрытия, чтобы перевозить их через Новую Грецию, и что ты убиваешь любого, кто встает на пути.
Сизиф на мгновение уставился на Аида, а затем медленно отпил из своего бокала, прежде чем спросить: — Ты пришел забрать мою жизнь?
— Нет.
Это не было ложью. Аид не пожинал души — это делал Танатос, но Бог Подземного мира мог видеть, что Сизиф должен был нанести визит, и очень скоро. Видение пришло непрошеное, как воспоминание из далекого прошлого. Сизиф, элегантно одетый, падает в обморок, выходя из элитной столовой.
Он никогда не придет в сознание.
И прежде чем это произойдет, у Аида будет равновесие.
— Тогда я должен предположить, что ты хочешь долю?
Аид склонил голову набок. — В некотором роде.
Сизиф усмехнулся. — Кто бы мог подумать, Бог Мертвых пришел, чтобы заключить сделку.
Аид стиснул зубы. Ему не понравился подтекст слов Сизифа, как будто смертный думал, что он одержал верх.
— В качестве покаяния за свои преступления ты пожертвуешь половину своего дохода бездомным. В конце концов, ты ответственен за многих из них.
Наркотики, которыми торговал Сизиф, разрушали жизни, разъедая смертных изнутри зависимостью и разжигая насилие в обществе, и хотя он был не единственным ответственным за это, именно его корабли доставляли их на материк, его грузовики перевозили их через Новую Грецию.
— Разве покаяние не принимается в загробной жизни? — спросил Сизиф.
— Считай это одолжением. Я разрешаю тебе начать пораньше.
Сизиф поковырял языком между зубами, потом тихо хихикнул.
— Ты же знаешь, что они никогда не описывают тебя как праведного бога.
— Я не праведен.
— Заставлять мошенников вроде меня делать пожертвования на благотворительные цели — это справедливо.
— Это баланс. Цена, которую ты платишь за зло, которое распространяешь.
Аид не верил в искоренение зла в мире, потому что не верил, что это возможно. То, что было злом для одного, было борьбой за свободу для другого — Великая война была примером. Одна сторона сражалась за своих богов, свою религию, другая боролась за свободу от своего предполагаемого угнетателя. Лучшее, что он мог сделать, это предложить немного искупления, чтобы их приговор в Подземном мире в конечном итоге привел к Асфоделю.
— Но ты не Бог Равновесия. Ты — Бог Мертвых.
Было бы бесполезно объяснять, как устроены Судьбы, какое равновесие они стремились создать в мире, и поэтому он промолчал. Сизиф достал из внутреннего кармана куртки металлический портсигар и достал сигарету.
— Вот что я тебе скажу.
Он поднес сигарету к губам и закурил. Маленький офис наполнился запахом никотина — пепельным, затхлым и химическим. — Я пожертвую миллион и больше не буду нарушать закон Ксении.
Аид сделал паузу на мгновение и воспользовался тишиной, чтобы подавить прилив гнева, вызванный словами смертного, его пальцы сжались в кулаки. Не так давно он позволил бы ярости овладеть собой, не задумываясь отправив смертного в Тартар. Вместо этого он позволил тьме сделать всю работу за него. Выйдя из офиса Сизифа, Аид позвал тени, и они скользнули по внешней стороне здания, затемняя окна по ходу движения.
Аид наблюдал, как Сизиф повернулся, следя глазами за тенями, пока они не приблизились к двум телохранителям у входа в офис. В следующую секунду они проскользнули во все отверстия их тел, и они рухнули замертво.
Глаза Сизифа вернулись к Аиду и он ухмыльнулся.
— Если подумать, то мы договорились, владыка Аид, — сказал Сизиф. — Двести пятьдесят миллионов.
— Триста, — ответил Аид.
В глазах смертного вспыхнул вызов. — Это больше половины моего дохода.
— Наказание за трату моего времени, — сказал Аид. Он начал поворачиваться и выходить из кабинета, но остановился. Он оглянулся через плечо на смертного. — И я бы не стал беспокоиться о нарушении закона Ксении, смертный. У тебя осталось не так много времени.
Сизиф замолчал после слов Аида. Ленты дыма танцевали от сигареты, зажатой между его пальцами. Через мгновение он потушил его в своем стакане.
— Скажи мне кое-что, — сказал он. — Зачем это делать? Сделка и равновесие? Есть ли у тебя надежда на человечество?
— А у тебя ее нет? — возразил Аид.
— Я живу среди смертных, владыка Аид. Поверь мне, когда им предложат склонить чашу весов в ту или иную сторону, они выберут тьму. Это самый быстрый путь с самой быстрой выгодой.
— И больше всего потерь, — сказал Аид. — Не просвещай меня о природе смертных, Сизиф. Я судил ваш род в течение тысячелетия.
Аид остановился за дверью, глядя вниз на двух мужчин, которые лежали у его ног. Он не упивался идеей вернуть их к жизни, чтобы самим сеять насилие и смерть, но он знал, что Судьба потребует жертвы — душа за душу — и, вероятно, они выберут души, которые были хорошими, чистыми и невинными.
Равновесие, подумал Аид, и внезапно возненавидел это слово.
— Проснитесь, — приказал он.
И когда они резко вдохнули, Аид исчез.
Глава II
Игра судьбы
Аид появился в своем офисе в Невернайт, одном из его самых популярных клубов в Новых Афинах. Было около одиннадцати, и в полночь он бродил по гостиной наверху, выбирая смертных, которые жаждали выторговать свои самые заветные мечты и желания — здоровье, любовь и богатство. Это было как раз то, что он мог даровать. В него не входили такие просьбы, как создание жизни, возвращение жизни или дарование красоты — желания, которые он не стал бы исполнять.
— Ты опоздал.
Голос Минфы был подобен удару хлыста, прерывая его мысли. Он почувствовал ее в тот момент, когда вошел в комнату — смесь огня и льда — и предпочитал игнорировать ее, когда она была в таком состоянии.
Он сосредоточился на том, чтобы поправить галстук и запонки, испытывая молчаливое облегчение от того, что решил использовать магию тени, чтобы уничтожить телохранителей Сизифа, поэтому ему не пришлось слышать, как нимфа требует ответов. Восстановив свою внешность, он повернулся к нимфе с огненными волосами. Ее губы, на оттенок темнее, чем волосы, были надуты. Ей не нравилось, когда ее игнорировали.
— Как я могу опоздать, Минфа, если я не
